Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Изображая объект, человек как бы в своём воображении овладевает им. Во всяком произведении искусства заключается какая-то история, в которой повествуется о силе обстоятельств и способности человека овладевать ими. В результате создаётся психологический настрой, который ещё Аристотель назвал катарсисом и который по своей сути является не чем иным, как очищением человеческого духа от ощущения бессилия перед обстоятельствами и его мобилизацией на сотворение иного, более человечного космоса. Ибо в самом эстетическом наслаждении как таковом уже незаметно присутствует мобилизационный фактор, ощущение победы порядка над беспорядком в их никогда не прекращающемся взаимопроникновении и борьбе. Создавая произведения искусства и наслаждаясь ими, человек неосознанно ощущает себя творцом мира и воплощённой эволюцией.

Существует огромное множество разнообразных гипотез о происхождении искусства. Потребность в создании искусства не без оснований связывают с разнообразием трудовой деятельности, усложнением языковых конструкций, психофизиологическими процессами, игровой деятельностью, осуществлением магических обрядов и т. д. Однако всё это лишь частные проявления мобилизационной природы культуры в целом и искусства в частности.

Стремление к овладению предметом изображения сближает искусство и магию. Но по сути своей они диаметрально противоположны (а противоположности притягиваются). Искусство иллюзорно по форме и действенно, реалистично по содержанию. Магия же, наоборот, действенна, реалистична по форме и иллюзорна по содержанию. Магия находит в образах искусства предметность для действия, а искусство в магии – оправдание своей бесполезности с утилитарной точки зрения. Многие члены сообществ наверняка смеялись над первобытными художниками. И охота же мазать целыми днями стены, пошли бы лучше на охоту! Но эти двойники животных на стенах уж очень напоминали тех, на кого охотились в реальной жизни. Овладение животными на картинах стало рассматриваться как средство овладения ими на охоте, а создание картин – как продолжение охоты иными средствами. Однако зарождавшееся искусство имело и другое утилитарное оправдание: оно украшало быт людей, приобретало декоративно-прикладной характер, рассматривалось как украшение жизни и одна из сторон приобретённого людьми жизненного комфорта.

Первобытное изобразительное искусство подразделяется на две формы – фундаментальную наскальную живопись и миниатюры, чаще всего выполняемые резьбой по кости. Первые открытия первобытного искусства состоялись в XIX веке и были встречены научным миром с большими сомнениями. В 1836 г. один из первых археологов палеолита во Франции Э. Лартэ обнаружил в гроте Шаффо пластинку, на которой были выгравированы две лани. В 1879 г. археолог-любитель из Испании Марселино Саутуола, осматривая пещеру Альтамира со своей девятилетней дочерью, обнаружил на стенах и потолке великолепные росписи, покрывавшие стены и потолок и изображавшие различных животных. Особенно поражали воображение два бегущих быка, выполненные красной охрой. Поскольку на фресках Альтамиры были изображены животные давно вымерших видов, Саутуола сделал обоснованное заключение о том, что эти фрески представляют собой произведения доисторических живописцев. После публикации статей автора открытия с подобными сенсационными заявлениями он был заподозрен в подлоге. Предполагалось, что эти фрески выполнил либо он сам, либо кто-то из художников, гостивших у него. Лишь с появлением в XX веке научных методов датировки было доказано, что росписи Альтамиры были созданы первобытными художниками около 15 тыс. лет назад. Наскальные росписи, гравировки и скульптурные изображения времён позднего полеолита были обнаружены в 140 странах мира на всех континентах.

Для всех произведений первобытного искусства характерен своеобразный зооцентризм, т. е. сосредоточенность почти полностью на изображении животных. Французский археолог А. Леруа-Гуран, подытожив данные об изображениях в 66 пещерах в самых различных странах мира, опубликовал результаты подсчёта, согласно которым в этих пещерах первобытные художники воссоздали образы 610 лошадей, 510 быков, 247 ланей и оленей, 205 мамонтов, 137 европейских туров, 84 северных оленя, 36 медведей, 29 львов и 10 носорогов. При этом из общего количества около 50 тыс. изображений наскальная живопись содержит всего 120 изображений рыб, нескольких десятков птиц и ни одного изображения деревьев, травы, цветов, рек, гор, жилищ и т. д. О том, что быки переходят реку, мы можем догадаться лишь по положению их голов. Во всех знаменитых пещерах, и в Альтамире, и в Шове, и в Ласко, и в Ля-Мадлен, и в Фон-ле Гом, и в других местах, содержащих наскальные изображения, почти сплошь только звери, звери и звери.

