Параллельный мальчик (сборник) - Александр Житинский

– Он не человек. Он паразит! – сказал я.

– У паразитов тоже есть номер, – заметил Марцеллий.

– Ну ладно! Я ему покажу, – говорю.

Марцеллий в комбинезоне порылся, достает часики в целлофане. С виду обычные, циферблат темный. Нажал он кнопочку, на циферблате дикторша возникла. Людмила Жулай. «А теперь познакомьтесь с программой наших передач на завтра», – говорит. Марцеллий другую кнопку нажал, дикторша исчезла, на циферблате цифры появились: 00.05. Это время, значит.

– Давай спать, – говорит Марцеллий. – Время позднее.

– А ты что, со мной останешься? – недоверчиво так спрашиваю.

– У меня командировка на сутки, – сказал он.

Я обрадовался. Все же не одному в этой трубе пропадать! Соорудил пришельцу топчан из ящиков, одеяло постелил.

– Мне не надо, – сказал Марцеллий. – Ложись сам.

– А ты?

– Мы во сне плаваем. Для здоровья полезней, и постель не мнется. Сейчас я от гравитации отключусь…

Он полез рукою за отворот комбинезона, чего-то там переключил и вдруг медленно оторвался от пола и принял горизонтальное положение вдоль трубы. Ровно посередке.

– Ложись, ложись, – говорит. – Чего рот раскрыл?

Я улегся на топчан. Марцеллий надо мною парит, как дирижабль. Котенок снова от страха ко мне прижался. Неприятно, когда над тобою здоровый дядька висит.

Марцеллий понял – поплыл по трубе подальше. Там остановился и затих.

Мы с котенком кое-как заснули. Жестко и холодно. Но ничего. Раз подался в подпольщики – надо терпеть.

Утром Марцеллий уже на ногах, колбасу нам с котенком режет. Сам ничего не ест.

– Как же ты… Как же вы без пищи? – спрашиваю.

– Меня энергией подкачивают. Вместо пищи, – отвечает.

– Значит, вы там, в Центре, ничего не едите?

– А зачем? Понимаешь, наличие пищи создает неравноправие и порождает вражду. Одному всегда лучше кусок достанется, чем другому. Зависть начинается, обжорство… У нас такой проблемы нет. Каждый получает столько энергии, сколько ему нужно. Качество энергии для всех одинаково. Спорить не о чем. Вот у вас утюги, скажем, между собой не воюют?

– Утюги? Не замечал, – говорю.

– Потому что одинаковым электричеством питаются. Двести двадцать вольт, пятьдесят герц…

А я раньше думал, что утюги по другой причине не дерутся. Потому что у них головы нет. Видно, ошибался.

– Вы на Земле тоже к нашей системе придете. Только нескоро. И если мозгов хватит, – сказал Марцеллий.

– Как же… Хватит у нас мозгов… – ворчу.

После таких разговоров колбаса поперек горла стоит. С отвращением жуешь. Вот, оказывается, в чем причина всех несчастий! В колбасе! Потому что у одних она по девять пятьдесят, а у нас с котенком – по два двадцать.

Короче говоря, отправился я Юрку Родюшкина искать, чтобы ему рыло начистить. Марцеллий по хозяйству остался. Я сказал ему, что сдаваться не стану, буду пока соблюдать конспирацию. А то опять куда-нибудь засадят.

В школу нельзя было, схватят сразу. Мама наверняка уже сообщила, что я сбежал. Пробрался к школьному двору, сижу за кустами. Надо Катьку вызвать. Увидел первоклашку, сунул ему записку. «Передай, – говорю, – Тимошиной из шестого “б”. Только чтоб никто не видел!»

На переменке Катька из школы выбежала, озирается. Я ее из кустов поманил. Спрятались мы подальше, я ей все рассказал.

– Ладно! – говорит. – Я Родюшкина живым или мертвым притащу.

– Лучше живым, – говорю. – Мертвый он нам не нужен.

Подождал я следующей переменки, смотрю – Катька с Родюшкиным выходят. Она ему что-то рассказывает, глазки строит. А он уши развесил. Идет за ней, как на ниточке.

Я затаился, словно тигр в засаде. Проходят они мимо, слышу – Катя ему поет:

– …Они на липучках, такого небесного цвета. Очень приятные шузы…

Знает Катька, чем его можно достать! И тут я как брошусь на него сзади! Обхватил обеими руками и потащил в кусты. Катька мне помогает. Родюшкин пикнуть не успел.

А мы его прямиком – во двор соседнего дома и там в подъезд затащили. Приперли к стенке.

– Где ПИНГВИН? – спрашиваю.

Юрка только глазами хлопает.

– Отвечай! – Катька прикрикнула.

– Не знаю… Честное слово, это не я…

Я его тряхнул, а Катька такие глаза сделала, что даже я испугался.

– Не выйдешь отсюда, – говорит, – пока не расколешься!

Ну, в общем, раскололи мы его. Все выложил, как миленький! Но от этого нам легче не стало. Наоборот.

Юрка сказал, что он проговорился про ПИНГВИНа Панасонику. Ну, тому фарцовщику, помните? Панасоник вначале не верил, а потом решил рискнуть. Мало ли, вдруг правда? Узнал от Родюшкина мой адрес и явился к маме под видом биолога.

