На день погребения моего - Томас Пинчон

достаточно, чтобы заставить ее уйти.

—  В таком случае вам, вероятно, лучше не привлекать внимание каждый раз, когда вы ходите по городу или открываете рот, а я, с другой стороны, знаю, как передвигаться по городу, оставаясь невидимой и неслышной, и, что важнее, я знаю здешних людей: если они — и не совсем те, кто вам нужен, они знакомы с теми, кто вам может пригодиться. Но ради бога, вы — сами себе хозяева, продолжайте в том же духе, если это то, чего вы хотите.

   Риф протянул руку к полям шляпы, это всегда было плохим знаком.

  — Скажу вам прямо — у нас не так много денег, чтобы ими разбрасываться.

—  Мне не нужны ваши деньги, мистер Траверс, хотя не могу ручаться за других жителей этого города, потому что это — обычная история, когда-то люди имели обыкновение оказывать услуги бесплатно, но это было давно.

—  Даже если это связано с государственными интересами? — спросил Кит, после чего брат бросил на него очередной предостерегающий взгляд.

— Незаконно, но связано с интересами государства. Ну и ну. Что бы это могло быть? Дайте подумать минутку.

 — Где ты ее откопал, — покосился на них обоих Риф. — Одна из твоих старых любовниц из колледжа?

—   Ха! — воскликнули Кит и Далли, более-менее хором.

  —  Она честная, Рифер.

 —  Ты мне уже об этом говорил.

   О? Далли не стала краснеть, поскольку решила, что сейчас неподходящий для этого момент. Риф строго посмотрел на нее.

  —  Мисс Ридо, я не имею обыкновения втягивать людей в такие ситуации.

 — Особенно — маленьких американских девочек, выглядящих так, словно у них нет мозгов в голове, верно?

— О, а теперь, — Риф надел шляпу и встал, — нужно бежать по делам, связанным с 'Пертой, возможно, поговорим об этом потом. Ариведерчип, детишки.

  —  Что он сказал?

  — Энергичный итальянский, полагаю.

Кит и Далли пошли гулять, время от времени Далли заглядывала в табачную лавку, чтобы прикурить очередную сигарету от магазинной лампы. По сути, выросла не скорость их ходьбы, а определенная сплоченность между ними, во многом спровоцированная самим городом. Она нашла для них укромный столик в саду на задворках крохотной остерии между Риальто и Каннареджио. Они ели поленту с кальмарами в чернилах кальмаров и непревзойденный зуппа ди пеше. Прежде она бы подумала: «Наше первое свидание», а сейчас ее интересовал лишь один вопрос: во что, черт возьми, вляпался этот мальчик?

  —  Вот, — Кит отодвинул стакан граппы.

   Она ждала с широко открытыми глазами.

  — Для этого мы сюда пришли. Проболтаешься — мы все умрем, верно?

  — Буду как глухонемая, — заверила его она.

  — Расскажу тебе, в чем дело. Готова?

  — Кит...

  — Окей, тебе известно, кто такой Скарсдейл Вайб.

  — Конечно. Карнеги, Морган, все эти князья капитала.

 — Вайб — один из тех, кто..., — он запнулся и сам себе кивнул, —  кто нанял тех парней убить моего папу.

   Она накрыла ладонью его руку и оставила ее так.

— Кит, я предполагала нечто подобное еще на корабле, но спасибо, что доверился мне. Теперь, думаю, вы с братом собираетесь отомстить Вайбу, вот в чем дело.

  — Значит, когда ты предложила нам помощь, у тебя уже была идея.

   Она опустила глаза.

  —  Ладно, ты можешь отказаться, - тихо сказал он. — Ничего сложного.

Они посидели так некоторое время. Она не решалась убрать руку. Это были времена модерна, и рукой в перчатке не прикасались намеренно, если это ничего не значило.

   А что касается того, что это могло бы значить, конечно...

 Кит, со своей стороны, наконец-то заметил ее глаза, даже с учетом этого венецианского света казавшиеся необычайно серебристо-зелеными. Зеленые глаза у рыжей девушки — в этом нет ничего особенного, но вокруг радужки что-то блестело, как неотшлифованное серебро, с которым соотносились все остальные оттенки цвета, как такое возможно? Фотографии их самих. И почему он уделяет столько внимания ее глазам?

— Боюсь, это только цветочки. Что-то случилось в Штатах, потому что сейчас люди Вайба преследуют меня. Вот почему я больше не в Германии.

  — Уверена, ты не просто...

  —  Сумасшедший? Против этого я не возражал бы.

 — А вы оба действительно..., — она не могла заставить себя это произнести, потому что не знала, насколько серьезен каждый из них.

 —  Планируем совершить поступок, —  подсказал Кит.

— И сбежать из города, пока вас не поймают карабинеры. Куда вы направитесь, если женщине позволено об этом спросить?

—  Спроси у Рифа. Лично я сейчас планирую отправиться во Внутреннюю Азию.

 — О, конечно, из Внешней Азии туда рукой подать. В наших краях ты точно надолго не задержишься, твоя жизнь всегда была другой, а теперь ты превратишься в беглого преступника и бог весть в кого еще.

Она представляла, насколько жалкой выглядит, и убрала руку. Кит прикоснулся к ней снова.

  — Послушай, не думай, что это...

   Она хлопнула его по руке и мрачно улыбнулась.

  — Не беспокойся об этом. Ты и кто угодно, дело твое.

  — Я и... Что это значит?

Безучастный взгляд, который он не смог понять. Луч света упал на их столик, ее волосы вдруг засияли пламенем. Их охватил тот паралич, в котором все слова оказываются неправдой.

—  Послушай, — рассердился Кит, — тебе нужно мое честное слово? Даю тебе честное слово. Честное слово. Еще раз, на том же самом месте, тебя это устроит? Позволь написать имя и дату, конечно, точная дата —  совсем другое дело...

—  Брось, — нельзя сказать, что она злилась, но и радостной улыбки на ее лице не было. — Может быть, однажды ты что-то мне пообещаешь. И тогда держитесь, мистер.

Можно подумать, у них было время творчески потеряться в этом лабиринте улочек calli, или отплыть под оранжевым парусом на один из этих островков Лагуны, или блуждать от одной церкви к другой, восторгаясь великой живописью, остановиться лишь на закате на Железном Мосту, чтобы целоваться, пока под ними будут проплывать лодки с фонариками, а аккордеоны будут