Империя смерти - Даниил Мельников

1934 год. Год расправы со штурмовиками и прочих кровавых расправ. Уже 2 февраля Фрик запретил монархические (!) союзы в землях. Накануне 1 мая Геббельс писал Фрику в страхе перед первомайскими демонстрациями трудящихся: «Посему предлагаю господину министру внутренних дел разместить тайно в этих кварталах (рабочих. — Авт.) усиленные наряды полиции, дабы предотвратить подобные демонстрации. Самое целесообразное — скрывать от населения это мероприятие, что даст возможность раскрыть хотя бы часть подпольного коммунистического аппарата».

30 июня, «ночь длинных ножей», Фрик провел вместе с Герингом и Гиммлером, своими тогдашними соперниками. Это не помешало всем троим дружно уничтожать прежних друзей и соратников — Рема и К°.

1935 год. Год упорядочения нацистского аппарата насилия. Год первых территориальных захватов гитлеровцев. Фрик и имперский комиссар Бюркель «включили» в рейх Саарскую область[43]. В январе этого года Фрик опубликовал статью — циркуляр о местном (общинном) самоуправлении:

«За два года, прошедшие со времени нашего прихода к власти, была опробована реформа управления, построенная на фюрерском принципе. Она обеспечивает единую, боеспособную и четкую систему руководства и всеобъемлющую ответственность. Парламентаризм окончательно изгнан из общин…» «Граждане действуют заодно с руководством. Руководитель общины назначается по предложению уполномоченного НСДАП после одобрения органом надзора. Он, таким образом, облечен доверием партии и государства… Контроль над деятельностью руководителя общины осуществляет в полной мере государство. НСДАП, как представитель народа, которая несет также ответственность за все происходящее, включена в управление общиной. Партия также комплектует советы общин, которые как совещательный орган при бургомистре назначаются из соответствующего круга граждан».

Итак, с «парламентаризмом» было покончено раз и навсегда как в центре, так и на местах. А вместе с тем покончено с гласностью, с критикой (Геббельс начал кампанию против «шептунов и критиканов»). Было покончено, разумеется, и с правосудием, со всеми атрибутами буржуазно-демократического строя.

1936 год. 10 июня Фрик запретил католические юношеские союзы. 17 июня передал Гиммлеру руководство всей немецкой полицией. Чрезвычайно важный шаг! 20 сентября издал еще одно знаменательное распоряжение. Согласно этому распоряжению, гестапо во всех землях перешли в ведение центрального берлинского гестапо. А ведь всего год назад тот же Фрик во всеуслышание заявил: «Возможно, я буду вынужден взять в свое министерство Гиммлера, но ни в коем случае не впущу туда «убийцу Гейдриха». В 1936 г. Гейдрих распоряжался и гестапо и полицией. «Все непосредственные орудия террора, — пишет исследователь из ГДР Бергшиккер, — оказались в его руках (руках Гиммлера. — Авт.). И произошло это при непосредственном участии Вильгельма Фрика. Результаты сего не преминули сказаться: только в 1936 г. было арестовано примерно 1400 социал-демократов и 12 тыс. коммунистов, и это уже после того, как сотни тысяч людей были брошены в концлагеря».

1937–1938 годы. Оргия арестов, смертных приговоров и т. д. Начало программы уничтожения «неполноценных» немцев («программы эвтаназии»), одобренной Фриком. В 1938 г. Фрик предоставил право выписывать ордера на «охранный арест» гестапо. До тех пор списки арестованных должны были, пусть формально, утверждаться в министерстве внутренних дел. Отныне, как гласил декрет Фрика, «охранный арест» стал прерогативой тайной полиции, ибо он был направлен «против лиц, которые своей деятельностью вредят прочности и безопасности народа и государства». В ордере сверху было напечатано: «Постановление об охранном аресте не подлежит обжалованию». Ниже шло «обоснование». К примеру: «Подозревается в подрывной работе против государства» или: «Серьезно подозревается в помощи дезертирам». Или: «…в родстве с эмигрантом, если останется на свободе, способен использовать все возможности, чтобы повредить рейху». В том же году Фрик издал декрет, предписывающий низовым организациям НСДАП сотрудничать с гестапо.

Таким образом, мы видим, что министерство внутренних дел уже до начала нацистской агрессии предприняло все, чтобы узаконить беззаконие в нацистской Германии.

