Подземелье - Ваня Мордорский

он усложнял текущие задания, повышая нагрузку и в целом ничего не меняя.

Отдельно Тар’лах занимался с Маэлем, тем самым мальчишкой с измененными ногами, совсем как у самого Тар’лаха. Его тренировки отличались, — мальчишку учили бить ногами, для остальных это умение однорукий видимо считал либо бесполезным, либо ненужным. Для Маэля ноги были в будущем дополнительным оружием, наряду с тем, что будет в его руках. Поэтому когда общие тренировки заканчивались, Маэль еще оставался на площадке. Уходя, Зур’дах и остальные могли видеть как мальчишка встает в незнакомую им стойку и долбит мешок удар за ударом. Только ногой.

Интересно, — думал гоблиненок, — А нога у него такая же крепкая как и мои руки? Или послабее будет?

Он поднял руки. То, что его руки — страшное везение ему объяснил как Дах так и однорукий. Они давали ему значительное преимущество над теми, у кого измененный участок тела не является конечностью. Но гоблиненок всё же скоро не удержался и спросил почему их, остальных, не учат ударам ног.

— Вам это не нужно. Для вас ноги это прежде всего прыжки, перемещения, уклонения и всё, что с этим связано, а для Маэля — это главное оружие. Удар твоей ноги не пробьет броню монстра, пусть и слабого, а его — может, при правильном исполнении. Кроме того, даже кулаками вы, естественно, драться не будете. Я учу вас владеть собственным телом, и кулачный бой в этом сильно помогает. Однако, для большинства из вас, попытка ударить кулаком монстра будет самоубийственной.

А потом он посмотрел на Зур’даха и сказал:

— Кроме тебя. Твои руки выдержат всё.

Вскоре им позволили гулять чуть дальше. Это произошло раньше чем планировалось — теперь они могли заходить шагов на сто дальше. Немного, но даже это немного всех их сильно обрадовало. Да, надсмотрщиков хватало, но всё равно.

Куда пока им запретили заходить, так это на территорию других четырех групп детей постарше. Парочка детей решивших нарушить этот запрет поплатились своими спинами. Дах нещадно отделал их плеткой, чтобы впредь неповадно было.

Зур’даху же больше всего хотелось добраться до Разлома: подойти поближе, посмотреть как ведет себя тьма вокруг него и может ли он на нее воздействовать. Но в ту сторону идти им по-прежнему не разрешалось. А специально нарушать запреты он сейчас не хотел. Возможно позже, когда нарушение будет выглядеть как случайность.

Время в Ямах для Зур’даха текло гораздо быстрее чем в Подземельях. Когда они брели с Драмаром, каждый день казался бесконечным, была наполнен событиями и тварями, возможно еще и потому, что они даже толком не знали прошел день, или нет, не было биения сердца Предка, не было распорядка жизни племени, на который можно ориентироваться — они просто шли вперед. Тут же…одно и тоже, одно и тоже. День за днем.

По-другому к Зур’даху стал относится Тар’лах, который первым увидел рисунок за задней дворе. Он раньше был предельно жесток на тренировках, так и осталось, но в остальное время, он будто бы стал меньше кричать и меньше доставать свою плетку.

* * *

Еще одну неделю однорукий заставлял их делать всё те же удары, но уже просто в воздух, не в мешок. «Бой с тенью», как он говорил, хотя теней на площадке особо не было.

Удар, сместиться, удар сместиться, удар, сместиться. Это оказалось в каком-то смысле сложнее. Привычка стоять на месте и долбить в одну точку крепко въелась и теперь нужно было заставлять тело двигаться по новому, сохраняя при этом правильность удара.

Зур’даху было непривычно ощущать отсутствия телом сопротивления. Бить воздух было…странно. Кроме того, это мешало: из-за отсутствия конечной цели удара он терял равновесие и устойчивость стойки. Впрочем, как и подавляющее большинство детей.

— Не бейте изо всех сил, тут нет мешка. Контролируйте всё тело на протяжении всего движения. Ударяете — и обратно в стойку. Как можно быстрее. Это работа на скорость и передвижение. — говорил однорукий.

В первый день этот тип тренировок давался особенно сложно, но по прошествии двух-трех дней стал привычным.

Гонял однорукий их до седьмого пота. Тысячи и тысячи ударов и это только на одной тренировке. Одной из четырех в день. Зато движения детей стали отточенными. Зур’дах заметил, что любое движение, выполненное огромное количество раз, даже неправильно, — приобретает какую-то особенную резкость и убойность.

Тем не менее, удары в воздух он считал глупостью. Без ощущения того, как кулак врезается в плотный, набитый камнями мешок он не чувствовал, что тренируется по-настоящему. Для тренера же главным, как оказалось, было то, что они учились не стоять на месте.

— Бить вы умеете, осталось это совместить с передвижением. Сила удара для вас сейчас не так важна.

Это он их и заставлял делать — перемещаться из одной позиции в другую и следил за этим. Те же, кто на его взгляд делали это недостаточно проворно, получали ускоряющие удары плеткой.

На такие тренировки ушла неделя, а после нее начались тренировочные спарринги с другими детьми.

Тогда Зур’дах и его группа увидели других детей. Ранее они не пересекались, и с виду те были старше их лет на пять. Что было более важно, большинств из них уже участвовали в настоящих боях, в основном по два-три раза, самые сильные — больше пяти.

Перед тренировкой Тарлах сказал:

— Прежде чем мы начнем тренировки с оружием, вам нужно хорошо закрепить всё то, что вы натренировали на мешках, а для этого у вас в ближайшие недели будут тренировки с детьми постарше. Это вам будет очень полезно. Понять разницу между вами.

В тот день они отправились на другую площадку, в другую,, зону,,.Зур’дах глазами паучка уже видел эти строения и площадки, когда тот сидел на своей черной паутине на крыше казармы. Но одно дело видеть сверху, да еще чужими глазами, а совсем другое — своими и вживую.

Площадка во всем напоминала их родную, отличались только строения вокруг и…дети.

Новоприбывших выстроили в ряд.

Напротив стоял другой тренер, и, как у всех тренеров, у него имелось серьезное увечье, — отсутствовал один глаз.