Непойманный дождь - Надежда Зорина

— Андрей Львович! — возбужденно прокричала она в трубку — в отличие от Вениамина Денис и Ольга относились к своему начальнику с должным почтением и называли исключительно на «вы» и по имени-отчеству. — Потрясающие новости! Я и не думала, что узнаю столько всего полезного и так запросто! По-моему, во мне пропадает настоящий талант детективной актрисы. — Она кокетливо хихикнула.

— Детективной актрисы?

— Ну да! Представляете, она мне сразу же поверила, эта женщина, соседка Головановой из квартиры напротив. Я сказала, что училась в первом классе у Светланы Васильевны, а потом мы переехали в другой город. Мне ее и раскручивать особо не пришлось, сама все выложила. Чаем напоила с пирожками, потрясающе вкусные пирожки, я у Екатерины Федоровны, ну, у соседки, рецепт взяла, как-нибудь испеку, угощу.

— Прекрасно, Оленька, только давай поближе к делу.

— Да! Это потрясающе! Я столько всего узнала! У Головановой, оказывается, был любовник! Представляете?! Все же строилось на том, что она совершенно одинока — ни родственников у нее, никого, не замужем, классическая старая дева. А у нее любовник! Я думаю, это он ее и убил.

— Любовник — это действительно интересно, но с чего ты решила, что убил ее он?

— Да потому, что больше некому!

— Ну почему некому? Ефим Долинин…

— Да я же не сказала самого главного! — перебила его Оля. — Он знаете кто, этот любовник? Сторож лодочной станции!

— Ну и что?

— А то, что станция эта находится между Косулином и Валапаевкой, то есть как раз недалеко от того места, где ее и нашли. Все голову ломали, что делала на дороге одинокая женщина поздней ночью. А она от любовника шла. Они, наверное, поссорились, и вот…

— Соседка тоже считает, что Голованову убил любовник?

— Что вы!.. Екатерина Федоровна… она плачет и… очень жалеет и…

— Пирожки печет! — Андрей усмехнулся. — Молодец, Оленька, это в самом деле интересная информация. Странно, что соседка ничего милиции не рассказала. Хотя… наш народ не очень-то любит откровенничать с милицией, боится ненароком ближнего подставить. Вообще это в порядке вещей.

— Да. Тем более что Екатерина Федоровна нисколько его и не подозревает. А больше никто не знал про любовника, Голованова только соседке и сказала, по большому секрету. Екатерина Федоровна все время сетовала: вот, мол, только-только жизнь у Светланы стала налаживаться, хоть немного счастья глотнула, и материальное положение полегче, может, хоть на старости лет пожила бы нормально… Да, кстати, о материальном! Это еще одна новость! — Оля рассмеялась счастливым смехом и заторопилась рассказать — ее распирали радость и гордость собой от прекрасно выполненной работы: — Голованова не перестала сдавать кровь! Все эти полтора года она ее сдавала, только за деньги, ей стали за это хорошо платить.

— Полтора года, полтора года… — Никитин в задумчивости постучал по рулю. — Что-то крутится, никак не могу поймать.

— Как же?! Андрей Львович! Вениамин вчера — вернее, сегодня ночью — говорил, что Голованова пятнадцать лет регулярно четыре раза в год сдавала кровь, а полтора года назад вдруг перестала.

— Да нет, это понятно, что-то другое. Нет, не могу понять.

Все это время Андрей не отрываясь следил за подъездом Долинина. Люди входили и выходили, потом настало небольшое затишье. У него уже глаза начали слезиться от напряжения.

— И представьте, — разливалась Оля, — ей самой предложили оплачивать на станции переливания крови, сказали, что одному больному требуется кровь именно ее редкой группы. С тех пор она сдавала даже чаще, чем раньше, но всегда по звонку.

— По какому звонку?

— Ей звонили и вызывали — видимо, по мере надобности. Соседка говорит, что Светлана не то чтобы разбогатела, но стала жить несравненно лучше. Телевизор «Панасоник» купила, а до этого у нее была допотопная черно-белая «Чайка», пальто зимнее хорошее, шапку из норки, еще что-то по мелочи. Так что не такая она была и бедная.

— Да, наша доблестная милиция, как всегда, все прошляпила. — Андрей удовлетворенно рассмеялся. — Хотя, как я понял, богатство Головановой было весьма относительным.

— Да, она даже ремонт не успела сделать, все собиралась, но не успела. Соседка говорит, квартирка действительно производила удручающее впечатление: обои самые дешевые и потертые, полы ободранные, ну, вы понимаете?

— Понимаю. Молодец! Хорошо поработала.

