Город без имени - Павел Филатов

 Дмитрий несколько минут любовался своей фотографией в газете. Фото было взято из личного дела, и на этой фотокарточке на Малинина смотрел он сам, только в образе наивного мальчика с задорно блестевшими глазами. Куда это все делось? Куда ушел азарт, радость жизни, желание изменить хоть что-то? Исчезло без следа, без остатка, как будто никогда и не было. А самое страшное заключалось в том, что Малинин никак не мог вспомнить, когда в нем начали происходить эти изменения. Год, два, пять лет назад? Скорее всего цинизм пришел с возрастом, но это было странно, ведь, по большому счету, за редкими исключениями, жизнь стража напоминала топкое болото. Не было событий, переживаний, стрессов или ударов, которые могли бы коренным образом изменить его. Только сейчас, увидев себя десятилетней давности, Малинин понял, насколько все изменилось. Насколько изменился он сам. Какая, по сути, разница между ним и теми мертвецами, что так лихо рубил вчера? В принципе почти никакой. Да ты мыслишь, чувствуешь, иногда чего-то желаешь, по твоим венам бежит кровь, но ты уже мертв. Мертв в душе, а не снаружи. Оболочка, словно по инерции, продолжает куда-то спешить, к чему стремиться, изображать бурную радость или злость. Но, на самом деле, это не более чем игра. Внутри ты мертв. На все смотришь как бы сбоку, и крайне редко происходят события, которые могут тебя встряхнуть. Живешь по инерции, а вот вкус к жизни уже пропал. Он был там, в том двадцатилетнем пареньке, еще живом и счастливом, любящим, а теперь всего этого больше нет...

 Покопавшись в карманах, Малинин достал связку ключей. Открыл дверь и зашел внутрь.

 Первым делом снял, и отряхнул плащ. Нагнулся и принялся снимать сапоги. И тут взгляд Малинина наткнулся на чьи-то ноги. На две женские, красивые ножки. Дмитрий не спеша, снял второй сапог и выпрямился. Точно, она. Жена.

 Юля стояла, уперев руки в бока, и пристально смотрела на мужа. Ничего хорошего ему этот взгляд не предвещал.

 Что же случилось? Чем она опять не довольна? - метались в голове мысли.

 - Явился?! - непонятно чего в этом было больше - вопроса или констатации факта. Дмитрий, на всякий случай, покивал головой, соглашаясь.

 - И где же это мы всю ночь шлялись? - спросила она. Чувствовалось, что ей с трудом удавалось сдерживать в себе клокотавшую ярость, что еще чуть-чуть и она сорвется на крик.

 - ??? - Малинин даже не нашелся, что на это можно ответить.

 - Значит, как ушел вчера утром, и с концами! Как это называется?! А теперь пришел, и смотришь так, как будто ничего не случилось! Что ты глаза прячешь?! Ну, где ты был, где? Наверное, опять скажешь, что на работе? Задолбала уже твоя работа! Изменяешь, так и скажи, нечего юлить. Пошел к блядям, так будь добр, потрудись, сообщи, чтобы тебя не ждала! - она начала материться, значит действительно зла. Даже во времена бурной юности, когда все матом разговаривали, она вела себя как воспитанная девочка, являя собой белую ворону почти в любой компании. Матные слова, в свою речь, она, вставляла, только если ее совсем уж допекло. Дмитрий успел забыл, когда в последний раз слышал от нее мат. И лучше бы не слышал! - Ты и раньше мне изменял, я чувствовала это. Но хотя бы скрывал! - Юля перестала кричать, и теперь разговаривала нормальным, только немного уставшим, голосом. - Не молчи ты уже. Хоть что ни будь скажи.

 Малинин не стал ей ничего говорить. Достал из внутреннего кармана плаща газету, больничную выписку. Отдал обе эти бумажки Юле, и, протиснувшись мимо нее, прошел на кухню.

 Дима успел сделать себе несколько бутербродов с колбасой и сыром, и поставить на плиту чайник, прежде чем Юля, наконец, закончила читать, и тоже пришла в кухню. Она стояла и смотрела на мужа. Только теперь в ее глазах не было злобы, в них остались горечь и тоска. Первая слезинка покатилась по бархатной коже. И в следующий момент она повисла на шее Дмитрия, рыдая в голос.

 Сказать, что Дмитрий удивился, значит, ничего не сказать. Он уже давно привык воспринимать брак как фикцию, а исполнение супружеских обязанностей, приятной, но все же обязанностью. Привык думать, что жена его ни чуть не любит, и наставляет рога в командировках. И тут такое - слезы, нормальные человеческие слезы! Она действительно беспокоилась за него! Как такое может быть? Как? Брак уже фактически развалился - откуда все эти эмоции? Неужели и правда, так сильно подействовала выписка из больницы?

