Испепеляющий ад - Аскольд Шейкин

Вместе с тем такое самочинное распределение тормозит, а нередко совершенно аннулирует деятельность реквизиционных комиссий. Одновременно с расхищением отбитой у большевиков военной добычи некоторые войсковые части не останавливаются перед грабежом частного населения. Захватывают вагоны, груженые товарами торговых фирм, грабят склады и магазины, врываются в частные квартиры, отбирают у обывателей драгоценные и другие вещи и даже носильное и постельное белье. При таких условиях войска, вступающие на освобожденную от большевиков территорию, вместо успокоения, которого ждет исстрадавшееся под большевистским игом мирное население, несут новые ужасы, создавая благодатную почву для враждебной агитации и содействуя вновь развитию большевизма. В результате население перестает видеть в Армии избавительницу от гнета и проклинает ее.

Дабы в корне прекратить указанные преступления войск, командируются в каждую армию и 3-й армейский корпус особые комиссии под председательством особых Генералов, обличенных широкими полномочиями мною для расследования по всем случаям грабежей, производимых войсками и отдельными чинами и привлечения виновных в хищении и попустительстве к законной ответственности без различия чинов и служебного положения. Сообщая о вышеуказанном, предлагаю Вашему превосходительству сделать распоряжение начальникам всех степеней об оказании названной комиссии полного содействия к выполнению возложенной на комиссию задачи.

Подлинное за надлежащими подписями.

Наштадиву Кабардинской.

Приказания Командира корпуса для точного руководства и исполнения. Начальник штаба 4-го конного корпуса, Генштаба полковник (подпись).

10. Х11-1919 г. Старший адъютант, поручик (подпись).

№ 2354 и.

* * *

Шорохов перевернул лист. На его обороте химическим карандашом было написано. "Разослать для прочтения. По поручению Начдив: командирам частей для ознакомления и возвращения в штаб дивизии".

* * *

I3–XII–I9

Читали: 1-й конный полк — штаб-ротмистр (подпись)

3-й конный полк — корнет (подпись)

1-й конный батальон — капитан (подпись)

5-й конный батальон — поручик (подпись)

4-й конный полк — хорунжий (подпись)".

* * *

"Боже ты мой! — подумал Шорохов, — "…грабят склады и магазины, врываются в частные квартиры, отбирают у обывателей… носильное и постельное белье…" А перед тем: "…происходит грандиозный грабеж отбитого у большевиков государственного имущества…" Третий год тянется гражданская война. И, ведя ее, красные оказываются в состоянии не только хоть как-то свести концы с концами, но и что-то нажить. Как же получается? Нажить для того только, чтобы всем этим капитанам, поручикам, хорунжим, корнетам было что грабить в тех местностях, куда они врываются.

При всем том это копия письма секретного, — продолжал думать он. — Но от кого же секретного, если его рассылают в полки, батальоны, требуют в нем расписываться? Не от красных. Те знают, что творится в занятых белыми селах и городах. Не от белых, естественно, те тоже все знают. Значит, опять секретного от союзников. В ставке Деникина Холманам, Хаскелям твердят: "Мы приносим расцвет и порядок. Нас принимают как избавителей". Насколько все повторяется! В пору мамонтовского рейда от Манукова правду скрывали тщательней, чем от противника. Теперь то же самое. И поразительная подробность: Деникин написал письмо еще в сентябре, но, судя по дате возле подписи старшего адъютанта, ко всем этим штаб-ротмистрам и хорунжим, в войска, оно пришло только две недели назад.

Ax, "Федор Иванович"! Ваша милость просила узнать, доходит ли союзническая помощь до каждого казака и солдата? Доходит. Но с единственным следствием: грабят все больше. Итог: "В результате население перестает видеть в Армии избавительницу от гнета и проклинает ее".

* * *

Был еще один документ. Два продолговатых листка, покрытых лиловыми карандашными строчками.

* * *

Копия.

Генквармдон. (Генеральный квартирмейстер Донской армии. — А.Ш.)

При сем сопровождаю боевой состав корпуса. Слабый боевой состав корпуса не соответствует серьезности возложенной на корпус задачи по борьбе с конницей Буденного, в борьбе с которым наши части потерпели две неудачи. (Речь идет о поражениях корпуса в боях под Воронежем в сентябре-октябре 1919 года, то-есть еще до событий под Касторной. — А.Ш.). Части не заслуживают упрека за постигшие их неудачи, так как ими сделано даже больше, чем предполагал командный состав, но громадное численное превосходство оба раза приводило наши войска в конце боя к неудержимому бегству. Части понесли серьезные потери, но боеспособность их не утрачена. Необходимо принятие экстренных решительных мер, чтобы корпус не потерпел новых поражений, что может привести к полному упадку духа и утрате боеспособности.

