Облик (ЛП) - София Беннет

– Правильное решение. Ты видела ссылки на Мэн Рэя? И Анселя Адамса? Взгляни.

Полагаю, у нас завязалась беседа по электронной почте. Хотя, что он хотел сказать этим "Правильное решение"? Он, несомненно, против модельной жизни, так что мне интересно, что могло бы впечатлить его, наверное, своя собственная выставка в художественной галерее. Между тем изучение чего-либо о Мэн Рэе и Анселе Адамсе может быть началом.

Я просматриваю третий сайт с биографиями подряд, когда папа, наконец, говорит мне, что пора выключать компьютер и ложиться спать, потому что каким-то образом целый вечер промелькнул, как одно мгновение. Не уверена насчет Анселя Адамса – бесконечные холмистые пустыни, а лично мне нравятся деревья с листвой, но эксцентричные портреты Мэн Рея и жуткое освещение – это именно то, что мне нужно для вдохновения на мой ​​новый проект. На самом деле, если бы мне подарили щенка, я бы не отказалась назвать его Мэн Рэй. Тогда я могла бы усмехнуться со знающим видом, если бы кто-то спросил меня, почему именно такая кличка. Разумеется, Кошмарному Парню не понадобилось бы спрашивать: он бы просто понял.

Глава 25

На следующий день я провожу какое-то время в школьной библиотеке, закопавшись в книги о старых мастерах живописи и о портретной фотографии, разыскивая ещё больше полезных изображений для моего творческого проекта. Я представляю себе детализированные, яркие фруктово-цветочные натюрморты голландских живописцев семнадцатого века, а также смелые и современные фотопортреты. Мне хочется, чтобы голова Авы выглядела странно и изумительно – именно так, как её вижу я.

Я составляю список живописцев и фотографов, которые могут пригодиться, но это только начало. Понадобится провести массу исследований, чтобы найти идеальное вдохновение. Вдобавок, я должна "продемонстрировать свой путь" к достижению конечного результата. Благодаря школьному совету выпускной проект не может быть легким. Мисс Дженкинс захочет увидеть открытки и распечатки, наброски и планы. Но так уж вышло, что Национальная Галерея, которая напичкана творчеством старых мастеров, находится совсем рядом с Национальной Портретной Галереей, полной фотографий известных людей, так что мне есть, чем заняться субботним утром. Я действительно жду этого с нетерпением.

Ава хотела пойти со мной, но после пары тестовых дней в школе к выходным она была полностью обессилена. Мы немного отложили поездку, но к воскресенью ей не стало лучше. Кроме того, начало дня оказалось дождливым и туманным: настоящее осеннее утро, даже более холодное, чем до этого. Вместо поездки Ава решила наверстать упущенное и посмотреть диски с "Зеной – Королевой Воинов", которые мы заказали на Амазоне. Сестра будет предоставлена сама себе, потому что мама собирается на работу в магазин, а папа отправился на встречу с телевизионщиком-исследователем, с которой он подружился во время моего "очень обычного" дня.

Мне не очень-то приятно слышать об этой встрече. Во-первых, я не люблю вспоминать о том дне. А ещё я думаю, что хотя папе и нравится слушать о процессе создания телешоу, мама вряд ли оценит, что отец отрывается от своих исследований ради того, чтобы выпить кофе с молодой привлекательной женщиной. Не то, чтобы я рассказываю маме, насколько привлекательна ассистент режиссера. Но на самом деле – очень хороша. И если бы её поставили на пятидюймовых платформах рядом с Шехерезадой, её бы точно не назвали "очень обычной".

В довершение всего я заметила, что отец чересчур старательно приводит себя в порядок перед выходом. Он не делал этого целую вечность. Он перемерил все свои пиджаки и большую часть галстуков и даже достал старую фетровую шляпу и покрасовался в ней перед зеркалом. Хотя, в конечном итоге он всё-таки убрал её обратно.

Поддавшись порыву, я хватаю её со столика в прихожей и нахлобучиваю себе на голову. Возможно, она создаст подходящий для похода в галерею искусств образ. И это будет чертовски удобней, чем Патти, от которого все сильнее и сильнее зудит верхняя часть головы, на которой постепенно отрастают новые волосы. С огромным облегчением я оставляю парик дома. Он мирно сидит на столике в прихожей, умело притворяясь длинношерстной морской свинкой, и дожидается моего возвращения.

