Далекие Шатры - Мэри Кайе

Он повернулся и в сопровождении Уильяма поднялся по лестнице наверх, где занял свою прежнюю позицию – с нее во время отсутствия Каваньяри вели непрерывный огонь два солдата эскорта, которые теперь отправились на крышу, чтобы присоединиться к группе разведчиков, стрелявших по занятым неприятелем домам к северу от территории миссии.

Другая, более многочисленная группа людей на крыше офицерской столовой перевела свое внимание на здания непосредственно за резиденцией, и Уолли, прибежавший проверить, как у них дела, и оценить обстановку, увидел с этой удобной для наблюдения позиции, что в своем недавнем предположении насчет пятнадцати минут он ошибся в сторону преувеличения. Мятежники крадучись возвращались на Кулла-Фи-Аранги, и осажденному гарнизону ничего другого не оставалось, кроме как совершить следующую вылазку и снова прогнать противника оттуда.

Слетев вниз по лестнице, Уолли собрал свежий отряд разведчиков, оторвал Рози от возни с раздробленной ногой Параса Рама – одним духом извинившись перед раненым и заверив, что не задержит доктора-сахиба надолго, – потом повернулся, пробежал через двор и поднялся по лестнице, чтобы позвать Уильяма и Каваньяри. Однако, увидев лицо своего начальника, передумал.

Его прежнее восхищение шефом ничуть не уменьшилось, но в первую очередь Уолли был солдатом и не собирался без необходимости подвергать своих людей опасности. Он нуждался в Уильяме, но категорически отказался брать с собой Каваньяри.

– Нет, прошу прощения, сэр, но и дураку понятно, что вы не в форме, а я не вправе так рисковать, – резко сказал Уолли. – Если вы свалитесь с ног от слабости, нам придется остановиться и поднять вас, в результате мы можем потерять нескольких ценных людей. Кроме того, солдатам ни к чему видеть, как вы падаете. Пойдем, Уильям, у нас времени не навалом…

Аш и Накшбанд-хан, а с ними несколько сотен афганцев явились свидетелями второй вылазки и, увидев только трех сахибов из четырех, сделали свои выводы. Враг, убежденный, что один из сахибов убит, сильно воодушевился, а Аш и сирдар, заметившие повязку на голове Каваньяри и понявшие, что он ранен, сильно встревожились, поскольку знали: смерть посланника может пагубно сказаться на моральном духе осажденного гарнизона.

Стороны снова по необходимости прекратили огонь, и разведчики снова оттеснили неприятеля с пустыря. Но на сей раз ценой двух убитых и четырех раненых, причем двоих из них тяжело.

– Мы не можем продолжать в том же духе, – вытирая пот с глаз, проговорил Рози, после того как приказал отнести носилки с ранеными в комнаты, оборудованные под госпиталь. – Ты понимаешь, что у нас уже свыше дюжины убитых и бог знает сколько раненых?

– Знаю. Но на каждого нашего убитого приходится по меньшей мере десять убитых врагов – если тебя это хоть немного утешит.

– Нисколько не утешит, ведь эти дьяволы численно превосходят нас в двадцать раз, а когда вернутся солдаты, убежавшие в лагеря за оружием, численное превосходство станет пятидесятикратным или стократным… Хорошо, Рахман Бакш, я иду… Слушай, Уолли, не пора ли попробовать отослать еще одно письмо этому мерзавцу-эмиру?.. Ладно-ладно, уже иду.

Келли торопливо ушел прочь, а Уолли отдал саблю своему носильщику Пир Бакшу и, взяв с собой хавилдара, направился к казармам – проверить, как обстоят дела у сипаев, ведущих огонь из-за парапетов, и посмотреть, можно ли повысить обороноспособность зданий казарм для отражения массовой атаки, которая неминуемо произойдет, если эмир не пришлет подмогу. Ответа на письмо, унесенное рассыльным Гуламом Наби, так и не пришло, и теперь сэр Луи написал еще одно и отослал с одним из слуг-мусульман, который вызвался попробовать выйти с территории миссии через временно очищенный от противника Кулла-Фи-Аранги, а оттуда добраться до дворца через дворцовый сад.

– Держись южной стороны казарм и прячься за любыми укрытиями, какие только найдешь между ними и конюшнями, – наказал сэр Луи. – Джаваны будут отвлекать внимание противника массированным огнем, покуда ты не достигнешь стены. Да хранит тебя Бог!

Уильям велел ординарцу найти Уолли, сообщить о задуманном и попросить обеспечить заградительный огонь. Вскоре посыльный выскользнул из-за казарм под прикрытием огня и, перебежав через опасный открытый участок между ними и стеной Кулла-Фи-Аранги, перелез через нее… и больше его не видели.

