Торговец зонтиками - Франсис Малька

Франц Фердинанд женился на Софии двадцать восьмого июня в Рейхштадтском замке[67]. Церемония была тайной, император не счел нужным присутствовать. Что до меня, я в глубине души надеялся, что, как только их обвенчают, страница перевернется и я забуду Софию, но все получилось наоборот, мне стало еще хуже. Каждое мгновение – с того, как я снова ее увидел, до того, когда она вышла об руку с эрцгерцогом, – каждую секунду, пока длилась церемония, я страдал. Зрелище стоило мне адской, невыносимой боли. Справиться с собой мне не удалось, я остался таким же беспомощным, моя пламенная страсть к Софии не только не угасла, но вспыхнула с новой силой, и пламя все разгоралось.

Император пожаловал новобрачной титул герцогини Гогенбергской, рассчитывая, что благодаря этому забудется фрейлинское прошлое и двор ее примет, но титул был столь незначителен, что даже не позволял Софии во время концерта сидеть рядом с супругом в императорской ложе.

По иронии судьбы, став женой эрцгерцога, София так никогда и не воплотила в жизнь свою мечту, не стала ни императрицей, ни даже эрцгерцогиней…

67

Со времени разрыва с Софией я не просто все больше падал духом, события неуклонно вели меня к глубокой депрессии. Довершила все это свадьба страстно любимой женщины с Францем Фердинандом, именно после их бракосочетания я оказался на краю пропасти.

Я заперся в своей венской резиденции и чрезвычайно редко выходил из дому. Ел и пил строго по минимуму, и энергии у меня хватало ненадолго, большую часть дня я не вылезал из постели или просто лежал.

Вся жизнь моя стала шаткой, неустойчивой, но интуиция в счастливую минуту подсказала, что надо доверить капитал нескольким трастовым компаниям, каждая из которых разместит свою часть средств на бирже, и в результате я мог не бояться того, что в порыве саморазрушения мигом разделаюсь с громадным богатством, накопленным за много веков.

Тянулись унылой чередой годы, ничего не менялось, не появлялось ни малейшего намека на то, что мне становится лучше. Принудив себя смотреть на вещи с хорошей стороны, я заметил остановку в собственном увядании, но, скорее всего, это был знак: гиря до полу дошла, поганее уже некуда.

Я не видел ни Франца Фердинанда, ни Софию лет десять. Поначалу надеялся, что столь продолжительная разлука позволит мне забыть, позволит постепенно выйти из депрессии, ан нет, теперь стало очевидно: даже отсутствие встреч не дает никакого положительного результата.

Много раз я пробовал исправить настроение при помощи книги, но и она не отклоняла стрелку ни к «лучше», ни к «хуже». Как был в упадке, так и оставался. Напрасно я предсказывал всякие счастливые повороты судьбы, напрасно описывал, как сияю от радости, ликую, напрасно рисовал картины солнечных дней, когда все шло мне на пользу. Ничего подобного не происходило. Стоило такому солнечному дню закончиться, я снова, причем очень резко, бухался на дно, куда меня влекла невесть откуда взявшаяся сила гравитации. Иными словами, события манускрипт менять мог, а состояние души – нет.

Тем не менее я и не помышлял о самоубийстве, ни разу у меня не возникло желания лишить себя жизни. Как странно: ни тебе вкуса к жизни, ни тебе вкуса к смерти. Просто существование…

Однажды, читая в газете колонку новостей, я наткнулся на статью с информацией о Софии. У них с Францем Фердинандом родилось уже трое детей, император усмирил свой гнев, более того, теперь он ценил общество невестки до такой степени, что присвоил ей титул, позволявший именовать жену племянника «ваше высочество». Все шло к лучшему, и царственная чета видела, как приближается день, когда эрцгерцог доберется наконец до трона.

А я пребывал во мраке, в вечном мраке. И, находясь там, на самом дне бездны, пришел к выводу, что все у меня так плохо только потому, что у Софии все так хорошо. Это же я, не кто иной, дал с помощью манускрипта первоначальный толчок к головокружительному ее восхождению – и именно в тот момент обрек себя на долгий неуклонный упадок. Не понимая ни почему, ни каким образом, я понял, что наши с Софией судьбы накрепко связаны и нам их уже не разделить.

Ну а если расставить на ее пути хотя бы несколько препятствий – не из мести, просто чтобы помешать судьбе окончательно превратить меня в овощ? О нет, это было бы жестоко, да и вряд ли помогло бы.

