Клад Соловья-Разбойника - Александр Барышников

- Да! - решительно ответил главный жрец. - Если кто-то в темноте ненароком придушит убийцу священной змеи: у нас будет гораздо меньше хлопот.

- Понимаю, - Чермоз одобрительно кивнул головой. - Значит, тех двоих можно не связывать:

Николка Семихвост и Васька Бессол, подхватив избитого Петрилу, втащили его в храмовый пристрой, и тотчас дверь за ними захлопнулась. Остальных ватажников биары загнали в огромный сарай, где с осени хранился корм для священных быков. К началу лета сарай был почти пуст, только в дальнем углу горбилась небольшая охапка слежавшегося сена.

Васька первым делом начал распутывать узлы на руках воеводы, а Николка немешкотно отправился исследовать темницу. Сделав несколько осторожных шагов вдоль стены, он внезапно .получил довольно ощутимый удар в лоб, вскринул, отшатнулся, а потом, зажмурив глаза, бросился вперед, и через несколько мгновений отчаянной борьбы крепкие его пальцы сжалясь на горле невидимого в темноте человека. Тот захрипел, забился всем телом, пытаясь вырваться из железных объятий ватажника.

- Ты чего дерешься? - спросил Николка укоризненно, ослабив, однако, хватку.- Больно же, дурья твоя голова:

Мирная речь немного успокоила невидимого человека, а может, понял, что силой не одолеть ему незнакомых сополоняников.

- Кто там?- опросил из темноты Васька.

- Похоже, тать здешний под запором томится, - отвечал догадливый Николка. - Тебя как кличут, дурья твоя голова?

Человек молчал.

- Да оставь ты его, - сказал Васька. - Места всем хватит. Лучше помоги воеводу устроить поудобнее.

Ночью снова пришла Юма.

- Эй? - Позвала она тихонько.

- Я здесь, - отозвался Кытлым.

- Ты готов? - спросила она.

- Я на собираюсь бежать. Суксун прав - моя вина стоит смерти.

- Согласие с лукавым жрецом подтверждает твой умысел против Голубой Змеи. Твое упрямство породило наше несчастье, из-за твоего глупого упорства пришли чужие люди.

- Уходи! - рассердился Кытлым.

Николка Семихвост толкнул в бок Ваську, тот, всхрапнув, проснулся, осторожно потрогал спящего воеводу, поправил тряпье в его изголовье.

- Лопочут чего-то, - шепнул Николка.

- Спи, не наше дело,- ответил Васька и повернулся на другой бок.

Николка, однако, жадно вслушивался в звуки ночи.

- Уйдем отсюда, - умолял Юма. - Я приготовила лошадей и еду.

Доберемся до Большой Реки, и пусть она испытает тебя. Я сама крепко свяжу твои руки и ноги, сама столкну тебя с берега. Если ты виновен Большая Река примет жертву, если невиновен - вернемся обратно, ведь тебе нечего будет бояться. Тогда и я буду спокойно жить и уверенно смотреть в наше будущее.

Кытлым долго молчал.

- Как же выведешь меня? - спросил он наконец. - Из-за чужаков стража моя усилена.

- Да, вчера был только один, он спал, как дитя, стоило только перешагнуть: - Юма вздохнула, жалея об упущенной возможности. - Сегодня будет груднее. Да еще эти чужаки. Что они делают?

- Они спят, - сказал он уверенно.

- Ты сможешь пробраться к двери, не разбудив их?

- Да. Я хорошо знаю свою темницу.

- Тогда жди у выхода. А я уже все придумала и приготовила. Знала, что ты согласишься. А если мы с тобой в согласии - все будет хорошо.

Скоро Большая Река вынесет тебя на берег, и все узнают, что Кытлым из рода Голубой Змеи невиновен.

Ватажники лежали неподалеку от входа, и Николка слышал, как за дверью, негромко и лениво переговаривались стражники. Голосов было три, четвертый воин, похоже, спал и тихонько при этом посапывал. А вдоль противоположной длинной стенки темницы - Николка тоже это слышал - осторожно пробирался невидимый человек. Никак, драчун бежать собрался, подумал ватажник и усмехнулся. Видать, востер парень, да только как тут сбежишь? С другой стороны, не зря же он лопотал о чем-то со своей: женкой? зазнобой? да кто их разберет:

Улавливая тишайшее шорохи, Николка определил, что сополоняник их шел уже вдоль короткой стены. Вот он добрался до двери и затаился, дыша осторожно и сдержанно в трех шагах от ватажников.

Юма, дочь охотника, выросшая в тайге, не боялась темноты и умела ходить неслышно. Для верности сделав изрядную петлю по лесным зарослям, она пробралась к дальней, обращенной к лесу стене сенного сарая. Чужие спали, из-за стены были слышны сонные вскрики и стоны, храп и сопенье множества людей. За углом переговаривались недремлющие дозорщики.

