Преторианец - Саймон Скэрроу

На арену выехала группа всадников в золочёных шлемах, скрывавших их лица. Следом за ними вышли несколько стражников, они несли мишени и соломенные чучела, которые рядами расставили на арене. Когда приготовления были закончены, Клавдий привстал, отвечая на приветствие лидера группы, который выехал на совершенно белой кобыле.

– Можете начина-а-ать! – Голова императора затряслась, и он тяжело опустился обратно в кресло.

Юноши по очереди начали атаковать мишени, рубя мечами соломенные чучела. Потом им принесли лёгкие дротики, и они галопом помчались вдоль линии мишеней и на полном скаку метали дротики, каждый в свою мишень. Тут поднялся довольно сильный ветер, и это заставило их прилагать дополнительные усилия, делая поправку на ветер, чтобы попасть в цель. Те, кто промахивался, выбывали из соревнования и покидали арену. После очередного круга остались только двое, один из них лидер группы. Оба выступали отлично, ни разу не промазав, и ставки среди яростных болельщиков на трибунах возрастали и возрастали. Теперь всадники метали дротики с большей дистанции, и в конце концов соперник лидера промахнулся, и публика взорвалась громкими криками, когда победитель потряс сжатым кулаком в воздухе и, развернув свою лошадь в сторону императорской ложи, резко натянул повод, так что из-под копыт брызнул песок.

– Отличный конник, – заметил Катон. – Интересно, кто это.

Макрон пожал плечами:

– Да просто ещё один клятый урод. Выпендривается.

Всадник поднёс руки к голове, быстро отстегнул застёжки и снял шлем, открыв лицо. Толпа изумлённо ахнула и сразу же разразилась восторженными воплями – все увидели, что это Нерон.

Катон посмотрел на императора и тут вспомнил, что перед этим заметил, как пасынок Клавдия незаметно переместился в заднюю часть ложи. Мать Нерона уже была на ногах, она радостно хлопала в ладоши. Клавдий сиял. Вопли и выкрики преторианцев постепенно переросли в громовое скандирование: «Не-рон! Не-рон! Не-рон!»

Юноша медленно объехал арену по кругу. Он надменно выпрямился в седле, явно радуясь и наслаждаясь приветственными выкриками. Макрон толкнул Катона локтем и указал на императорскую ложу:

– А вон там стоит человек, который точно не слишком рад.

На возвышении, рядом с императором, стоял Британик; выражение его лица скорее напоминало маску холодной злобы и недовольства, а правая рука непроизвольно сжалась в кулак. Расслабился он только тогда, когда его соперник покинул арену, а преторианцы перестали восторженно орать. Настал полдень, и распорядитель игр объявил небольшой перерыв, пока с арены убирали мишени и готовили её к главному зрелищу – боям гладиаторов, кульминацией которых должна была стать схватка между секутором, известным как Голубь – нынешним любимцем толпы – и ретиарием[10] по кличке Нептун из Нуцерии. Несколько гостей императорской ложи торопливо проследовали вниз – видимо, в целях облегчиться или же, наоборот, подкрепиться.

– Пойду-ка я отолью, – объявил, вставая, Макрон.

Катон кивнул, а его друг протиснулся между рядами и направился вниз по лестнице, а потом к проходу, ведущему прочь от арены. Мысли Катона были всё ещё заняты тем выражением, которое он заметил на лице Нерона, когда тот покидал арену. Несомненно, в глазах этого юноши, даже ещё подростка, пылал огонь жуткого честолюбия. Всё это было хорошо рассчитанным представлением перед глазами преторианцев, и в данный момент он явно был их любимцем.

Макрон облегчился и оправил тунику. Помещение нужника было заполнено людьми, воспользовавшимися перерывом, чтобы справить нужду. Закончив свои дела, Макрон направился к воротам, ведущим на плац. Ему пришлось лавировать между поставленными на землю носилками и рабами, которые молча сидели рядом. В конце концов он добрался до помещения прямо под императорской ложей. Перед закрывавшими вход тяжёлыми красными занавесями, по обе стороны от прохода стояли двое стражей-германцев. Когда Макрон подошёл, один из них вытянул вперёд руку и что-то сказал на своём грубом варварском наречии.

– Легче на поворотах, приятель, – прорычал Макрон. – Я просто мимо иду. Можешь стоять спокойно и не размахивать своей траханой бородой.

