Его пленённая леди - Анна Грейси

– Я заметил, как вы посмотрели на мои шахматы, когда вошли. Умеете играть?

Итен кивнул.

– Немного.

– Не сыграете ли со мной партию, мистер Делани?

Переводя разговор на другую тему, старик осторожно ему отказывает, решил Итен.

– Ага, сэр, я сыграю с вами, – с трудом выдавил он.

Он ошибался, считая викария человеком, свободным от предрассудков. Очевидно, тот оказался из тех, кто думает, что всяк сверчок должен знать свой шесток. За свою жизнь Итену довелось повстречать немало таких людей, особенно в армии.

Пока преподобный расчищал небольшой столик, Итен принёс тяжеленную шахматную доску, положив её между собой и стариком.

– Ваши белые, – сказал викарий.

Пожав плечами, Итен сделал первый ход. Скрытый отказ слегка разозлил его, и он решил наголову разбить этого старичка с мягкими белыми ручками, которым, должно быть, ни разу в жизни не приходилось выполнять тяжелую работу.

Это оказалось не так легко. Хитрец преподобный при всей своей спокойной манере игры, боролся беспощадно, не раз пытаясь застать Итена врасплох. Итен всё сильнее увлекался игрой, и мало–помалу его гнев растаял. Два часа спустя они закончили партию вничью.

Издав протяжный удовлетворённый вздох, викарий откинулся на спинку кресла.

– Мой мальчик, за много лет это у меня лучшая игра. Это и станет платой за обучение.

Итен поднял глаза:

– Платой?

– За ваши уроки. Вы же сказали, что согласны заплатить.

– Да, но я подумал…

– Вы правы, само собой в обычной ситуации я сделал бы это без оплаты. Давненько я не делал ничего столь полезного, да и обучать мне нравится. Однако, увидев, как вы играете, я не смог устоять перед искушением. Я хочу, чтобы после каждого занятия вы играли со мной в шахматы.

Итен лениво ухмыльнулся.

– Ладно, сэр, в таком случае с вас урок.

Он вытащил из кармана листок бумаги.

– Не покажете мне ошибки, которые я тут понаделал?

Викарий вынул пенсне и бегло прочёл написанное. Он внимательно посмотрел на Итена поверх очков.

– Это письмо к леди?

Итен почувствовал, как запылали щёки.

– Да, сэр. К той самой леди, что учила меня красиво писать, если уж на то пошло.

Старик улыбнулся.

– Похоже, она должна гордиться своим учеником. Отменно! – он продолжил чтение и запнулся. – Это пожилая леди?

– Нет, сэр.

Старый викарий сверкнул глазами.

– Она хорошенькая?

– Она бы сказала «нет», но она же никогда не видела себя со стороны. Она так смотрит в глаза мужчине и та–ак улыбается! Она по–своему красива, к тому же верная и ласковая. – Итен вызывающе добавил: – Она хорошо воспитанная леди и намного выше меня по положению, но я намерен её добиться.

«Люди всё равно не одобрят», – подумал Итен, но ему было на это наплевать.

Викарий приподнял белоснежные брови. Он посмотрел на адрес на обороте письма.

– Королевство Зиндария? Долгий путь. А можно мне, старику, узнать, как вы познакомились с этой иностранной дамой?

– Она такая же англичанка, как и вы, сэр. Она была гувернанткой у принцессы Зиндарии, которая и сама англичанка. Я повстречал Тибби, то есть мисс Тибторп, в Дорсете: она жила там в чистеньком маленьком домишке. Он сгорел – но это не её вина, – и она потеряла всё. Сама–то она крохотная, а смелости у неё хоть отбавляй… – Итен замолчал, заметив, что его голос стал резким от избытка чувств.

Довольно долгое время в комнате было слышно лишь потрескивание дров в камине. Потом викарий произнёс:

– Мистер Делани, вы напомнили мне, старику, что значит быть молодым и любить. Почту за честь помочь вам в написании писем к этой прекрасной леди. – Он вынул носовой платок и высморкался. – А теперь, поставьте шахматы на место и принесите мне вон тот письменный прибор. Мы вполне можем тотчас же приступить к работе над этим письмом.

* * *

Гарри направил Клинка к холмам, окружавшим Бат. Как только перед ним появились волнующиеся поля, он отпустил поводья, позволив коню самому выбирать путь. Клинок нетерпеливо рванул вперёд, словно, как и его хозяин, хотел избавиться от сдерживающих его пут.

Гарри припал к шее коня, побуждая его скакать всё быстрее и быстрее, упиваясь скоростью и ощущением единения с большим могучим животным. Здесь он был свободен от всех этих глупых вздорных правил светского общества. Здесь, проносясь по туманным полям, он мог размышлять.

Холодный чистый воздух обжигал кожу и лёгкие, заставляя глаза Гарри слезиться, а кровь петь. Верхом на лошади он ощущал себя воистину живым. Гарри скакал, позабыв обо всём, кроме мерного топота копыт по густому дёрну.

Когда первоначальный взрыв бьющей через край энергии растворился в бешеной скачке, от которой сердце Гарри заколотилось в таком же сумасшедшем темпе, он перевёл Клинка на лёгкий галоп, направляя вдоль гребня холма. Он всматривался в раскинувшийся перед ним внизу город. И почему люди стремятся жить подобным образом: в бесконечных рядах прилепившихся друг к другу домов, с презрением взирающих на нескончаемые ряды таких же притиснутых друг к другу жилищ? Большая часть этих строений была возведена тыльной стороной к холмам, словно вид зданий оказался приятнее, нежели созерцание гор, деревьев и неба.

Гарри покачал головой. Ему никогда не хотелось жить в городе. Если уж в таком маленьком городке, как Бат, он чувствовал себя взаперти, то не выдержал бы, случись ему застрять в Лондоне.

… я еду в Лондон с миссис Бисли. Вы ничего не можете сказать или сделать, что заставило бы меня изменить решение…

Гарри не мог понять этого. Если бы кто–нибудь, вроде Нелл, обожавший лошадей и собак, разделял его отношение к городу, он бы молился на этого человека. Он припомнил, как в день их знакомства в лесу она подставила лицо под дождь, обратив его к небу, словно находилась в храме.

Однако она, кажется, решительно настроилась отправиться в тесный грязный Лондон.

Я должна поехать в Лондон.

Должна? Почему? Что такого особенного в этом Лондоне?

Гарри тяжело вздохнул. Он не понимал женщин. Никогда не понимал. Прежде ему никогда не случалось ухаживать за подобной женщиной – столь мало поощрявшей его. Словесно поощрявшей, поправил себя Гарри. Губки Нелл произносили слова отказа, но когда он целовал её, они говорили ему совершенно другое. Она хотела его. Но в Лондон ей хотелось сильнее.

Почему бы ему просто не смириться с этим? Гоняться за женщиной, которая отвергла его, – унизительно. В конце концов, не похоже, что он по уши влюбился… Просто она была такой... прекрасной.