Дядя самых честных правил 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович

— А в самом деле, — она наморщила нос, — я ведь и сама могу. Да и языки я знаю, не дура.

— Вот именно.

На красивом лице Матрёны появилась глубокая задумчивость. Несколько минут она размышляла, а затем бросила взгляд на меня.

— Хочешь со мной поехать?

Я развёл руками.

— Прости, дорогая, но императрица отправляет меня в ссылку. Как бы я ни хотел, но за границу меня не выпустят.

— Жаль, очень жаль.

Мысль о путешествии настолько её захватила, что она перестала обращать на меня внимание. Вот и чудненько! Дама она хоть и видная, но не в моём вкусе. Да и есть у меня кое-кто другой, с кем хотелось бы проводить время.

Матрёна подвезла меня до дома, простилась с лёгким холодком, и я остался в одиночестве. За те несколько часов, что мы провели вместе, её оказалось слишком много. Я поднялся к себе и лёг спать, совершенно не думая о княгинях, статс-дамах, фрейлинах и интригах двора.

* * *

К счастью, моё «заточение» наконец-то закончилось. Через день после маскарада Шувалов прислал экипаж и повеление срочно прибыть к нему. Я не стал мешкать и сразу же отправился на встречу. Дайте уже официальный приказ о ссылке! Сколько можно ждать? Домой хочется страшно, между прочим.

Экипаж отвёз меня в знакомую ресторацию на окраине Петербурга. Прислугу, видимо, предупредили — меня сразу отвели в отдельный кабинет, где два брата Шувалова вовсю предавались чревоугодию. Стол был заставлен жареными рябчиками, кулебяками, пирогами, мочёными яблоками и всякими закусками. А в центре композиции батарея бутылок водила хоровод вокруг запечённого целиком поросёнка с обглоданной задней ногой.

— Урусов, — Пётр Шувалов махнул рукой, — заходи, садись.

Он пристально взглянул на меня и толкнул брата локтем.

— Видишь, Сашка, какую змею мы на груди пригрели? Мой Обсервационный корпус в расход пошёл, а этот герой героем.

— А я тебе говорил, — недовольно буркнул Александр Шувалов, глава Тайного приказа, — в корпусе надо было его оставить, а не в армию отдавать.

— Кто же знал? Разве можно было угадать, что он Фридриха угрохает.

Шувалов хохотнул и снова посмотрел на меня, но без злобы, скорее с иронией.

— Ты ешь, Урусов, угощайся. И выпей с нами, пока есть повод.

Он набулькал в стакан чего-то красного и протянул мне.

— На вот, держи. Наградила меня вчера матушка-императрица. За пушки-единороги, проложившие русской армии славный путь побед в этой кампании.

Это за те самые пушки, что я заряжал под Петербургом? По глазам вижу, что за них. Шувалов смотрел на меня испытывающе, будто ждал моего возмущения или другой выходки. Он, похоже, специально меня провоцировал.

Но я не поддался на дешёвые подначки. Залпом жахнул до дна и хлопнул стаканом по столу. Занюхал солёным огурцом и взялся за кулебяку, отрезав себе солидный кус.

— Ты смотри, — снова пихнул Пётр брата, — и глазом не повёл. Всё понял и даже не возмутился. Что, Урусов, не обидно тебе? Других награждают, поместья раздают, ордена, а тебе шиш достался. Ни в жизнь не поверю, что ты левую щеку подставил.

Я пожал плечами, дожевал кусок и ответил:

— А я не обидчивый, Пётр Иванович. Хотя и ждал совершенно другого.

— Ждал он! Фридриха убивать не надо было, — хохотнул Шувалов, — может, и перепало бы чего. Запомни, Урусов, короли и императоры не любят, когда их собратьев убивают. Или забыл, что они все друг другу родня? Хоть и собачатся, воюют, а семейные интересы блюдут. Так что, считай, легко отделался.

— Берлин, — неожиданно отозвался Александр, — брать надо было не в одиночку. Наши генералы, коих ты обскакал, такого не прощают. Не к лицу простому капитану города брать.

— Помилуйте, Александр Иванович, — я наигранно удивился, — а кому ещё? Генералы у себя в палатках сидели и победу праздновали. Не до Берлина им было.

— А ты взял бы одного, — Шувалов пьяненко хихикнул, — завернул в ковёр и повёз с собой. Генерал проснулся бы, увидел, что Берлин «взял» да и наградил тебя. А так, извини, совсем ничего не получишь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не став отвечать, я пододвинул к себе рябчика. Что тут скажешь? Пусть подавятся своими орденами.