1939 год. Первый военный год. 30 августа образован министерский совет имперской обороны. В совет вошли Геринг, Ламмерс (начальник канцелярии рейхсканцлера), Фрик, Функ (министр экономики), Гесс и Кейтель. Гиммлер и Геббельс также принимали участие в работе совета. Естественно, что внутри страны произошло ужесточение террора. По приказу Гиммлера в концлагеря стали сажать не только «недовольных» и потенциальных «врагов», не только противников войны, но и тех, кто уклонялся от работы на войну.

1940 год. Число «чрезвычайных судов» по сравнению с 1938 г. было увеличено вдвое. С 55 до 110.

1943 год. Наконец Гиммлер получил пост министра внутренних дел, но и Фрик не оказался внакладе. Его назначили имперским «протектором» Богемии и Моравии…

Итак, по существу, функции Гиммлера и Фрика совпали. Почему же все-таки наряду с гестапо и СД, наконец с РСХА, действовало министерство внутренних дел?

Параллелизм был заложен в самой нацистской системе. Даже канцелярий у Гитлера было несколько: канцелярия рейхсканцлера во главе с Ламмерсом и партийная канцелярия во главе с Гессом, а потом с Борманом. И в довершение всего — военная канцелярия во главе с Йодлем. Оккупационной политикой занимались наместники — крупнейшие чины в партийной иерархии: Франк, Фрик, Кох, Гейдрих, Кубе. А также министерство экономики под руководством Функа, министерство по оккупированным восточным областям под руководством Розенберга, министерство внутренних дел, возглавляемое Фриком. И министерство вооружений, возглавляемое одним из фаворитов Гитлера — Шпеером. Геринг наряду с министром Функом отвечал за немецкую экономику как уполномоченный фюрера по четырехлетнему плану. И Шпеер тоже. И Заукель — уполномоченный по рабочей силе.

Одно ведомство следило за другим. Все дублировалось, и функционеры не сводили глаз со своих соперников. Малейшее упущение сразу же бралось на заметку.

Отчасти жесткая система контроля объяснялась тем, что все держалось в тайне. Следовательно, каждое министерство, аппарат каждого гаулейтера, любое учреждение могло стать гнездом заговорщиков, противопоставить себя нацистскому фюреру. Особенно это касалось карательных органов, окруженных сугубой секретностью. Значит, за ними необходимо было следить пристальнее, чем за другими учреждениями. С Фрика и его людей не спускали глаз Гиммлер и Гейдрих. За Гиммлером и Гейдрихом следили не только аппарат НСДАП (это считалось в порядке вещей), но и Геринг и Фрик. И Канарис, глава военной разведки (абвера). Среди тонн документов, которые оказались в руках союзников после 1945 г., было огромное количество доносов из разных ведомств. По ним мы можем изучать сейчас нравы, царившие в высших эшелонах власти нацистского рейха.

Кроме того, создав империю концлагерей — «конвейер смерти», нацисты вовсе не собирались отказаться от буржуазной пенитенциарной системы, от судов, тюрем, смертных приговоров и прочих средств устрашения.

С приходом нацистов к власти все «обычные» орудия репрессий в Германии были поставлены на службу режиму — основным объектом их деятельности стали опять же не преступники, а враги нацистского строя. Это во-первых. Во-вторых, жестокость и беззаконие проникли в практику судов и тюрем.

В первую голову в коричневом рейхе боролись с коммунистами, авангардом трудящихся, и с левыми деятелями — антифашистами, в годы войны к ним прибавились патриоты из разных стран. В отношении всех этих узников жестокость нацистов не знала пределов.

Вот что пишет Аннедоре Лебер[44]:

«Число смертных приговоров начиная с 1933 г. все время росло (до 1933 г. высшая мера давалась в Германии в исключительных случаях, и только за убийство. Фактически казни происходили раз в несколько лет. — Авт.). С 1933 г. до начала войны было издано 12 соответствующих законов и распоряжений. Например, 13 октября 1933 г. — «Закон об обеспечении справедливого мира в стране» с недвусмысленным комментарием: дескать, «изданные ранее законы насчет… антинационал-социалистских кругов не в полной мере подавили их».

После начала войны было обнародовано еще 15 указов и законов о применении смертной казни. Число смертных приговоров с 1933 г. и за годы войны достигло небывалых размеров.

Национал-социалисты пытались уничтожить списки людей, казненных ими (так же, впрочем, как и все другие важные документы. — Авт.), но берлинский адвокат по фамилии Либенов сумел спасти из развалин жилого дома примерно 30 томов — разрозненных листков с приговорами. Среди гильотинированных было 1100 женщин, 5088 иностранцев — граждан разных стран. В этих данных учитываются лишь приговоры немецких уголовных судов и «народного трибунала».