Я восхитительно провожу время в Национальной Галерее, разглядывая различные натюрморты голландских живописцев – из фруктов, овощей, цветов, тарелок, ваз и вообще чего угодно, что можно разместить на столе. В основном я именно это и ожидала увидеть, за исключением того, что они, кажется, восхищаются несовершенством. Им нравится рисовать пестрые пятна на боках персиков или яблоки с червоточинами, или цветы с порванными лепестками. Каким-то образом это делает их более живыми. Но лучшим моментом моего визита становится магазин, в котором я покупаю открытки, чтобы продемонстрировать мисс Дженкинс мой рабочий процесс, как и требуется.

После быстрой прогулки по углу Трафальгарской площади, я попадаю в Национальную Портретную Галерею, в которой, как оказалось, сейчас проходит выставка работ фотографа Ричарда Аведона. На рекламных постерах – потрясающие портреты сильных, волевых лиц. Я не могу позволить себе билет на выставку, но покупаю пару красивых открыток. На одной из них изображена осовремененная принцесса с нарциссами в волосах, расположенными так, будто они подвешены вокруг её головы, как цветы на обоях позади девушки. Я влюбилась в этот эффект.

Я продолжаю думать об этом по пути к станции метро Чаринг-Кросс. На самом деле я вынимаю открытку из бумажного пакета, чтобы взглянуть на неё ещё разок, когда внезапный порыв ветра сдувает папину шляпу с моей головы и уносит прямо на дорогу передо мной. Я бросаюсь вперед, чтобы поймать её, когда чьи-то сильные руки возникают словно из ниоткуда и удерживают меня на месте. Огромный ярко-красный Лондонский двухэтажный автобус проносится мимо, буквально в нескольких миллиметрах от меня.

О, мой бог. Я чуть не погибла, спасая шляпу.

Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить руки, которые только что спасли мне жизнь. Они принадлежат бизнесмену в полосатом костюме, который одаряет меня очень странным взглядом. Может быть, именно так люди смотрят на тебя, когда знают, что благодаря им ты остался в живых. Я ошарашено пялюсь на него в ответ, и, после неловкой паузы, он отходит в сторону, в то время как другой автобус проезжает мимо, превращая папину шляпу в блинчик.

Внезапно, этот день перестает казаться таким уж хорошим.

Минут пять я просто брела по улице в оцепенении. Прямо сейчас я не находила в себе сил спуститься в метро. И думать о том, как рассказать папе, что случилось с его шляпой, когда я вернусь домой.

Постепенно до меня дошло, что многие люди движутся в том же направлении, что и я – больше, чем обычно. Могу поклясться, я узнала пару лиц, хотя не смогла вспомнить, откуда они. Я шла за толпой, как в тумане. Затем многие люди стали проходить через каменную арку, контролируемую охранниками. Чтобы попасть туда, необходим пропуск, которого у меня не было, так что я остановилась.

Я проследила за ними взглядом. С трех сторон внутреннего двора возвышалось большое каменное здание с массивным белым шатром посередине. Всё было увешано цветными баннерами, возвещающими о Лондонской Неделе Моды.

Ох, ничего себе. Интересно, будет ли задействован здесь сегодня кто-нибудь из девушек, с которыми я ходила на просмотры. Я надеюсь на это: участие в дефиле – очень важное событие. Между тем я даже не могу позаботиться об одной паршивой шляпе.

Я прислонилась к столбу и вспомнила порыв ветра, когда автобус промчался мимо меня. Я даже не поблагодарила того мужчину в костюме. Интересно, почему он так странно на меня смотрел.

И в этот момент я поняла, что на меня пялится кто-то ещё. Невысокая женщина всего в паре шагов от меня. Она представляла собой неординарное зрелище, но почему-то глядела так, будто это Я – странное видение.

– ДЖИНС И-БЕРК, – громко сказала она, как только перехватила мой взгляд.

Она вообще со мной разговаривает? Она пытается продать мне джеггинсы? Она сумасшедшая? Глядя на неё, я бы не очень-то и удивилась.

На ней было надето платье длиной до лодыжек, сделанное из лоскутков кожи, скрепленных между собой оранжевыми молниями; золотой шёлковый жакет от Пуффа, шарф с принтами в виде черепов (настолько модный, что даже я знаю, – это Александр МакКвин) и ботинки на четырехдюймовой металлической золотистой платформе.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты модель,– она растягивает слова в необычной манере, похожей на американский акцент, который я не могу опознать.

– Эм, ну да, полагаю, что так, – говорю я. Я не уверена, стоит ли мне разговаривать со сбежавшим из психушки пациентом посреди улицы, но её глаза словно гипнотизируют меня.