Необходимо: I) Выслать в корпус возможно больше укомплектования казаками, 2) Выслать офицеров нашего корпуса в свои части, так как в частях некому командовать даже сотнями. Офицеры корпуса, как и казаки, пользуясь предлогом изолированности нашего корпуса, предпочитают возвращаться во всякого рода обозы, а не в строевые части корпуса, 3) Направить обозы корпуса и тыловые учреждения в районе к западу от Лисок, 4) Снабдить части корпуса деньгами, которых в частях совершенно нет, что ведет к установлению нехороших отношений о местным населением, у которого части все забирают, не имея возможности что-либо заплатить. Сегодня удалось выпросить у генерала Шкуро двести тысяч советскими деньгами. Полагаю, что часть денег для корпуса должна быть выслана советскими знаками. Сделанное распоряжение о перемещении казначейства в район Лисок не исполнено, 5) Нахождение войск корпуса на левом берегу р. Дона, где фуражные средства были исчерпаны противником и нами, и операция в районе Воронежа сильно истощили конский состав недоеданием. Сейчас корпус находится в фуражном отношении в лучших условиях, но средств этих хватит не более как на две недели и то при условии, если корпус будет маневрировать, а дальше будет необходимо наладить подвоз фуража с тыла.

№ 124 дер. Девица 12.10.19 г.

Полковник Калиновский.

* * *

Третьим документом был лист, на котором размещалась, тоже выполненная от руки химические карандашом, таблица. Всматриваться во все ее графы Шорохов не стал, взглянул на итог:

"Всего в корпусе — офицеров 109, казаков 2 560, пулеметов 58, патронов 258 000, орудий б". Всего лишь третья часть того, с чем корпус прорывался в красный тыл в августе этого же года. Даже не третья часть, четверть.

Еще особенность: население предпочитает деньги советские. В сознании народной массы — белое господство рухнуло.

Калиновский написал все это и уехал из корпуса. Кувыркайтесь.

* * *

Снова заскрипел возле дома снег.

Конечно, эти документы стоят дороже тех денег, которые он отдал Плисову. И, конечно, тот ни о чем с Мануковым не уславливался. Самодеятельность. Разохотился до безрассудства. Тоже уверен — белому фронту не устоять.

Шорохов опять подошел к окну. Было светло. Да. Так и есть: у дома часовой. Надо попытаться уйти. По черному ходу, через двор.

Спрятав плисовские документы в потайной карман пиджака, Шорохов начал надевать шубу.

От резкого толчка открылась дверь. Вошел Родионов.

Шорохов застыл, держа шубу в руках.

— Леонтий Артамонович, — сказал Родионов. — Я, как и прежде, отношусь к вам с уважением. К вам и к господину Манукову. Но обстоятельства заставляют. Прошу! Все, что имеете.

Он рукой указал на стол посредине комнаты.

Сделать вид, что не понимает, о чем идет речь? Возмутиться? Все это промелькнуло в голове Шорохова. Но он был достаточно опытен. При серьезных подозрениях ни то, ни другое не поможет. Не с подачи ли этого контрразведчика Плисов притащил ему письма Деникина и Калиновского?

Еще об одном он подумал: "Родионов пришел один. Значит, рубить с плеча не намерен".

Ничего не ответив, Шорохов поставил на стол свой баул, выложил из него деньги, документы по первому и второму ликашинскому контракту, полотенце, мыло. Добавил все, что достал из карманов: часы, бумажник, наган, акт с описанием мамонтовских трофеев, документы, подобранные под Касторной и подготовленные для передачи в Агентурную разведку, но имевшие на конверте надпись: "Таганрог. Александровская улица. 60. Федору Ивановичу. Дорофеев", и документы, полученные от Плисова.

Жестом приказав Шорохову отойти от стола, Родионов начал перебирать эту груду.

Шорохов думал: "Задову вмешаться еще рано. Ликашин? Чиновник, продавший акт? Плисов? Сергей Александрович? Сотник? Коринт?.. Кто из них мне все это устроил?"

Родионов спросил:

— Чем объясняются ваши вчерашние попытки уйти на север?

Отвечать, что стремился в район заготовок? Опасно. Легко может быть проверено. В Щетово привезут под конвоем. И говорилось им на предыдущей их встрече.