Дальше ПИНГВИН жил у Панасоника, тот ему подсовывал, что под руку попадется. То счет из ресторана, то американский журнал. А сам в это время связывался с иностранцами. Он хотел обменять ПИНГВИНа на видеомагнитофон. ПИНГВИН-то Панасонику ни к чему.

Юрка Родюшкин Панасоника убеждал, что лучше не менять ПИНГВИНа, а попросить в центре чего-нибудь для фарцовки. Панасоник не верил, что пришлют. Тогда Юрка написал записку про телевизор в часах и сунул Глюку. Тот записку передал, и Юрка с Панасоником стали ждать результата.

Они же не знали, что Марцеллий на мою волну прилетит!

Короче, не дождались они ничего, и вечером Панасоник отнес ПИНГВИНа к одному японцу, представителю фирмы «Тошиба». Тот ему плейер за Глюка дал. Видик пожалел.

– В общем, у японца он теперь, – сказал Юрка.

Не успел я опомниться, как Тимошина так влепила ему по физиономии ладошкой, что даже у меня в ушах зазвенело!

– За что?… – заныл Юрка.

– Как зовут японца? – спросил я.

– Господин Мацуката, кажется…

– Кажется или точно? – я его опять встряхнул.

– Точно.

Я отпустил Родюшкина.

– Можешь идти. Если скажешь кому-нибудь, что видел меня… В общем, если пикнешь – испепелю!

– А ты умеешь? – испугался Родюшкин.

– Чего?

– Пепелить…

– А то нет! – Катька отвечает. – Мы уже двоих испепелили!

Юрка задрожал, как щенячий хвост, и сбежал из подъезда. Вот бы его испепелить!

Глава 10. В трубе

Я возвратился в трубу, к Марцеллию. Но сперва позвонил маме на работу. Она ведь там с ума сходит, наверное. Первый раз я дома не ночевал. Не считая поездок в пионерский лагерь.

– Мама, это я, – говорю.

– Бабасечка! Господи! Ты где? Что с тобой? – а сама уже плачет.

– Я неподалеку, – говорю.

– Сейчас приду. Скажи только, где ты?

– Не надо, мама. Я выполняю миссию, – сказал я сурово.

– Какую?! Боже мой!

– Я храню планету, – отвечаю еще суровей.

– Ну храни ее, пожалуйста, дома. Ведь ты можешь дома жить? Никто не запрещает, я узнавала, все хранители дома живут, – запричитала мама.

Опять она обманывает… Зачем собственного сына обманывать, вот скажите? Нигде она этого не могла узнать, придумала на ходу, лишь бы я вернулся. Подрывает доверие.

– Нет, я вернусь, когда найду ПИНГВИНа, – отвечаю.

– Мы тебе купим другого! Дунин папа привезет!

– Мне другой не нужен. Не волнуйся: у меня все в порядке. Живу хорошо, – сказал я и сразу повесил трубку, потому что сил не было слышать, как мама рыдает.

Залез в трубу. Марцеллий читает книжку про дореволюционных подпольщиков.

– Интересные, – говорит, – факты вскрываются!

– Сейчас я еще интереснее расскажу, – отвечаю. Уселись мы на ящики, и я поведал ему про Панасоника. Стыдно было – не передать! Представляете, в кои-то веки появилась возможность космического контакта! И все срывается! Из-за кого? Из-за фарцовщика! В голове не укладывается.

– А что, у вас так принято? – осторожно поинтересовался Марцеллий.

– Что принято?

– Ну… воровать… Вещи выменивать у иностранцев… – говорит Марцеллий, но мягко, чтобы человечество не обидеть.

– Не принято, но делают, – отвечаю.

– В энциклопедии про это не написано.

– Еще бы! – говорю.

– Чего же ты нам не дал знать? Это важно для планеты, – упрекнул Марцеллий.

– Мы с этим боремся. Скоро искореним, – говорю. – Зачем вам знать лишнее?

Марцеллий обиделся.

– В жизни ничего лишнего не бывает, Бабася. Ты уж, пожалуйста, правду нам передавай…

– Как мне ее передавать? ПИНГВИН-то у японца!

Стали мы думать. Сначала хотели, чтобы нам прислали нового ПИНГВИНа из Центра. Но с этим сложно. Все ПИНГВИНы на учете, по одному на планету. А тут получится два – у японца и у меня. И неизвестно, что станет передавать японский ПИНГВИН. Не информация будет, а каша.

Тут приползла по трубе Катька. Принесла с собою хлеба и яиц.

– Яйца вареные? – спрашиваю.

– Сырые. Не смогла сварить. Подозрительно, – отвечает.

– Эх, яичницу бы сейчас… – вздохнул я.

Марцеллий оживился.

– Давайте сделаю вам яичницу, – предложил он.

– В чем только?

– Сковородку могу дома стащить, – сказала Катя. – А где газ достать?

– Ничего, я без газа, – говорит Марцеллий.

Катька тут же исчезла, через десять минут возвращается с алюминиевой сковородкой. Из Катьки подпольщица бы получилась крутая! И даже масла кусочек принесла!