— Могу еще куда-нибудь съездить, — предложила Оля, но без особого энтузиазма — видимо, тоже очень устала.

— Нет, — отказался Никитин, — пока не надо. Спасибо. Отдыхай. Позвони Вениамину, расскажи, что узнала, и можешь ехать домой.

Оля отключилась. Андрей стал класть трубку на сиденье, не глядя, не отрывая взгляда от подъезда, — и промахнулся — телефон упал на пол. Чертыхнувшись, он его поднял. Нужно было осмыслить всю эту информацию, но голова уже совершенно не соображала — сказывался хронический недосып. В шесть его должен был сменить Денис, а к семи он собирался подъехать в клинику, еще раз переговорить с психиатром. Но сначала нужно осмыслить…

Глаза уже не просто слезились, их совершенно заволокло туманом, голова отказывалась работать. И эта новая информация — в самом деле интересная — стала его раздражать. И Оля стала раздражать. Он понимал, что не прав, но ничего не мог с собой поделать.

Итак, любовник, сторож лодочной станции… Убил из ревности, убил, чтобы ограбить, а Ефим ни при чем.

Не из какой ревности любовник убить ее не мог — не была она кокетливой вертушкой, в кои веки — а скорее всего, впервые в жизни — завела любовника, завела от всех по секрету, одной Екатерине Федоровне, ближайшей своей соседке, и открылась. Ограбление тоже вряд ли — грабить там нечего: «Панасоник»? зимнее пальто? — за это не убивают. Действительно поссорились и убил в ярости? В ярости убивают на месте, а не отпускают совершить променад по дороге. Скрытая причина? Возможно. Это надо обдумать…

Но думать не было сил, думать просто совершенно не получалось. Андрей посмотрел на часы — половина шестого, до приезда Дениса оставалось полчаса. Как-то эти полчаса надо продержаться. Он позвонил домой, поговорил с Настей — все у них было нормально. Глотнул из фляжки коньяку, чтобы взбодриться, выкурил сигарету.

Взбодриться не получилось, коньяк подействовал как снотворное. Глаза закрывались и просто не могли уже смотреть на этот подъезд, мысли никак не хотели собираться воедино, разбегались по пустой его голове. Ефим не может быть ни при чем, сторож-любовник не покушался на норку, хотя, конечно, не исключено, что убил именно он. Но если сторож — убийца Головановой, какую роль тогда в этой истории играл Ефим? Свидетеля? Не то, все не то. А может, и то. Что же связано с этим сочетанием «полтора года»? Совсем недавно оно мелькало, но в каком контексте? Что было полтора года назад?

Из подъезда вышла пожилая женщина в старомодном ярко-красном плаще с таксой на поводке. Такса чихнула, тряхнула ушами и повлекла хозяйку к ближайшему дереву. Женщина на нее прикрикнула, дернула поводок, не позволяя совершить антисанитарный поступок в родном дворе.

Какая связь между Головановой, Валуевым и Антошей Гриценко? Какая связь между ними всеми и Долининым? Где он держит Антошу? Какую преследует цель? Кто он — преступник или сумасшедший? Что произошло полтора года назад? Вениамин сказал, что Голованова… Вениамин сказал…

Вспомнил! Полтора года назад заболел Стотланд! А Голованова… Не является ли Стотланд тем самым человеком, для которого Голованова стала сдавать кровь за деньги? Чем он заболел? В статье не написано, но…

Андрей схватил телефон, набрал Балаклава — сонливость его совершенно прошла.

— Веничка! — закричал он в трубку. — Бросай все дела. Мне срочно нужна информация о болезни Стотланда…

— Бросил! Уже бросил окурок в форточку. — Вениамин засмеялся. — Покурить не дают спокойно. Я как раз только закончил со Стотландом, хотел перекурить и тебе отзвониться. Адски сложная была работа. Не представляешь, на что я пошел. Я взломал…

— И что? — нетерпеливо перебил его Андрей.

— И то, что нашел. Связь Головановой со Стотландом. Очень интересная картина получается. Стотланд полтора года назад заболел апластической анемией. Ты знаешь, что это такое?

— Нет, но если анемия — значит, получается, что-то не очень серьезное.

— Не анемия, а апластическая анемия, умник! Ничего общего с малокровием. Это не то что серьезно, очень серьезно. Просвещаю: при апластической анемии происходит повреждение стволовой клетки крови, летальный исход — более восьмидесяти процентов. А ты говоришь, не серьезно! Ну и сам понимаешь, постоянно требуется кровь, а группа у него знаешь какая?

— Четвертая, резус отрицательный, как у Головановой?

— Соображаешь! Кровь при этом заболевании нужна постоянно. Но и это не самое интересное.