 За годы семейной жизни Дмитрий успел привыкнуть ко всему, однако подобного фокуса никак не ожидал. Он чувствовал себя так, будто его застыли за чем-то неприличным. Неловкость какая-то, скованность.

 - Я так за тебя волновалась. Не знала, что и думать. - Зачастила Юля на ушко мужа. Он обнимал ее одной рукой, а вторую запустил в густую гриву волос, поглаживал, успокаивал, словно маленького ребенка. - Напридумывала себе всякого. И тетя Зина, тоже меня завела. А тут вот что... - очередной всхлип. - Я все прочитала. Тебе теперь нужно лечение, да? Ты себя нормально чувствуешь? Я когда читала, у меня ком в горле стоял! Я ведь тебя, так сильно люблю.

 Она начала целовать его лицо. Продолжала, что-то жарко шептать в ухо, пробуждая в нем естественные мужские инстинкты. Малинин чувствовал жаркое тело своей жены, плотно прижавшееся к нему. И волна желания накрыла его с головой.

 Пронзительно засвистел чайник. Страж не оглядываясь, повернул ручку плиты, отключая газ.

 Малинин подхватил жену на руки, и понес в спальню.

 Впервые за последние лет четырнадцать, исполнение супружеского долга, не показалось ему обязанностью.

 

 

 Глава 4. Дурные вести.

 

 На работу Малинин едва не опоздал. После бурной ночи банально проспал. Будильник старательно орал на все лады, но Малинин, не просыпаясь, вырубил сигнал. Виктор не должен был заезжать, поэтому можно было чуть дольше в койке поваляться - нет нужды раньше времени выходить на улицу.

 Уже достаточно давно страж не добирался на работу своим ходом, поэтому, немного не рассчитал со временем. Раньше, до близкого знакомства с Виктором, постоянно ездил на трамвае. До остановки, было, минут двадцать пешком, а в это утро стражу категорически не хотелось устраивать длительную утреннюю прогулку. Пока сориентировался, куда лучше пойти, пока экипаж поймал - вот лишнее время и натикало. Как назло мимо не проехало ни одного таксиста, исключительно личные повозки. Как известно, люди, у которых есть возможность купить себе карету, редко подбирают на улице промокшего, незнакомого человека.

 Дмитрий зашел в Восточное сыскное управление ровно в пять минут девятого. Стряхнул со шляпы капельки дождя и пошел к себе в кабинет. По дороге он вежливо раскланивался со встречными знакомыми, и ни очень, следователями. Многие были искренне рады его столь скорому выздоровлению. Малинин отвечал улыбкой на добрые пожелания, и изображал самое благостное состояние человека, шедшего на поправку. На самом же деле, на душе у него скребли и гадили кошки. Полный сумбур в мыслях и чувствах воцарился после вчерашнего вечера. Чувствовал себя как подросток, зацикленный на романтических отношениях, что было очень странно для взрослого, временами циничного, мужика. Однако мысли, сами собой, постоянно возвращались к событиям вчерашнего вечера. Если раньше Дмитрий был полностью уверен в иллюзорности своего брака, то теперь появились сомнения, и непоколебимая стена уверенности дала трещину. Слишком искренне вчера вела себя супруга. Слишком сильно беспокоилась о состоянии здоровья мужа. Слишком страстно отвечала на ласки. В общем, вела себя как образцово показательная спутница жизни, искренне любящая своего мужа. Дмитрий уже забыл, когда между ними было настолько полное взаимопонимание. Последние годы они, не сговариваясь, просто создавали видимость супружеской пары, без проблем и забот. Оба были убеждены, что сын должен расти в полной семье, и только потому не разводились. Многочисленные командировки жены и другие факты убедили Малинина в ее неверности. Он даже с этим фактом почти смирился, и не скрежетал зубами, когда она под утро возвращалась домой, якобы с научного совета. Можно было допустить, что она ему элементарно лгала, играя вчера роль. Однако был ряд "но", перечеркивающих эту гипотезу. Во-первых, не настолько она была хорошей актрисой, чтобы столь здорово сыграть переполнявшие ее чувства. И, во-вторых, Малинин не понимал, зачем бы ей это могло понадобиться. Зачем подлизываться к мужу, от которого ничего нельзя ожидать? Совершенно идиотская ситуация, когда через четырнадцать лет брака вдруг появляются мысль - неужели жена и вправду любит?

 Самое странное, Дмитрий ощутил в себе некий отголосок чувства к матери своего ребенка. Идиотизм ситуации в том, что Малинин женился, не капли, не любя женщину с которой, по идее, собирался провести остаток своих дней. Никаких влюбленностей, романтических отношений между ними никогда не было. По крайней мере, с его стороны. В самом начале отношений, когда они только познакомились, была обоюдная животная страсть.