Разъяренный (ЛП) - Эванс Кэти

Поскольку у меня всё болит после утреннего урока танцев, я сдерживаюсь и позволяю ей отвести меня в их общую спальню. «Кое-что», — это пакет со льдом. И когда Лив прижимает его к мышце над коленом, я корчусь от холода.

— Ой, не стони и не веди себя как наши парни, — шикает она. — Они единственные, кто жалуется.

Я замираю и хмурюсь.

— Иногда мы позволяем парням брать у нас пакеты со льдом, когда они переусердствуют на тренировках. Тренажёрный зал каждые три дня. Они там тягают штангу и делают всякие другие вещи.

— И давно ты танцуешь для них? — с неподдельным любопытством спрашиваю я. Все они вроде бы друзья, но ясно, что девушки, похоже, спят с мужчинами.

— Я — четыре года. Тит — два. Нам здесь очень нравится.

— Не сомневаюсь, — с пристрастием изучаю лицо Оливии. Ищу хоть какие-нибудь следы вины в её глазах, но не могу до конца расшифровать взгляд девушки. Я так привыкла к открытости Мелани и Брук. Честности настоящих друзей. Но, с другой стороны, мне привычно поведение матери. Её закрытость. Эти девушки такие же, как она, и есть только один способ общаться с такого рода людьми — на расстоянии. В противном случае нужно быть откровенной. — Почему ты сейчас так со мной мила?

Они обмениваются взглядами и в один голос смеются.

— О, не будь дурой. Мы не хотим, чтобы ты была нашим врагом. И хотим быть уверены, что ты не путаешься с Кенной.

— Вы думаете, что таким образом защитите его от меня? Это же абсурд.

— Разве?

— Да!

— Ну, не знаю, — теперь уже говорит Тит, постукивая наманикюренным ноготком по губам, накрашенным точно в тот же оттенок, что и у Лив. — С тех пор как ты приехала, Кенна только и делает, что пялится на тебя, ходит рядом, сидит рядом и обнюхивает тебя, как какая-то собака новую кость.

— Скоро он найдёт себе новую кость.

— Он? — это снова Оливия. — Просто хочу сказать, что мы поговорили с другими девушками, с теми, кто был в группе дольше нас, и он этого не сделает. Это женщины кидаются на Кенну. Сам он никому не навязывается, у него и так их целые легионы. Так что да, мы беспокоимся. Что между вами двумя происходит?

— Он мой бывший, — пожимаю я плечами. — У нас есть прошлое. Прошлое, которое означает, что я ненавижу его — как и положено ненавидеть бывшего.

— Но ты танцевала с Иолой так, словно хотела её поцеловать. Ты представляла, что она Кенна, — эти слова звучат не столько вопросом, сколько обвинением.

— Я… — Поскольку на самом деле нет никакого смысла отрицать, что я потерялась в этом дурацком танце, я закрываю рот.

— Один из операторов сказал, что прошлой ночью вы двое спали в одной комнате. Это правда? — давит Тит.

— Вау, это что, старшая школа?

В углу комнаты на штативе стоит камера и, как живой хищник, ожидает моего ответа. На долю секунды мне хочется уйти, но я тоже хочу получить информацию, которую смогу получить от этих девушек.

— Мы спали вместе, — шепчу я очень тихо, — но…

— Вы сделали это, ребята! Мы так и знали. Ха, те обжигающие взгляды, которые он на тебя бросает, в спальне, наверное, горячее раз в пять, ха!

— О, нет. — Я оглядываюсь на дурацкую камеру, вдруг почувствовав себя слишком уязвимой. Признаться, что он не добился своего? Что он ко мне не прикасался? Понимаю, что мне не хочется, чтобы они знали, сделал он это или нет. Маккенна снова становится моим секретом, и я не желаю ни с кем делиться информацией о нём.

Я поднимаюсь на ноги.

— Спокойной ночи, девочки. Давайте в следующий раз соберёмся в моей комнате. У меня есть одна маленькая вещица, которой нет у вас, — та, что называется тайной личной жизни.

— Ну что ж, Дора, — говорит Лив, останавливая меня.

— Пандора. Пожалуйста. Вот твой пакет со льдом. Кажется, у него примерно такая же температура, как и у вас двоих.

— Завтра. В твоей комнате. После концерта. Мы принесём скинни мартини7. Идёт?

