Реальная угроза - Олег Авраменко

– Неплохая идея, – заметил я. – Но уверен, что отец воспринял ее в штыки. Я даже попробую угадать, что он сказал. «Не позволю продавать планету плутократам!»

Павлов слегка улыбнулся:

– Почти угадал. Правда, вместо «плутократов» он употребил выражение «акулы капитализма», но это уже детали. Оказывается, ты помнишь своего отца лучше, чем я думал. – Он отодвинул в сторону пустую чашку. – Ну что, Александр, пойдем наведаемся к нашим ребятам? Поверь мне, они не держат на тебя зла из-за того, что ты сын Бруно Шнайдера.

Я собирался было согласиться, но тут кое-что вспомнил.

– Погодите, кэп, Я хотел бы прояснить еще один момент. Вы сказали, что «Марианна» – единственный угнанный корабль. Это, случайно, не из-за меня? Ну, в смысле, чтобы доставить меня к отцу.

– Насчет этого твоя совесть может быть спокойна, ты тут ни при чем. Просто ты очень кстати подвернулся Фаулеру, и он решил не упускать удобного случая. При других обстоятельствах тебя пришлось бы похищать и переправлять на Ютланд через Вавилон. А фрегат вообще-то был угнан из-за меня.

– Как это?

– Хитрая задумка твоего отца. Чтобы отрезать мне путь к отступлению. Теперь, памятуя о моем прошлом, никто на Октавии не поверит, что я не участвовал в угоне. Даже многие из экипажа «Марианны» не верят в мою невиновность. Чем бы ни закончилась вся эта история, одно я знаю наверняка: обратно в Астроэкспедицию меня не возьмут. «Меня тоже, – подумал я. – И Яну…»

– Понятно. Теперь вы в ловушке – либо работать на отца, либо остаться безработным. А он знал, что вы пересмотрели свои убеждения?

– Да, знал. Но сказал, что мои политические взгляды его не интересуют. Ему нужен… гм… мой профессионализм… Как он выразился, «высочайший профессионализм и глубокое стратегическое мышление». – Впервые я увидел Павлова смущенным. – Ты, наверное, знаешь, что твой отец лично возглавляет Генеральный Штаб Ютланда. Так вот, он хочет, чтобы я стал его правой рукой – начальником космических операций. То есть главнокомандующим всеми Военно-Космическими Силами – и Звездным Флотом, и Группировкой Планетарной Обороны, и Корпусом космической пехоты, и Космической Гвардией.

– Ого!.. – Впрочем, я не раз слышал мнение от многих людей, что кэп давно заслужил адмиральские погоны, причем далеко не с одной звездой. А еще говорили, что в бытность свою офицером военного флота Павлов подавал большие надежды, и если бы не его участие в отцовском мятеже, то сейчас он мог бы занимать одну из высших командных должностей в Эриданских ВКС… – И что вы ответили на это предложение?

– Сначала категорическое «нет». Но адмирал продолжал настаивать, и… В общем, вчера я сказал, что соглашусь, но при одном непременном условии: он раз и навсегда откажется от планов государственного переворота на Октавии. Я не намерен участвовать – ни прямым, ни косвенным образом – в этой бездарной, бесперспективной и кровавой авантюре.

– А что отец?

– Он к этому не готов. Ему милее устроить побоище, чем заключить мирную и взаимовыгодную договоренностью «акулами капитализма». Однако я уступать не собираюсь. Пока он носится со своей безумной путчистской затеей, я вне игры. Я не позволю ему использовать меня.

После некоторых колебаний я сказал:

– А между тем он уже использовал вас. Причем конкретно.

– Как? Когда?

– Да вот прямо сейчас, – объяснил я, – в разговоре со мной. Я все удивлялся, почему отец не навязывается мне с объяснениями, не пытается оправдаться, изложить мотивы своих действий. А он прекрасно понимал, что каждое его слово я буду принимать в штыки, подвергать сомнению любое его утверждение. Поэтому он просто ждал, пока мы с вами встретимся и побеседуем. Он знал, что я доверяю вам и полагаюсь на ваше мнение. Он знал, что вы будете со мной откровенным и честно ответите на все мои вопросы. А большего ему и не надо.

Павлов досадливо поморщился.

– Черт побери!.. Пожалуй, ты прав, Александр, меня в самом деле использовали. Впрочем, если бы адмирал попросил меня поговорить с тобой, я бы не отказался.

– Но вы бы честно предупредили меня, что действуете по его просьбе. А это заставило бы меня сомневаться в вашей откровенности и непредвзятости.

Кэп тихо вздохнул:

– И тут ты прав. Твой отец – ловкая бестия.