Люди изображались очень редко, выписывались со значительно меньшей тщательностью и как бы схематично. Чаще всего это поверженные крупными животными охотники. Некоторые из них просто не дорисованы, у некоторых деформированы головы. В целом изображения животных выполнены, хотя и не всегда, с высоким мастерством и отражают наиболее существенные особенности каждого вида животных. Эти особенности позволяют судить о принадлежности животных к определённым видам и помогают специалистам проследить распространённость тех или иных видов в определённое время и на определённых территориях.

Такой зооцентризм объясняется, конечно, прежде всего направленностью интересов сообществ, ведущую роль в хозяйственной деятельности которых играла охота, на объекты охотничьего промысла. Кроме того, впечатления от бега могучих животных, их мощи и дикой красоты надолго врезались в память охотников, в том числе и тех, что занимались наскальной живописью. Но глубинный эволюционный смысл зооцентризма первобытного изобразительного искусства не охватывается подобными объяснениями. Создав исторически первую высокоразвитую палеоцивилизацию, обеспечивающую достаточный уровень комфорта, питания и культуры, человек современного типа начинает выделять себя из природы и противопоставлять себя её дикой стихийной силе. Он чувствует одновременно и свою зависимость от дикой природы, в концентрированном виде выраженной в могучих зверях, и свою способность побеждать её в суровой жизненной борьбе. Слабость и бессилие в борьбе с природой, неспособность контролировать стихийные процессы, независимость успеха охоты от усилий охотников и крайняя зависимость охотничьих сообществ от поступления ресурсов от успешной охоты побуждали людей к настойчивому поиску закономерностей, которые управляют стихийными процессами. Такой поиск закономерностей составил основу первобытной пранауки.

Он шёл по двум направления и имел, соответственно, две стороны. С одной стороны, активно изучались повадки животных, пути их миграции, видовые особенности (последние нашли самое отчётливое отражение в палеолитическом искусстве). Огромное внимание уделяется своеобразной «классификации» животных и растений: каждый вид получает особое название. Очень основательны знания первобытных людей по анатомии животных, получаемые при разделке туш, что тоже нашло отражение в наскальной живописи. Движения и морфофизиологические особенности животных передаются поворотами корпуса, напряжённостью мышц конечностей, их положением. На одном из изображений мамонта показано положение его сердца.

Первобытная «география» находит выражение в великолепной ориентации охотников на местности, использовании любых приметных объектов в качестве ориентиров, составлении в уме своеобразных маршрутных карт. Всестороннее изучение местности проживания сообщества при ухудшении ориентации в более отдалённых местах порождала локоцентризм, т. е. представление о родных местах как абсолютном центре всего, что существует. Умение ориентироваться на местности, от которого часто зависела жизнь охотника, было связано со следопытством – способностью по следам воссоздать в уме не только движение животных, но и всю картину отображённых следами событий. Первобытные люди не знали письменности, не умели читать, но они достигли выдающихся успехов в чтении изменчивой книги природы.

По приметам они могли предсказывать погоду, заложив основы первобытной метеорологии. Изучая на практике растительный мир, они во многом превзошли современных ботаников и других специалистов в знании жизни растений своей местности, умении использовать растительные продукты для питания и лечения заболеваний. Первобытная математика начиналась с зарубок, которые охотники оставляли на костях животных, считая дни, проведённые на охотничьем промысле. Затем счёт проводился на пальцах рук, поскольку недостаточная абстрагированность мышления первобытных людей требовала оперирования конкретными объектами для выражения количественных соотношений. Наконец, стали использоваться специальные значки для обозначения количеств животных одного вида. Эти значки надолго опередили возникновение письменности, и по-видимому, именно они были изображены в виде насечек рядом с изображениями животных в наскальной живописи.