Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

характеризовалась в телеграмме американского военного атташе в Вашингтон: «Армия сдается, Хомейни побеждает. Уничтожаем секретные документы»[552].

Уезжает последний

Однако месторождения покинули не все нефтяники. Человек 20 были оставлены, чтобы создавать видимость юридического присутствия Osco на тот случай, если со стороны нового правительства вдруг возникнут какие-то спорные вопросы. В числе этой группы находился и ирландский математик Джереми Гилберт, переквалифицировавшийся в инженера-нефтяника. British Petroleum направила его в Osco, где он служил менеджером по планированию инвестиций. Члены оставшейся группы пробыли на месторождениях всего несколько дней, а затем в связи с осложнением ситуации тоже решили покинуть страну. Но Гилберт неожиданно попал в больницу с тяжелой формой гепатита, и в самолет, вывозивший всех остававшихся, его не допустили. Все бурные дни января он провел на больничной койке, находясь в тяжелейшем состоянии. По ночам до него доносились чтение молитв и стрельба, а в день отъезда шаха – восторженные крики безудержного торжества. Символом контакта с внешним миром, не считая радиопередач BBC, был огромный букет цветов, оставленный уехавшими сотрудниками Osco с пожеланиями скорейшего выздоровления.

Ослабевшего и едва передвигавшего ноги по больничному коридору Гилберта иранский медперсонал принял за американца. Под его окном постоянно собиралась группа медсестер, выкрикивая «Смерть американцам!». Один из пациентов, встретив Гилберта в коридоре, начал избивать его костылями, осыпая при этом американцев проклятиями. Еще одной проблемой было ирландское гражданство Гилберта. Единственный путь из Ирана лежал через Ирак, но, поскольку между ирландскими войсками, выполнявшими миротворческую миссию в Ливане, и иракскими солдатами недавно возникла перестрелка, Гилберту отказали в иракской визе. Чтобы получить ее, ему пришлось буквально встать на колени перед сотрудником местного отделения иракского консульства и просить прощения за все грехи, совершенные когда-либо ирландцами.

В конце января он почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы выехать из страны. На пыльном пограничном пункте иранские чиновники пропустили его, не удостоив и взглядом. Но иракские пограничники, заподозрив в нем шпиона, задержали его, обыскали и в течение нескольких часов допрашивали. Тем временем одинокое такси – единственная возможность добраться до Басры – уехало. Когда Гилберта наконец освободили, он спросил:

– Как же я теперь попаду в Басру?

– Пешком, – ответил один из пограничников.

Другого выбора не было. Уставший и ослабевший, с двумя сумками в руках, он поплелся по пыльной дороге. Через пару часов его догнал ехавший в том же направлении какой-то фургон. Водитель согласился подвезти его, но, когда Гилберт достал иранские деньги, тот только громко расхохотался – это же просто бумажки. Гилберт отдал ему свои последние доллары, чтобы водитель отвез его в аэропорт Басры. Но теперь он остался без денег, чтобы куда-нибудь добраться. К счастью, он вспомнил, что недавно получил кредитную карту American Express, которую, сунув в бумажник, еще не использовал. Благодаря небеса, что захватил ее с собой, он купил билет на рейс в Багдад. Поздно ночью он прибыл в столицу Ирака и после ряда неудачных попыток нашел гостиницу. Он позвонил своей семье. Родные ужаснулись – все думали, что он в прекрасных условиях лежит в больнице в Абадане.

В течение трех дней Гилберт не выходил из гостиницы. Когда он решил, что у него достаточно сил, чтобы выдержать еще один перелет, вылетел из Багдада в Лондон. Прибыв поздно вечером в аэропорт Хитроу, он позвонил в департамент кадров BP, чтобы сообщить, что последний западный нефтяник огромного иранского нефтяного комплекса покинул страну. Но взявший трубку чиновник, увлеченный разговором с кем-то о планах на уик-энд, не расслышал, что звонит сам Гилберт. Он решил, что кто-то просто хочет сообщить какие-то новости о пропавшем инженере.

– А-а, Джерри Гилберт, – сказал он, – мы не знаем, где он находится. Вам что-нибудь известно о нем?

Это было последней каплей. Стоя возле открытого телефона-автомата в Хитроу и собрав последние силы, Гилберт во всеуслышание злобно послал по определенному направлению не только злополучного чиновника, но и всех, кто так или иначе имел отношение к мировой нефтяной промышленности[553].

Паника

Место старого, свергнутого режима в Иране, хотя и неуверенно, занял новый: начиналась острая борьба за власть. А от Ирана, словно эпицентра землетрясения гигантской силы, по всему миру прокатилась сейсмическая волна, захватившая всех, не обойдя стороной никого и ничего. Когда спустя два года эта волна сошла на нет, те, кто уцелел, оглядевшись вокруг, поняли, что их вынесло в совершенно другое пространство. Все было иным: изменились отношения и связи. Эта волна принесла и второй нефтяной кризис, подняв цены с $13 до $34 за баррель, и коренные перемены не только в мировой нефтяной промышленности, но и в мировой экономике и геополитике.

Новый нефтяной кризис в своем развитии прошел несколько стадий. Первая растянулась с конца декабря 1978 г., с прекращением импорта нефти из Ирана, до осени 1979 г. Потери после прекращения нефтедобычи в Иране были частично возмещены ее ростом в других странах. К концу 1978 г. Саудовская Аравия повысила объем нефтедобычи от установленного ей потолка в 8,5 млн баррелей в день до 10,5 млн. В первом квартале 1979 г. ее нефтедобыча сократилась до 10,1 млн баррелей, но все же это было выше прежнего потолка в 8,5 млн. Увеличили нефтедобычу и другие страны ОПЕК. В критические первые три месяца 1979 г. суммарное производство нефти в капиталистическом мире было примерно на 2 млн баррелей в день меньше, чем в последнем квартале 1978 г.

Неудивительно, что возникла фактическая нехватка нефти, ведь Иран был вторым в мире крупнейшим экспортером. Однако при мировом спросе 50 млн баррелей в день она составляла не более 4–5 %. Почему же сокращение поставок на 4–5 % привело к повышению цен на 150 %? Причиной была паника, вызванная целым рядом обстоятельств. Первым был очевидный рост потребления нефти, что сразу же сказалось на рынке. Оживление спроса на нефть началось в 1976 г., а влияние энергосбережения и увеличения объема нефтедобычи в странах, не входивших в ОПЕК, было пока не ясным, и оставалось стойкое убеждение, что спрос будет расти.

Вторым фактором был разрыв контрактных соглашений внутри нефтяной промышленности, явившийся результатом революции в Иране. Несмотря на прежние серьезные потрясения, интеграция в нефтяной промышленности сохранилась. Но связи определялись уже не отношениями собственности, а строились более свободно на основе долгосрочных контрактов. Иранские события ударили по нефтяным компаниям неравномерно – здесь сыграла роль степень зависимости от Ирана – и привели к срыву контрактного потока поставок. В результате на рынок бросилось огромное число новых покупателей, стремившихся восполнить недополученные баррели. Все они ни перед чем не останавливались, опасаясь не поспеть. Это был реальный конец классической интеграции в нефтяной промышленности. Вертикальные связи от разведки и добычи до переработки и сбыта были наконец разорваны. Что ранее было периферией, спотовым рынком, стало центром. И то,