В этот момент порыв ветра откинул в сторону занавеси, и Макрон ясно рассмотрел человека, который раньше сидел рядом с Нарциссом в императорской ложе. Одной рукой он обнимал женщину и целовал её в напряжённо изогнутую шею. А другая его рука скрылась под складками её столы[11], между её ног, и она широко распахнула рот, задыхаясь в экстазе. Они оба резко обернулись, когда ветер зашелестел занавесями, и встретились взглядом с Макроном, очень надолго, как ему показалось. Потом – так же внезапно, как он налетел – порыв ветра стих, и занавеси упали на место. Макрон так и стоял, не двигаясь, и германец опять выкрикнул что-то вроде предупреждения.

– Ухожу, ухожу, – буркнул Макрон и поспешно двинулся обратно на трибуну. По его спине пробежала волна ледяной дрожи. Женщина, которую он только что видел, женщина, которая задыхалась в оргазме, была Агриппина. Вот только этого мне не хватало, думал он. Стать свидетелем супружеской неверности самой императрицы. Агриппина, несомненно, многому научилась на ошибках своей предшественницы и отлично понимает, насколько ей необходимо убрать любого, кто может донести на неё императору.

Макрон взобрался по лестнице и присоединился к Катону. Быстро сел и откинулся назад, чтобы его не было видно из императорской ложи.

– Что это с тобой? – спросил Катон. – Ты весь белый, прямо как твоя тога…

– Да нет, ничего… Всё в порядке.

– Что стряслось? – Катону редко приходилось видеть друга в таком взволнованном состоянии.

Макрон помотал головой:

– Не здесь, – сказал он и указал на людей, сидевших перед ними и по обе стороны. – Потом расскажу.

А тем временем на арену вышла первая пара гладиаторов. Они приветствовали императора и приняли боевую стойку, встав друг напротив друга, пригнувшись, дожидаясь сигнала начинать. Распорядитель ещё потянул время, чтобы напряжение на трибунах достигло апогея, прежде чем подать команду:

– Начали! Вперёд!

Тот из гладиаторов, что был поменьше ростом, но более живой и гибкий, бросился в атаку первым, яростно напав на своего противника, и звон мечей и их глухие удары по щитам эхом отдались от стен арены. Противники разошлись и начали кружить по песку, осторожно обходя друг друга. Катон улыбнулся при виде этой поистине театральной сцены, которую разыгрывали гладиаторы, стараясь подогреть возбуждение зрителей. Сидевшие вокруг преторианцы жадно смотрели на арену, обмениваясь замечаниями по поводу физической подготовки гладиаторов и их стилей ведения боя, делая при этом ставки на того и другого. Катон нагнулся к Макрону и сказал, стараясь говорить негромко:

– Вот теперь вполне безопасно. Все заняты схваткой.

Макрон оглянулся вокруг, поглядел на императорскую ложу. Всего в тридцати шагах от них уже сидела императрица, она смотрела вниз, на арену, и её лицо было совершенно спокойным. Мужчины, который совсем недавно её лапал и ублажал, видно не было. Макрон тихим голосом рассказал, что ему довелось увидеть.

– Ты уверен, что они тебя хорошо разглядели? – спросил Катон.

– Достаточно хорошо, чтобы узнать при встрече.

– Дерьмо какое! – Катон нахмурился. – Это может нам повредить.

– Ну, прости меня, – проворчал Макрон.

Катон почесал щёку и попытался угадать, что из этого может выйти. Если Агриппина уже завела себе любовника из приближённых императора, значит, она действительно затеяла какую-то опасную игру. Если только не использует этого человека в каких-то иных целях. Но в каких? И не имеет ли это отношения к заговору, который Нарцисс пытается раскрыть и ликвидировать?

Пока Катон пребывал в этих раздумьях, Макрон заметил Нарцисса, который подошёл к императору и нагнулся к самому его уху. Клавдий выслушал его, потом повернулся и озабоченно посмотрел прямо ему в глаза. Последовал быстрый обмен репликами, после чего император кивнул и взмахом руки отправил советника к префекту Гете. И через пару минут из ложи поспешно выскочили несколько гвардейцев, явно неся какие-то приказания другим командирам. Многие преторианцы, сидевшие близко от императорской ложи, с любопытством смотрели, как трибун Бурр поднялся со своего места и сложил руки рупором у рта.

– Шестая центурия! – проорал он. – Построиться у выхода с арены! Быстро!

Луркон быстро встал со скамейки, поманил к себе Тигеллина, и они поспешили к выходу. Его солдаты последовали за ними.

– Как думаешь, что там такое? – спросил Макрон. – Может, это как-то связано с тем, что я видел?

– Скоро узнаем, – ответил Катон.

Пока они спускались по лестнице, Катон бросил последний взгляд на императорскую ложу. Император и его семья уже встали со своих мест, за ними последовали Нарцисс и ещё некоторые чиновники. Остальные гости продолжали сидеть, стараясь выглядеть спокойными. Схватка на арене между тем всё продолжалась.