Все хроники Дюны (авторский сборник) - Герберт Фрэнк

Тем временем она использует людей Фарадина, чтобы помочь под Шулохом и арестовать известных диссидентов, особенно среди наибов. Она прикинула, не предпринять ли действий против Стилгара, но внутренний голос остерег ее от этого.

— Пока еще — нет.

— У моей матери и Сестер до сих пор имеется свой собственный план, прошептала Алия. — Почему она тренирует Фарадина?

— Может, он ее возбуждает, — сказал Старый Барон.

— Нет, что ты, такая ледышка?

— Ты не думаешь о том, чтобы потребовать от Фарадина вернуть ее?

— Я знаю опасности этого!

— Хорошо. Между тем. Недавно заходила твоя молодая советница, Зия. Как его звать? Агарвис? Да, Бур Аргавис. Если б ты пригласила его нынче вечером…

— Нет!

— Алия…

— Уже почти заря, ненасытный ты старый дурак! Нынче утром собирается военный совет, жрецы будут…

— Не доверяй им, дорогая Алия.

— Конечно, нет!

— Очень хорошо. Теперь, этот Бур Аргавис…

— Я сказала — нет!

Старый Барон промолчал, но она начала испытывать головную боль. Боль медленно поползла от левой щеки внутрь черепа. Однажды она заставила ее метаться, как безумную, по коридорам, проделав такую штуку. Теперь она твердо решила ему воспротивиться.

— Будешь упорствовать — приму болеутоляющее, — сказала она.

Ему ясно было видно, что она и в самом деле это сделает. Боль начала слабеть.

— Очень хорошо, — с обидой. — Тогда, в другой раз.

— В другой раз, — согласилась она.

Глава 54

Ты разделил песок пустыни, драконам пустыни разбил Ты головы. Да, вижу тебя я зверем, выходящим из дюн, два рожка агнца у тебя, но говоришь ты как дракон.

Пересмотренная Оранжевая Католическая Библия, Арра, II:4.

Непреложным было это пророчество, нитки превращаются в канаты, и Лито теперь казалось, что он знал об этом всю свою жизнь. Он посмотрел вперед за вечерние тени над Танцеруфтом. В ста семидесяти километрах к северу находится Старое Ущелье, глубокая извивающаяся расселина в Защитной стене, через которую первые Свободные мигрировали в пустыню.

В Лито не оставалось сомнений. Он знал, почему он стоит здесь в пустыне, в одиночестве, и с чувством притом, что вся эта страна принадлежит ему, что она должна повиноваться его велению. Он ощущал струну, связывающую его со всем человечеством, и глубинную необходимость мироздания жизненных опытов, придававших ему логический смысл, мироздания принятых регулярностей внутри вечного изменения.

«Я знаю это мироздание».

Червь, доставивший его сюда, явился на притоптывание его ноги, и, восстав перед ним, замер, как послушный зверь. Он вскочил на него и, только при помощи своих обладающих новой силой рук, развел ведущую губу колец червя, чтобы держать его на поверхности. Червь совсем притомился за целую ночь гонки на север. Его кремниево-серная внутренняя «фабрика» работала на полную мощь, щедро выбрасывая клубы кислорода, которые попутный ветер доносил до Лито обволакивающими вихрями. По временам у него начинала от теплых выбросов кружиться голова, и он испытывал странные ощущения. Рефлекторная и круговая субъективность его видений обратилась вовнутрь, на его предков, заставляя его припоминать кусочки его прошлого на Земле, сравнивая затем эти кусочки с его изменившимся «я».

Он уже ощущал теперь, как его все больше уносит от чего-то узнаваемо человеческого. Соблазняем спайсом, который он заглатывает, где только наткнется хоть на самую его чуточку, и оболочка его больше не была песчаной форелью, как и сам он больше не был человеком. Реснички проникли в его плоть, создав новое творение, которому искать теперь свою собственную метаморфозу в грядущих эрах.

«Ты видел это, отец, и отверг это», — подумал он. — «Слишком ужасающе это было, чтобы посмотреть этому в лицо».

Лито знал, что думают о его отце, и почему.

«Муад Диб умер от предвидения».

Но Пол Атридес ушел из мира реальности в алам ал-мифал, хоть и живет еще, сбежал от того, на что отважился его сын.

Теперь есть только Проповедник.

Лито присел на корточки и стал неотрывно смотреть на север. Оттуда придет червь, а на нем — двое: юный Свободный и слепец.

