Почувствуй (СИ) - Вечная Ольга

– Ну? – спрашивает Гоша.

– Она не знает. Самой жрать нечего. Классика жанра: чувак себе бабу новую нашел, долгов набрал и отчалил. А нам всем — расхлебывай.

– Ты уверен, что у нее ничего нет? А если поискать?

– Да, блть, уверен! – рявкаю. – Отвали от нее уже!

– Совесть проснулась? Тогда что делать нам, жалостливый?

Тру лицо и выдыхаю.

– Будем искать этого козла дальше.

– А если не найдем? Или денег у него нет?

– Тогда двигаемся по плану. Тачку нужно срочно продать и деньги Захару вернуть, с него папаша уже спрашивает. Из оставшихся ремонт погасить, механики ждут. А дальше... кредит выплачивать. Раз уж вляпались, поверили на слово, кто ж виноват. Нас трое. Можно по очереди. Выходит по четыре выплаты в год. Пять лет.

Машинально прикидываю, сколько мне будет, когда закончу.

Гоша едва заметно кивает. Заводит машину, давит на газ. Я продолжаю:

– За кредит пеня капает. Нужно просроченные платежи погасить срочно. Предлагаю на троих также раскидать. Как продадим мустанг — заработанное вкинем в котел. Дальше уже рассчитаем от суммы платежа.

У меня есть тысяч сто пятьдесят. Из тех, что на машину откладывал.

– Получается, придется выкупить мустанг, которого у нас нет, – рассуждает Гоша.

– Получается так.

– А Захар не может вкинуть всю сумму?

– У него не бывает нала, тем более столько. Отец обычно оплачивает счета по факту.

– Так пусть оплатит и сейчас.

– Так и поговори с Захаром на эту тему! Что ты мне–то! – гашу вспышку гнева и продолжаю ровнее: – Че бы его отцу не погасить наши миллионные долги! Захар сразу сказал, что его в сделке официально нет, на него ничего не оформляем. С его отцом всё сложно. Он вообще знать не должен ни о чем.

Однажды я был свидетелем идиотской сцены. Мы с Захаром на машине ехали куда–то, нас кортеж догнал и дорогу перекрыл. Я думал — всё, хана, облава! Мысль мелькнула: кто–то подкинул запрещенку и подставил. По карманам принялся шарить. Пусто. Захар сказал мрачно: «Сиди, я скоро».

Вышел из машины. Из черного внедорожника выскочил его папаша и начал орать. Долго и творчески. Орал на сына так, что у меня уши заложило. Потом выхватил у него телефон, содрал с руки часы, разбил об асфальт. Захар стоял и молчал. Голову не опускал, но и обошелся без привычных шуточек. Вернулся в машину.

Мы поехали дальше.

Гоша то и дело барабанит пальцами по рулю. Мы движемся в сторону спорт–клуба.

– Дом, слушай, – говорит он медленно. И тон его мне не нравится: – А тачка–то на тебя оформлена. И кредит на тебе, значит.

Уже понимаю, о чем речь. И это было ожидаемо.

– Ну и? Мы ж втроем решали, ты этого Рачинского нашел.

– У меня нет денег. И не будет.

– Точнее, есть на что потратить поважнее.

– В общем да. Ты бабу кошмарить отказался, значит... е*ись с этим сам. Извини.

– Хорошо. Останови вот здесь. Да, за светофором. Хочу пройтись.

– Матвей, ладно тебе. Давай хоть довезу до места.

– Здесь останови, блть!

Гоша жмет по тормозам, тачка шлифует. Едва колеса замирают, открываю дверь и выпрыгиваю на улицу. Поднимаю воротник куртки и быстрым шагом иду вперед. Холодно, это хорошо. Холод успокаивает мысли, остужает пыл. Нужно сесть и спокойно поразмыслить над ситуацией, а потом как–то обо всем рассказать Паше. Ему, конечно, не до этого, но больше некому. И Юле. Сначала, наверное, Юле. Или нет?

Выдра распсихуется, конечно, раскричится. Бросит меня снова. Потом, может, простит. Поддержит морально. Было бы не плохо. Но и уверенности нет.

В последнее время я ее совсем не чувствую. Приехала в клуб, вся размалеванная, как кукла. Пьяная, глаза безумные, гонора выше крыши. Сигарету давай требовать. То ее не уговоришь куда–то пойти — дорого, не выспимся, что там делать... То сама рвется. Угадать неемыслимо.

Ругается, потом обнимает так, что сердце из груди выпрыгивает. Стонет горячо, просит любить, требует ласки. У меня засосы на шее после прошлой пятницы только проходить начали. Следом бьет и плачет. Обижается.

И тут я с кредитом на проданную тачку.

