Ограбление «Зеленого Орла» - Ричард Старк

Деверс посмотрел на Паркера. Он начал кое-что понимать.

— Вы были в Пуэрто-Рико, — сказал он. Уэбб развел руками.

— Ну, дошло? В бегах, в отеле «Хилтон».

Глава 7

Когда двое полицейских в штатском ушли, Паркер появился из кухни, демонстративно пряча пистолет.

— Неплохо, — сказал он.

Годден был весь в поту; пластырь желтовато-коричневой заплаткой выделялся на бледной и влажной коже его лба.

— Не хотел бы я испытать все это еще раз, — сказал он. — Даже за миллион долларов.

Уэбб и Деверс вошли в комнату через другую дверь.

— Вы сделали это за меньшее, — сказал Уэбб, — но и того не получите.

Деверс молчал. Он уже примирился с невозможностью вернуться к прежней жизни, но в Годдене видел причину всех своих несчастий и готов был его испепелить. Он стоял и смотрел на него, сжимая кулаки от ненависти.

Годден нервно потрогал свой пластырь.

— Как по-вашему, они мне поверили?

— Поверили, — ответил Паркер. — Вы вели себя правильно.

Паркер сочинил для него историю, выглядевшую весьма правдоподобно. Когда утром без десяти семь зазвонил телефон, трубку взял Паркер, назвавшись Годденом. На проводе был репортер одного из телеграфных агентств, звонивший из Сиракуз. Паркер сказал, что все события, связанные с Роджером Сен-Клаудом, были для него полной неожиданностью, и он, естественно, не может делать никаких заявлений, пока не поговорит с полицией.

Затем Паркер разбудил Годдена и заставил его позвонить в полицию — дескать, только что позвонил репортер и сообщил, что Роджер Сен-Клауд вел себя словно безумный. Получив подтверждение, Годден заявил о своей готовности рассказать все, что он думает о мотивах поступков и состоянии ума своего пациента, прибавив, однако, что предпочитает, чтобы полицейские приехали к нему, так как, вскочив с постели на звонок репортера, упал и поранил голову и пока еще не знает, насколько рана серьезна. Он прибавил также, что совершенно потрясен и подавлен случаем со своим пациентом.

Полицейский сочувственно его выслушал и сказал, что утром его навестят. И действительно, в четверть одиннадцатого пришли двое полицейских в штатском; они уже знали, что он поранил голову, были вежливы и почтительны; было ясно, что они ни в чем его не подозревают. Да и с какой стати?

Они провели в доме полчаса и за это время лишь выслушали монолог Годдена о Роджере Сен-Клауде, не проявив никакого интереса ни к чему другому. Сначала Годден сильно нервничал, полицейские, по-видимому, объяснили себе это по-своему, однако потом он увлекся собственным повествованием, и волнение исчезло. Ведь в конце концов, такого рода монологи — его профессия.

Полицейские в штатском ни слова не сказали о возможной связи поведения Роджера с ограблением военно-воздушной базы, но в девятичасовой передаче новостей эти два происшествия уже увязывались между собой. О телах в сторожке пока ничего не сообщалось. В передаче новостей в девять тридцать сообщили, что найден автобус. «Видимо, часть бандитов под покровом темноты пересекла канадскую границу».

Хотя бы ненадолго их оставят в покое. Годден позвонил своим пациентам и предупредил их, что ввиду известных им обстоятельств он отменяет прием до конца недели. После звонков еще нескольких репортеров, похоже, источником неформальной информации стал уже служить врач-психоаналитик преступника, а не полиция, не было ничего, страшного, что доктор Годден отключил телефон.

Дальше нужно было решить, что делать с его женой.

— Позвоните ей, — сказал Паркер. — Если она собирается вернуться, скажите, чтобы она этого не делала. Вы приедете, как договорились, в пятницу, а если полиция снова захочет побеседовать с вами, — то в субботу. Объясните ей, чтобы она не пыталась вам звонить, так как из-за непрерывных звонков репортеров вы не подходите к телефону.

Годден позвонил жене, причем больше слушал, чем говорил, и под конец сказал то, что велел Паркер. Повесив трубку, он смущенно взглянул на него:

— Мне надо позвонить еще в одно место.

— Кому?

— Одной молодой леди. Мы должны были встретиться сегодня вечером.

— Здесь?

— Нет, у нее.

— Звоните. Деверс, возьмите на кухне вторую трубку. Если что-то покажется подозрительным, дайте мне знать.

— Хорошо.

Деверс шел в кухню, очень надеясь, что Годден что-нибудь ляпнет.

Но ничего не произошло. Годден сказал молодой леди, что из-за происшествия с Роджером Сен-Клаудом у него все полетело кувырком, и пообещал навестить ее на следующей неделе, во вторник или, самое позднее, в среду.