Над головой Лито пронеслась стайка мертвенно бледных летучих мышей, держа курс на юго-восток. Они были редкими крапинками в темнеющем небе, и глаз знающего Свободного по направлению их полета способен определить, к какому убежищу лежит их путь. Однако, Проповедник обойдет это убежище сторонкой. Место его назначения — Шулох, где не допускается никаких летучих мышей, чтобы они не привели посторонних к этому тайному месту. Червь появился сперва темным движущимся пятнышком между пустыней и северным ветром. Матар, песочный дождь, принесенный с горных вершин умирающей бурей, на несколько минут скрыл его из виду, затем он стал виден яснее и ближе.

Линия холода у основания дюны, где примостился Лито, начала источать ночную влагу. Он ноздрями попробовал слабую сырость, прикрыл рот пузырящейся чашечкой мембраны. Для него больше не было необходимости охотиться за каждой крохотной капелькой. От своей матери ему досталась в наследство большая кишка Свободных, длиннее и больше обычной, возвращавшая в организм воду из всего, что в нее попадало. Живой стилсьют хватал и усваивал каждую достижимую капельку влаги. Даже сейчас, пока он сидел, его оболочка, коснувшись песка, сразу же выпустила реснички псевдоподы, чтобы запастись до крохи всей энергией, какую они смогут собрать.

Лито присматривался к приближающему червю. Он знал, что юный поводырь к этому времени его уже увидел, заметил темное пятно на вершине дюны.

Наездник не мог определить с расстояния специфику видимого объекта, но Свободные издавна знали, как поступать в таких случаях. Незнакомый объект может быть опасен. Действия юного поводыря были, предсказуемы, никакого предвидения не надо.

Все верно, он чуть изменил курс и поехал прямо на Лито. Гигантские черви были оружием, которым Свободные пользовались множество раз. Черви помогли разбить Шаддама под Арракином. Этот червь, однако же, не стал повиноваться наезднику. Он остановился метрах в десяти, и, как тот его ни понукал, больше ни на песчинку не продвинулся вперед.

Лито встал, почувствовал, как реснички резко втянулись назад в мембрану. Освободив рот, он окликнул:

— Ахлан, васах-ахлан! — «Добро пожаловать, дважды добро пожаловать!» Слепец стоял на черве позади проводника, одна рука на плече юноши. Он высоко поднял голову, нос устремлен на голову Лито, словно старался унюхать, кто это у них на пути. Закат окрасил оранжевым его лоб.

— Кто это? — спросил слепец, тряся плечо поводыря. — Почему мы остановились? — сквозь затворы стилсьюта его голос звучал гнусаво.

Юноша, боязливо поглядев на Лито, сказал:

— Всего лишь кто-то одинокий в пустыне. По виду, ребенок. Я попробовал направить на него червя, но червь не идет.

— Почему ты ничего не сказал? — вопросил слепец.

— Я думал, это всего лишь кто-то один в пустыне! — запротестовал проводник. — Но это демон.

— Сказано истинным сыном Джакуруту, — заметил Лито. — А вы, достопочтенный отец, вы — Проповедник.

— Да, это я, — и страх был в голосе Проповедника, потому что, наконец, он встретился со своим прошлым.

— Здесь не сад, — сказал Лито. — Но добро пожаловать разделить со мной на сегодня это место.

— Кто ты? — вопросил Проповедник. — Как ты остановил нашего червя? зловещие нотки узнавания были в голосе Проповедника. Он призывает воспоминания о своем альтернативном видении, понимая, что может найти здесь конец.

— Это демон! — протестовал юноша-поводырь. — Мы должны бежать отсюда, или наши души…

— Молчи! — взревел Проповедник.

— Я — Лито Атридес, — сказал Лито. — Ваш червь остановился, потому что я ему приказал.

Проповедник застыл в остолбенелом молчании.

— Пойдем, отец, — сказал Лито. — Слезай, и проведи ночь со мной. Я напою тебя сладким сиропом. Я вижу, у тебя есть фремкит с водой и кувшинами. Мы разделим наши богатства здесь, на песке.

— Лито еще ребенок, — возразил Проповедник. — И, говорят, он погиб по подлости Коррино. В твоем голосе нет детства.

— Ты знаешь меня, Отец, — сказал Лито. — Я мал для своего возраста, как и ты был, но мой опыт древен и мой голос обучен.

— Что ты делаешь здесь, во Внутренней Пустыне? — спросил Проповедник. — Бу джи, — ответил Лито. «Ничего из ничего». Это был ответ скитальца Дзэнсунни, того, кто действует только с позиций отдыха, не прилагая усилий и в гармонии с тем, что его окружают.

Проповедник потряс поводыря за плечо:

— Это ребенок, и вправду ребенок?

— Айджа, — ответил поводырь, бросая на Лито опасливый взгляд.

Глубокий до дрожи вздох вырвался из груди Проповедника.