7

Нельзя сказать, что после разговора с Павловым мое отношение к отцу кардинально изменилось. Но моя враждебность начала постепенно угасать, я стал более терпелив и терпим к нему. Если прежде я считал его кругом и во всем виноватым, то теперь мои претензии обрели конкретную форму и сводились к трем пунктам. Во-первых, он был организатором фашистского мятежа на Октавии семнадцать с лишним лет назад. Во-вторых, он готовил новый путч. В-третьих, по его указке был угнан фрегат «Марианна».

И если первое можно было условно простить за давностью, то второй и третий пункты оставались в силе. Из них проистекали следствия, одно из которых было для меня особенно болезненным. Независимо от того, чем закончится история, в которую мы влипли, я, подобно Павлову, мог смело забыть о возвращении в Эриданскую Астроэкспедицию. Моя карьера, которая так блестяще началась, с треском рухнула.

Отец, конечно, понимал, что меня мучит. Однако он не спешил заговаривать со мной на эту тему. Может, он хотел, чтобы я сам обратился к нему; а может, просто ждал, когда я созрею для этого разговора. Лишь в конце четвертой недели, когда наши беседы за обедом уже не напоминали словесные дуэли, когда я перестал ощетиниваться при одном только его обращении ко мне, он спросил у меня:

– Скажи, Алекс, только честно: чего тебе не хватает на Ютланде? Что у тебя было на Октавии, чего нет здесь?

Поначалу, ему назло, я хотел было сказать, что свободы. Но я бы покривил душой – чего-чего, а свободы в пределах планеты у меня было навалом. Я мог бывать, где захочу, мог делать, что заблагорассудится. Я мог даже поселиться в любом другом месте, но не хотел расставаться с Яной, а она была против переезда – по ее словам, это все равно не оградит нас от визитов отца, лишь добавит хлопот.

Следующей у меня возникла мысль уязвить отца, заявив, что мне не хватает цивилизации. Но и это было бы неправдой. За пятнадцать лет, не в последнюю очередь благодаря эндокринину, Ютланд из отсталой планеты превратился просто в провинциальную. Он уступал другим мирам главным образом в сфере передовых, наукоемких технологий, что мало сказывалось на бытовом уровне. Даже нельзя было утверждать, что планета культурно изолирована от остальной цивилизации. Фильмы, книги, музыка, игры, все наиболее значительные новинки из содержимого других планетарных сетей доставлялись на Ютланд с опозданием всего в несколько месяцев и здесь беззастенчиво копировались в нарушение всех авторских прав…

– Ты сам знаешь, чего мне не хватает, – ответил я. – Космоса! Я пилот – и не из худших, Я хочу летать. Я с детства мечтал об этом, я наконец добился своего. Но тут объявился ты и все испортил!

– Почему испортил? У нашей планеты тоже есть флот, ты можешь поступить на службу.

– Ну да. И тем самым стать соучастником твоих темных делишек.

Отец нахмурился.

– Если под «темными делишками» ты подразумеваешь готовящееся восстание на Октавии, то успокойся – наш флот участвовать в нем не будет. Он предназначен для обороны Ютланда. Да, я оказываю материальную, моральную и организационную помощь эриданским революционерам. Но не военную – иначе это будет не восстание, а интервенция.

Я громко фыркнул:

– Какое, к дьяволу, восстание! Это мятеж, путч.

На мгновение мне показалось, что отец сейчас взорвется. Однако он взял себя в руки и спокойно произнес:

– Ладно, не будем спорить о терминологии. Называй это как хочешь, но сейчас мы говорим о другом. Я гарантирую тебе, что ни один ютландский корабль не будет участвовать в… короче, сам знаешь в чем. На таких условиях ты согласен служить в нашем флоте?

Я собирался еще немного поломаться, набивая себе цену, но сразу после слов отца у меня помимо воли вырвался невнятный, но однозначно утвердительный возглас.

– Ну-ка, повтори четче, сын, – попросил отец, с трудом сохраняя бесстрастное выражение лица. Но глаза его светились торжеством.

– Да, – тихо сказал я.

– Громче. Я плохо тебя слышу.

– Да! – воскликнул я. – Согласен, черт возьми! Теперь ты доволен?

– Вполне, – кивнул он.

Затем отец посмотрел на Яну, которая молча сидела за столом, уставившись взглядом в свою тарелку.

– А ты, дочка? Последуешь примеру Алекса?

– Нет, сэр, – ответила она, не поднимая взгляда. – Я воздержусь.

– Что ж, воля твоя, – разочарованно произнес отец и вновь повернулся ко мне: – Значит, решено. Уже сегодня я внесу тебя в списки личного состава с присвоением звания капитана. Ты получишь под командование корвет крейсерского типа.

От неожиданности Яна поперхнулась. Обедавшая с нами Лина, которая в присутствии моего отца всегда вела себя тише воды ниже травы, тоже не сдержалась и ахнула.