Три года октября - Игорь Михайлович Бер

кислой гримасой. Взглянув на настенные часы в своей коморке, она произнесла:

— Сейчас без пятнадцати восемь. После десяти мы закрываем дверь парадной. Так что постарайтесь кончить как можно быстрее.…Если что, я интервью имела в виду.

Возможно, она ожидала, что я оценю ее шутку, но мне она совсем не понравилась. Скривив рот, она схватила со стола книгу, и уже уткнувшись в нее, добавила:

— Вам на третий этаж. Вторая дверь слева.

Я не стал вызывать лифт из-за того, что кто-то успел передо мной воспользоваться им. А ждать его возвращения, при этом находясь в поле зрения консьержки, мне не хотелось. Поэтому я воспользовался лестницей.

Оказавшись на третьем этаже, мне сразу бросилась в глаза нужная мне дверь, а всё потому, что она была самой старой, обитой войлоком и покрытая кожзаменителем темно-синего цвета. На фоне красивых металлических дверей, выглядела она нелепо. Нажав на звонок, и не услышав никакого звука, я перешел на стук. Дверь всё же открыли, пусть и не широко, а только на тот промежуток, что позволила цепочка. На меня глядел холодный мутный глаз, окруженный морщинами. Из квартиры потянула неприятным запахом затхлости и сырости.

— Это вы журналист?

— Да, мое имя Алексей.

— О чем вы хотите поговорить? — голос был тихим, усталым, но в то же время — алчным.

— Про те времена, когда вы жили в Старых Вязах.

— Так я и думала. Сколько заплатите?

Вначале я думал предложить ей пятнадцать тысяч рублей. Но в последний момент решил, что десяти ей будет более чем достаточно.

— Этого мало! — помотала она головой.

— Наша редакция маленькая и независимая. Мы не получаем денег из бюджета или от частных инвесторов. Держимся в основном на альтруизме и верим в общее дело.

— Да-да, — пробубнила она, прикрывая дверь, но не в знак прощания, а для того, чтобы снять цепочку. — В нашей стране живут хорошо только правительство, да оппозиционеры. Одни жрут налоги, другие жрут пожертвования.

Дверь распахнулась и передо мной предстала женщина шестидесяти лет, которая выглядела на семьдесят. В застиранном сером халате, в резиновых тапках и в шапочке для покраски волос. За ее спиной из комнаты на кухню прошел мальчишка лет двенадцати, не обратив на меня никакого внимания. Я не ожидал увидеть в квартире детей, учитывая рассказы Комаровой о том, что своих троих она сдала в приют. Но это явно был не один из них. Им должно было быть уже за тридцать. Скорее это мог быть ее внук. Неужели, она смогла помириться с детьми, которых она предала? Я решил, что задам вопрос и на эту тему под конец нашей беседы.

— Деньги вперед.

Я не стал спорить и протянул ей две купюры по пять тысяч, которые мигом скрылись в карманах халата. Егорова быстро оглянулась, словно опасаясь, что кто-то из ее родных мог увидеть передачу денег.

Я прошел внутрь. У дверей, где попало, валялась обувь — грязная и стоптанная. Железная вешалка была завалена одеждой, а потому для моего пальто на нем не нашлось места. Хотя я и не думал его снимать, а мне и не предложили. Свет в прихожей горел тускло, абажур явно был куплен во времена перестройки, лампочка мигала как при перепадах напряжения.

Нехотя разувшись, я последовал за хозяйкой в главную комнату.

Справа был диван, слева два кресла, напротив всю стену занимал шкаф с сервизом. На полу почти лысый ковер, где расположился еще один мальчишка примерно того же возраста, что первый, виданный мной. Этот также не обратил на мой приход никакого внимания, продолжая сидеть на полу и глядеть в экран телевизора, играя в приставку. Да, давно я не видел игру под названием «Супер Марио».

Женщина предложила мне сесть на кресло, предварительно убрав с него теплые штаны, свитер и вязаные носки. Сама же села на край кровати.

— Ну, доставай свой блокнот, ручку и начинай задавать свои вопросы.

— Вы уверены, что наш разговор стоит слушать детям?

Мальчишка продолжал игнорировать нас.

— Паша глухой и ничего не услышит. А Митька пошел на кухню. Там у нас вайфай ловит от соседей. Скоро не вернется. Так что давай, начинай.

— Я буду записывать на телефон наш разговор, с вашего позволения.

Егорова пожала плечами. Достав телефон, я выбрал приложение «диктофон», включил его и протянул руку вперед, чтобы ее голос записался лучше. В течение нескольких секунд записывались лишь звуки компьютерной игры. «Вжик». «Бульк». «Квак».

— Итак, сегодня 11 ноября 20… года. Я беру интервью у Татьяны Егоровой — единственной оставшейся в живых жертвы Вязовского душителя. Татьяна, вы хорошо помните тот день, когда на вас напал серийный убийца?

— Конечно, помню. Маразма пока у меня нет.

— Можете рассказать, что именно произошло в ту ночь?

— Что ту рассказывать? Меня пытались убить, я дала отпор. Теперь вот сижу перед вами, отвечаю на вопросы.

— Можете вспомнить хоть что-то о нападавшем, чего вы не рассказали следствию или другим СМИ?

— Ну, я обо всем, в принципе рассказала. Добавить, вроде нечего. — Я молчал, ожидая пока она сама продолжит. Видимо поняв, что я могу закончить интервью и потребовать обратно деньги, она принялась рассказывать далее. — Это был мужчина, если его можно так назвать. И я сейчас не имею в виду, что он был зверем.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, когда он повалил меня на землю и взобрался верхом, то я не почувствовала, что он меня хочет. А ведь я была симпатичной девкой в свои двадцать с хвостиком.

— Насколько мне известно, Вязовский душитель не убивал на сексуальной почве. Его мотивы были иными.

— А почему? Я долго об этом думала. И пришла к выводу, что он был импотентом. Вот поэтому и не насиловал своих жертв.

— Вы рассказали о своем предположении милиции?

— Нет, вот сейчас вам говорю. Тогда мне как-то не приходило это в голову. Спустя годы, я много думала о той ночи и многое что поняла.

— Приведете примеры?

Женщина наклонилась ближе к телефону и, понизив голос, произнесла заговорщическим тоном:

— Мне кажется, милиция и администрация поселка были в сговоре с ним.

Пламя заинтересованности тут же угасло во мне. Я неожиданно понял, что беседую с ополоумевшей пожилой женщиной, свихнувшейся на почве ранее пережитого стресса.

— Вы мне не верите. Вижу по глазам. Но я вам скажу, что именно я поняла за эти годы. Правительство проводило эксперимент по созданию армии убийц из крепких молодых мужчин. Они, видимо, вкалывали им некую сыворотку или смешивали с водой некие секретные препараты, разработанные в лабораториях. И эти