Когда он положил трубку, а вернувшийся из кухни Деверс разочарованно покачал головой, Паркер сказал:

— Хорошо. Возвращайтесь в свою комнату.

Годден, пытаясь улыбнуться, встал.

— Не нужно связывать меня снова. Вы можете доверять мне. Я не меньше вас хочу, чтобы весь этот кошмар кончился.

— Ах ты, мерзавец! — почти прорычал Деверс.

Годден, повернувшись к нему, развел руками:

— Поверьте, я очень сожалею о том, что случилось. Я не хотел этого. Я не хотел никого убивать, не хотел никого губить. Я хотел только забрать деньги.

— Гнусный мерзавец! — снова прорычал Деверс.

— Все, — сказал Паркер. — Годден, поднимитесь в свою комнату. Уэбб, уведи его. Деверс, взгляните, что делает ваша женщина.

Лицо Деверса перекосилось.

— Моя женщина, — произнес он с горечью и, повернувшись, вышел.

Элен с девочкой поместили в комнату, которую когда-то занимали дети Годдена. Деверс рассказал, что, когда он приехал за ней прошлой ночью, она вначале отказывалась ехать с ним, уверяла, что сумеет обмануть полицию. Но он убедил ее, что полиция все поймет, когда выяснится, что она, бывшая жена одного из грабителей, живет с финансовым клерком военно-воздушной базы. Поэтому ей остается либо ехать с ним, либо ее заставят замолчать навеки, потому что она будет представлять опасность для них всех. После этого Элен согласилась. По дороге она хотела кое-что купить, но Деверс был тверд и не выпустил ее из машины, так что она с дочкой приехала только с одной сменой белья.

Когда Деверс привез ее, она была совершенно не в себе. Страх, чувство вины, отчаяние и негодование беспорядочно меняли ее настроение. Паркер решил, что ей нельзя доверять, и ее заперли на замок. Паркер заручился ее молчанием, пока в доме были полицейские, пообещав, что за любую неприятность, вызванную ее поведением, в равной мере заплатят и она, и ее дочь. Все прошло спокойно.

Паркер отправился на кухню и включил радио, чтобы послушать одиннадцатичасовые новости. Они получили передышку, и, хотя она была весьма шаткой и неустойчивой, у них появилась надежда найти выход из создавшегося положения. Тело Ральфа Хохберга и два ящика из-под денег лежали в подвале под брезентом. Деньги все еще находились в чемодане около холодильника.

Годден сидел взаперти в одной комнате, Элен с ребенком — в другой. Больше никто не мог сообщить полиции каких-либо опасных для них сведений. Они были ограждены от посетителей и телефонных звонков. Если повезет, они продержатся здесь еще дня два, до субботы. Этого им будет достаточно.

Когда Уэбб и Деверс вошли в кухню, в, один голос отрапортовав, что пленники под контролем, Паркер сказал:

— Давайте откроем чемодан. Посмотрим, сколько денег нам досталось.

Сев вокруг стола, они вытряхнули содержимое чемодана и стали считать. Получилось сто двадцать шесть тысяч пятьсот восемьдесят три доллара.

Паркер произвел несложные вычисления на бумаге и объявил:

— На каждого приходится по сорок две тысячи сто девяносто четыре доллара; один доллар лишний.

Уэбб, порывшись в груде купюр, нашел однодолларовую бумажку и, смяв, бросил ее на пол.

— Сейчас у всех поровну, — сказал он.

Деверс вдруг стал смеяться. Казалось, его смех вот-вот перейдет в истерику. Паркер прикрикнул на него:

— Прекрати.

Деверс умолк, взглянул на Паркера, встал из-за стола и вышел.

— Что с ним? — спросил Уэбб.

— Поживем — увидим.

Был час дня. Они включили радио. Сводка новостей началась с сообщения о том, что обнаружены трупы в сторожке, пока не опознанные, далее шло объявление полиции о розыске Деверса и Элен Фуско. Никаких обвинений, никаких намеков на то, что разыскиваемые могут быть связаны с бандой, в объявлении не содержалось. Просто им хотят задать вопросы. Диктор дал подробные словесные портреты Деверса и Элен, довольно точные, но они подходили и миллионам других людей на планете.

— Должно быть, они еще утром нашли убежище, — сказал Уэбб. — Но молчали, пока не поняли, что Деверс не вернется домой.

Вскоре в кухню вошел Деверс. Он обнаружил бар с напитками и держал в руке рюмку теплого виски.

— Вы должны посмотреть телевизор, — сказал он. — Там показывают мою фотографию.

Уэбб посмотрел на него. — Правда? Тогда вы знаменитость.

— Я знаменитость! — Деверс уже захмелел, и к нему вернулась храбрость.