Вероятно, где-то между той низкой глинобитной стеной и дворцом его подстерегала судьба, которую Аллах от рождения предначертывает всем своим созданиям. А возможно, у него были друзья или родственники в Кабуле или еще где-нибудь в Афганистане и он предпочел укрыться у них, нежели выполнять поручение, сопряженное со столь ужасным риском. Известно было одно: письмо так и не достигло дворца, а сам посыльный бесследно исчез, точно песчинка, подхваченная осенним ветром.

В казармах Уолли и хавилдар Хасан с помощью полудюжины сипаев, нескольких саисов и нескольких слуг баррикадировали лестницы в толще стены, ведущие справа и слева от сводчатого прохода на длинные крыши, что тянулись по сторонам затянутого парусиновым навесом центрального двора. У них оставалась лишь одна лестница, расположенная в дальнем конце казарм, у двери, выходящей на узкую улочку и резиденцию, но, по крайней мере, в случае массовой лобовой атаки людям на крыше не придется опасаться, что противник хлынет на крыши снизу, если установленную Уолли самодельную наружную дверь выломают.

Их позиция и без того была опасной, и Рози ошибался, предполагая, что Уолли не знает о размерах потерь, понесенных гарнизоном. Уолли не только знал, но и мысленно вычеркивал убитых и тяжелораненых одного за другим и производил перегруппировки своего малочисленного войска, в высшей степени разумно используя резервы личного состава и делая все возможное, чтобы не подвергнуть ненужному риску ни одного человека и не позволить людям впасть в уныние. У него самого боевой дух по-прежнему оставался на высоте, ибо вид знакомой бело-голубой вазы свидетельствовал, что Аш находится где-то поблизости, и он не сомневался, что друг не станет бездействовать.

Аш непременно позаботится о том, чтобы эмира известили об отчаянном положении британской миссии, даже если все министры и высокопоставленные чиновники афганского правительства полны решимости скрывать от него происходящее. Он добьется своего тем или иным способом, и помощь придет. Нужно только продержаться достаточно долго и не позволить противнику захватить территорию миссии…

– Здорово, Хамзулла! Аб мазбут хат… Это остановило бы и полчища мидян, – сказал Уолли. – Теперь если бы еще…

Он умолк, прислушиваясь к новому звуку: низкому, медленно нарастающему гулу, который последние несколько минут звучал отдаленным фоном к треску выстрелов и воплям за северо-западной чертой территории, но сейчас явно приближался. Только на сей раз не крики «денег и хлеба», а воинственный клич мусульман-суннитов – «Бей неверных!» – раздавался все ближе и ближе, звучал все громче, все яростнее, так что даже прочные стены казарм стали сотрясаться от громового рева толпы, скандирующей слова пламенного призыва.

– Это войска из лагерей, – сказал Уолли. – Заложите засовами двери и возвращайтесь в резиденцию, все вы. Скажите джемадару Дживану Сингху, чтобы он сформировал отряд и приготовился к очередной вылазке. Нам придется снова выбивать противника с пустыря.

Он бросился к лестнице в дальнем конце казарменного двора, взлетел по ступенькам и побежал по крыше мусульманской казармы к короткому участку крыши над сводчатым проходом.

Посмотрев за парапет с прорубленными в нем бойницами поверх голов стоящих на коленях сипаев, которые вели безостановочный огонь, Уолли увидел на возвышенности у арсенала неистово бушующее людское море: теснимое напирающими сзади тысячами, оно неуклонно подступало к ненадежным баррикадам, отделяющим территорию миссии от окружающих улиц и домов. Мятежные солдаты, убежавшие обратно в свои лагеря за оружием, вернулись, причем не одни, – они привели с собой оставшиеся гератские полки и тысячи бадмашей из города. В считаные минуты бунтовщики достигли баррикад, сооруженных из тюков сена, и, сметя их на своем пути, захватили разграбленные конюшни.

Впереди толпы, увлекая всех за собой, бежал тощий человек, он размахивал зеленым знаменем и пронзительным голосом призывал беспощадно убивать неверных. Уолли не узнал его, но Аш узнал даже с такого расстояния. Это был факир Бузург-шах, которого он видел утром среди пришедших за жалованьем ардальцев и которого не раз видел и раньше, когда тот выступал с призывами к джихаду в самых беспокойных кварталах города.

– Уничтожьте их! Истребите неверных! Смерть кафирам! Смерть! – визжал факир Бузург-шах. – Во имя Пророка убивайте и не давайте пощады! За веру! За веру! Бей! Убивай!..