— Молчит, — протянул Шувалов, — плохое о нас и матушке-императрице думает. Сашка, а может его в подвал к тебе? На правёж, а? Мигом начнёт начальство и родину любить.

— Не начнёт, — буркнул Александр. — Что дядя его, что этот себе на уме. Дай ему бумаги и пусть катится.

Он так на меня посмотрел, что было ясно: служить при нём в Тайной канцелярии я не буду. Какие-то у него личные счёты к дяде, а следом он их и на меня перенёс.

— Эт можно. На, Урусов, читай.

Он протянул мне свёрнутые в трубочку листы бумаги. Я развернул их по очереди, готовясь прочитать документ о ссылке, а вместо этого обнаружил указ о произведении меня в полковники и разрешение удалиться в отставку по состоянию здоровья.

— Хах, — Шувалов осклабился, — не такой уж и железный, умеет удивляться! Видишь, Урусов, я своё обещание сдержал. Денег, извини, не дам, в казне шаром покати, сам себе зарабатывай.

— Благодарю, Пётр Иванович, от чистого сердца.

— То-то, помни мою доброту.

Начальник Тайной канцелярии поморщился, кинул на меня косой взгляд, но ничего не сказал.

— А ссылка? — уточнил я на всякий случай.

— Ссылку заслужить нужно, Урусов. Езжай в своё имение и сиди там тише воды ниже травы, чтобы о тебе не вспоминали. В Петербург, если не вызовут, даже не думай приезжать. Понятно?

— Так точно, Пётр Иванович.

— Ладно, Урусов, поговорили и хватит. Идём, провожу тебя, чтобы не заблудился.

Шувалов вышел со мной к экипажу и уже там тихо выдал последние наставления:

— В Тайную канцелярию тебя брат не возьмёт, не глянулся ты ему. А вот мне твой Талант богомерзкий пригодится. Пришлю тебе наставника, чтобы покойников допрашивать научился.

Видя мой скептический взгляд, он ухмыльнулся.

— Ты видел, я своё слово держу. Будешь мне служить — получишь всё, что душа захочет.

Хлопнув меня по плечу, Шувалов пошёл обратно в ресторацию. А я облегчённо выдохнул — всё, закончилась моя служба. А что до учителя и Таланта, это мы ещё посмотрим. Как говорил один умный человек, ещё непонятно, кто первый сдохнет: то ли шах, то ли осёл.

Глава 19

Канцлер

Из Петербурга я выехал только вечером третьего дня. Коли уезжаю не в ссылку, то и срочности с отъездом никакой нет.

Во-первых, я прошёлся по магазинам и лавкам и накупил гостинцы для ждущих меня в Злобино. Никаких «аленьких цветочков», только всякие приятности, украшения и отрезы ткани. Мне хотелось порадовать каждого, и добрых полдня я приценивался, выбирал и торговался.

Во-вторых, я купил дормез — здоровенную карету со спальными местами для путешествий. А к ней четвёрку цвергских механических лошадей. Кони были далеко не новые, с барахлящими магическими движителями, зато дёшево. Но Печати я им поправил, и они стали бегать как новенькие. Кстати, оплатил я их из денег, что отдал мне Киж — немалую долю от его игры в карты.

И в-третьих, я встретился с Орловым, чтобы попрощаться. Он был в полном восторге от нашего приключения на маскараде. Мало того, что он споил того цверга до невменяемого состояния, так ещё завёл кучу полезных знакомств, «похитил» несколько сердец и даже подрался на дуэли. Он обещал писать мне письма и держать в курсе столичных событий.

Кроме того, Орлов через свои связи помог выправить документы на Ваську — денщик умолял забрать его с собой, и я не стал отказывать парню. А что, будет у меня камердинером, тем более он показал себя старательным и сметливым.

Последним делом в Петербурге стал поход в мастерскую к ювелиру. Да не к простому, а умеющему изготавливать small wand’ы для деланных магов. Старичок-цверг внимательно меня выслушал и заломил несусветную цену. Пришлось снова торговаться, спорить и чуть ли не ругаться. Но в конце концов сошлись в цене, и за час до моего отъезда посыльный-цверг доставил мне деревянную шкатулку. Внутри лежало моё «изобретение»: needle wand. Длинная золотая игла, запаянная в стеклянную трубочку. И скажу честно — мне она будет гораздо полезнее grand wand’а, лежавшего в багаже. Не припомню, чтобы рядом с усадьбой были горы, которые надо двигать, а вот работу по мелким Знакам требовалось освоить.