Смотрю на них и понимаю, что не знаю, что делать с этими двоими. Может, они и ненавидят меня, но мне всё равно нужно с кем-нибудь поговорить, иначе я снова брошусь в объятия Маккенны, как это было всего несколько минут назад. Только он один, а не эти девушки, способен причинить мне боль. Что бы ни собирались сделать девушки, это «отдыхает» в сравнении с тем, что может сделать со мной Маккенна.

Однако, мне не помешает сохранять осторожность.

Я возвращаюсь в свою комнату и размышляю о том, что станет делать Маккенна, когда поймёт, что я не появлюсь. Попытается соблазнить вечером в моей комнате? Испытывает ли он то же странное предвкушение, что и я? Интересно, каким будет его следующий шаг? Что он собирается делать?

Но к полуночи я слышу в холле его смех. Который сопровождается женским смехом, и я понимаю, что внезапно нахлынувшая на меня волна ненависти, направлена даже не на него.

А на себя.

10

ВРЕМЯ КОНЦЕРТА

Пандора

Вечер проведения концерта — это настоящее безумие. Нужно иметь десять глаз, чтобы не споткнуться обо что-нибудь, когда идёшь за кулисы, и в кого-нибудь не врезаться, не говоря уже о том, чтобы остаться целым.

Замечаю Джакса, который курит в углу возле занавеса, и тут же жалею, что не засунула свою электронную сигарету в карман джинсов.

— О, можно мне тоже? — спрашиваю я. Джакс выпускает струю дыма и передаёт сигарету мне. Я делаю вдох и закашливаюсь. — Это травка?

— А ты думала что? — ухмыляется он и протягивает руку, чтобы забрать у меня косяк, но я быстро отодвигаюсь, решив сделать ещё одну быструю затяжку.

Джакс смеётся и хлопает меня по спине, когда я снова кашляю.

— Полегче, мисс Джонс, — говорит он.

— О, пожалуйста, не пори чушь. Я не мисс Джонс.

— Ну, тебя здесь все так называют, — улыбается он, и я замечаю, что у него самый странный оттенок глаз, который я когда-либо видела. Они фиолетовые. — Такое чувство, что мы всё о тебе знаем, поскольку Джонс поёт о тебе, о себе и обо всём остальном, — протягивает он, обращаясь теперь ко мне вполне по-братски.

— Говорю же, всё это ложь. Погоди, пока не услышишь, что я расскажу о нём, — решительно киваю, а он оглашает окружающее пространство раскатистым смехом.

Откуда ни возьмись, появляется Лайонел, хватает сигарету и тушит её.

— Хватит, Джакс. Господи Иисусе, сколько раз тебе нужно повторять?

— Ммм. Ещё разок?

Лео хмуро смотрит на него, а затем поворачивается ко мне.

— Хочешь посмотреть концерт с первого ряда? — Очевидно заметив моё колебание, он подталкивает меня к дверям, ведущим на стадион. — Да ладно. Тебе будет весело, а мне — меньше поводов для беспокойства. Не хочу, чтобы Кенну отвлекали. Он уже зациклился на том, какой парик надеть сегодня вечером.

— В любом случае, он выглядит нелепо, так что скажи ему, что он вполне может сделать выбор в пользу ирокеза, — шутливо говорю я, выходя вслед за ним на улицу.

Наверное, я должна была понять, что пребывание в первом ряду будет иметь последствия: придётся слушать крики толпы: CRACK BIKINI! когда на сцену выходит он, вслед за ним выскакивают Викинги, и мелодия нарастает… сначала медленно, как прелюдия, затем стремительно приближается к музыкальному оргазму, который берёт тебя в удушающий захват и не отпускает. Я должна была понять, что моё тело предаст меня, как и в прошлый раз. Я должна была понять, что мне будет жарко, я буду обеспокоена и сбита с толку…

Точно так же, как в прошлый раз.

А что Маккенна? Поверх его короткого ёжика красуется колючий синий ирокез, и это меня просто изматывает. Он что, таким образом дразнит меня или, наоборот, следует моему совету? Этот мужчина так хорош в том, что делает. Толпа возбуждена, и он приветствует всех довольной усмешкой и энергичным криком.

— Ну и шумная же вы компания!

Толпа в ответ кричит громче, и после короткой паузы он занимает позицию в центре сцены и начинает петь.