Бля–я–я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда херово на душе, я всегда думаю о Юле и как–то сразу успокаиваюсь. У нее нормальная крепкая семья. Не без приколов, но зато с общими шумными праздниками, регулярными ссорами и примирениями. Я на них часто смотрю, ориентируюсь. Не всё, конечно, нравится. Но идеально ведь не бывает.

Взять ее отца — попросил же по–человечески, забрать ее из клуба в пятницу. Он обещал, но не пошевелился. Ну да ладно. Я потом ждал в кальянной Юлю, думал, из дамской комнаты вернется, мы поговорим, обсудим то, что случилось. И ощущения.

Не пришла. Домой умотала. Охрана видела, как в такси садилась. Ладно. Сбежала, бросила. Что приезжала — непонятно. Потом ее отцу позвонил, он нахер послал, но заверил, что дома мадам. Дрыхнет.

Для меня самого этот опыт — в клубе на столе – новый. Пока неясно как к нему относиться. Но ужасно не было точно. Это сто процентов. Страсть захватила так, что мысли из головы выбило. Если бы прервали — убил бы, клянусь, так хотелось ее. Вредную, капризную, но такую горячую и нуждающуюся.

В моей жизни не было ни одного секса, который можно назвать ужасным. А у Юли, судя по ее психам, бывало. Учитывая, что у нас с ней счет равный идет: один–один, два–два и так далее... – самооценку это не поднимает

Скорее уж топит в Марианской впадине.

Теперь уже думаю, фиг знает, нравится ей со мной вообще спать или нет? Вроде был уверен, что да. И экстаз ее кожей чувствовал. Оказалось, что нет.

Извиняться — за что? А если я ей так скажу: «Мне не понравилось с тобой». И потребую ее извинений. Это нормально будет?

Но я не скажу никогда. Потому что ложью будет. Мне пздц как понравилось с ней в клубе. И в машине. И дома. Как и везде. Просто на разрыв. А не взаимно это может быть только в одном случае — если я сам разонравился. Или я не прав?

А тут еще и кредит вместо тачки.

Сука.

Набираю Захара. Вкратце обрисовываю ситуацию. Он языком цокает.

– Значит вычеркиваем Лариску, понял.

– Как покупатели? – спрашиваю.

– Слетели. Проверили, что тачка в залоге. Объясняю, что выплатим. Оформим так, что кредит на продавце останется. Они заднюю врубили. Не захотели связываться. Я потом еще с чуваком этим успел встретиться. От мужика Любы.

– А он что?

– Проехался на мустанге, заинтересовался. Но цену хочет сбить.

– Мы не может сильнее сбивать, тогда механикам нечем платить будет. И так дешевле выставили, чем планировали.

– Так вот. Думает он. Но вообще тип мутный, мне он не понравился.

– Ясно.

– Я сейчас Любу отвезу и в спорт–клуб подъеду. Ты будешь?

– Да, как раз подхожу. Эм. Люба с тобой?

– Да. У ее чувака возникли дела срочные, он ее оставил в гараже. Ну я вызвался довезти.

– Понял. Жду тебя. Про Гошу расскажу.

– Что, слетел? – с усмешкой.

– Ага.

– Так и думал. Я за него поручался, поэтому его долю на себя возьму.

– Обсудим.

Подхожу к клубу, забегаю в раздевалку. Выкладываюсь на сто процентов на тренажерах, параллельно слушаю лекции. Может быть глупо, но пока–то меня еще не вышвырнули.

Час пролетает быстро.

После душа беру телефон, вижу пропущенный от Захара. Тут же перезваниваю.

– Звонил, брат?

– Да. Слушай, я Любушку довез до кафешки, они тут с друзьями собираются. Ну я присоединился ненадолго. И прикинь че. Тут один дятел рассказывает, что Юлю твою пялил. Мне его ушатать или сам?

– Чего–о?!

Глава 26

Матвей

Иду по центру быстрым шагом. За дорогой не слежу, ноги сами ведут. Если окраины знаю схематично, то центр – наизусть. С закрытыми глазами найду. Цель представляю прекрасно.

Голова пустая. Разум — отвесная скала, ни одно сомнение крючком не зацепится. Не та тема.

Сжимаю кулаки крепче, кожа едва не лопается.

Юля Райденко — моя девушка. Моя, блть. Я это демонстрировал всячески при каждом удобном и не удобном случае. Всем вокруг. Я не понимаю, как можно было не понять. Бешенство мурашками рассыпается вдоль позвоночника. Я весь реагирую. Кожа горит, волосы после душа так и не высушил, иначе бы тоже, блть, полыхали, как в мультике. Усмехаюсь хищно. Сейчас на них изморось.