София все чаще и чаще навещала меня во сне, сначала она была там на вторых ролях, потом стала премьершей, главной героиней. Постепенно в этих снах на ее пути стали возникать мелкие неприятности, так же постепенно с ней начали происходить катастрофы. Я дошел до того, что видел ее падающей в пропасть, раненой, горящей огнем, видел, как она исчезает, а то и умирает… Эти видения, населявшие помимо воли мои сны, в конце концов навели меня на поиск более радикальных решений проблемы.

Я рассматривал сны как предсказания, нет, скорее – как знак того, что пора приступать к действиям. Моя хандра стала теперь до того глубока, а жизнь Софии складывалась до того благополучно, что только вмешательство непреодолимой силы способно было дать шанс на перемену участи.

В июне 1914 года, накануне годовщины ее свадьбы, я все-таки решился круто изменить ход событий и записал в книге:

Даже сидя, София очень тяжело дышала. А еще через мгновение дыхание ее остановилось и сердце перестало биться.

68

Несмотря на титул герцогини Гогенбергской, Софи так и не получила права на участие в некоторых публичных мероприятиях – тех, что могли бы создать впечатление, будто она по рангу равна мужу. Однако в протоколе нашлась лазейка: военные церемонии в перечень таких мероприятий определенно не входили.

Собираясь 28 июня 1914 года присутствовать в качестве генерального инспектора Вооруженных сил империи на маневрах австро-венгерских войск в Боснии, поблизости от границы с Сербией, а после маневров посетить Сараево, столицу этого региона, Франц Фердинанд позвал жену с собой: в поездке, мол, и отметим нашу годовщину. Но все-таки главной его целью было дать Софии возможность воспользоваться положением, в котором ей было отказано на родине. Софию все это привело в полный восторг, она так и прыгала от радости.

Однако идеи наследника престола осчастливили при дворе далеко не всех, и в Сараево была послана депеша, согласно которой, поскольку герцогиня не член императорской семьи и не имеет права на воинские почести, оттуда отозвали сорок тысяч солдат, и там, в придачу к городской полиции, остались лишь несколько пехотных батальонов. Помимо всего прочего, это чрезвычайно ослабило охрану Франца Фердинанда с Софией, что и сказалось на судьбе четы самым драматическим образом.

Когда маневры закончились, супруги поездом отправились в Сараево – там, в ратуше, должна была состояться торжественная церемония. Генерал-губернатор Боснии и Герцеговины и начальник полиции приехали на вокзал встретить знатных гостей, после чего все двинулись навстречу беде в кортеже из шести автомобилей. Маршрут поездки Франца Фердинанда и Софии по городу был заранее опубликован в газетах, и не просто маршрут – в публикации указали точное время остановок в том или ином месте. Чем и воспользовались террористы.

Надо сказать, день 28 июня для сербов не простой[68], и появление Франца Фердинанда на военных маневрах именно в такой исторический день патриоты сочли провокацией. За месяц до визита эрцгерцога группа молодых сербских националистов, решив положить конец его пребыванию в стране, перешла при содействии нескольких сочувствующих им таможенников границу и прибыла из Белграда в Сараево.

Один из членов группы, Мухаммед Мехмедбашич, расположился у окна на верхнем этаже здания, выходящего на улицу, и терпеливо поджидал там появления царственной четы, глаз не сводя с мушки своего оружия. Мехмедбашич видел, как один за другим проезжают мимо него шесть автомобилей кортежа, видел, в какой из машин сидят наследник престола с супругой, но никак не мог прицелиться как следует и решил не стрелять, чтобы не сорвать всю операцию.

Его сообщник Велько Чубрилович дежурил у моста не только с пистолетом, но и с гранатой, однако он тоже не осмелился ничего предпринять.

Неподалеку от Велько находился третий заговорщик, молодой типографский рабочий Неделько Чабринович. Стоя на набережной реки Миляцки, он увидел почти рядом автомобиль наследника австро-венгерского престола и швырнул туда букет с запрятанной в него бомбой. Без толку: Франц Фердинанд заметил дымок, идущий из букета, и с неслыханным проворством отмахнулся от бомбы. Та упала позади его автомобиля, в результате взрыва погиб водитель следующей машины, было ранено больше десятка офицеров свиты, полицейский из оцепления и несколько уличных зевак.

Толпу охватила паника, Франц Фердинанд с супругой продолжили путь к ратуше, и больше у террористов возможностей для покушения не представилось.