Она неторопливо разложила принесенные с собой сухие ветки, перемешанные с большими лоскутами бересты, несколько мгновений подержала в ладонях горячий горшочек с углями. Кытлым не виноват, поэтому я должна спасти его, подумала девушка и медленно повернула горшочек мерцающим зевом вниз:

Кыглым и Николка одновременно услышали, как где-то неподалеку сполыхнулся приглушенный крик множества глоток, как всполошились за дверью стражники, послышался топот, удаляющийся в сторону растущего крика, через несколько мгновений - глухой удар и стон поверженного.

сразу после этого - обиженный плач отодвигаемого запора и сердитый скрип отворяемой двери.

- Айда! - шепнула Юма, но Кытлым не двигался - железные руки чужака сжали его в железных объятьях.

- Васька? - позвал Николка. - Тащи воеводу - уходим!

- Я остаюсь, - послышался спокойный голое Петрилы. - Негоже воеводе бросать своих воинов. А ты беги. найди Невзора, может, еще успеете:

- Успеем, будь уверен. Пошли, Васька!

- А кто за хворым приглядит? - так же спокойно спросил из темноты Васька. - Засов задвинь, чтоб дольше не хватились.

- Прощайте, братцы, не доминайте лихом!

- С Богом! -напутствовал воевода.

Пожар не успел разыграться, биары быстро раскидали горящие ветки, залили водой дымящуюся стену сарая, пинками и подзатыльниками успокоили полоняников. Когда улегся переполох, к храму прибежал Суксун в сопровождении сына.

- Кто? - гневно спросил главный жрец.

- Все хорошо,- пытался успокоить его один из воинов. - Огонь погасили, запоры на месте.

- А это что? - Суксун указал на скорчившегося у дверей пристроя воина, который, схватившись руками за голову, тихонько стонал.

- Откройте! - потребовал Суксун. Открыли дверь, осветили темницу факелами - двое полоняников мирно спали, но третий чужак и нечестивец Кытлым исчезли.

- Кто тебя ударил? - Чермоз хорошенько встряхнул увечного дозорщика, тот застонал, но сказать ничего не смог.

- Кто тебя ударил? - допытывался Чермоз.

А Суксун внимательно смотрел на лежащую неподалеку толстую палку.

- Тихо! - крикнул главный жрец. - Всем молчать!

Суксун опустился на колени, закрыл глаза и замер. Вскоре воинам показалось, что главный жрец уснул, а через несколько мгновений любой из них мог бы поклясться, что посланец великого Йомалы на земле вовсе умер, и тело его превратилось в холодный камень.

Но нет! Правая рука Суксуна шевельнулась, двинулась с места и медленно зависла над лежащей на земле палкой.

- Юма: - с удивлением и пробудившейся ненавистью произнес главный жрец. - Юма. Кони. Где? Там: Нет! Туда: Они скачут гуда:

Суксун очнулся, открыл глаза и с недоумением оглядел окружавших его воинов.

- Ах, да! - он окончательно пришел в себя и выпрямился в полный рост.Чермоз! Они скачут к Большой Реке.

- Не уйдут! - пообещал Чермоз, и вскоре конный отряд воинов устремился в погоню:

Не зная дороги, Николка решил не отставать от бывшего своего сополоняника и его освободительницы. Но когда она привела беглецов к тому месту, где были спрятаны две лошади, ватажник понял, что за конными ему не угнаться. Не долго думая, он запрыгнул на одну из лошадей, и его спутникам ничего не оставалось, как вдвоем забраться на другую.

- Не сердись на него, - оказала Юма, удобно устроившись в объятьях Кытлыма. - Он задвинул засов обратно, а это значит, что нас не скоро хватятся.

Спасенный Куакар

Когда-то племена южных вотов, которые зовут себя калмезами, занимали обширные пространства в междуречье Камы и Серебряной реки. С закатной стороны их владения почти достигали Кашана - одного из городов Великой Булгарии. Булгары называли соседей арами, а их земли, лежавшие поблизости от Какала - Арским полем. В те благословенные времена Куакар - священный город калмезов - находился в самой средине их необозримых земель.

Но шло время, и под натиском воинственных чирмишей калмезский народ вынужден был отступать в восхожую сторону. Князья и верховные жрецы калмезов обращались с жалобами к великим ханам, но булгареких властителей не трогали беды одного из множества подвластных им народов.

Когда хозяином куакарской Бадзым Куалы стал жрец Кылт, священный город калмезов стоял уже у самой границы с землями беспокойных чирмишских соседей. Нынешней весной куакарский князь Седмурш, измученный постоянными набегами, предложил верховному жрецу перенести Куакар в более тихое и безопасное место где-нибудь на берегах Калмез-реки. Кылт не принял предложение князя - добровольное отступление могло быть истолковано народом так, будто Инмар, Шундыр и прочие вотские боги отвернулись от калмезов и не хотят или не могут защитить их. Собственноручное сожжение Бадзым Куалы есть добровольное разрушение веры, а без веры нет народа.