Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы - Джерри Койн

Еще более странно, что черные мусульмане уверены: белые люди – это дьявольская раса, которую менее 7000 лет назад создал методом селекции безумный чернокожий ученый по имени Якуб. Да, а еще есть Ксену с его водородными бомбами. Добавьте к этому все противоречащие друг другу религиозные доктрины и столь же противоречивые моральные кодексы (они различаются в том, как следует относиться к женщинам, геям, сексу до или вне брака, преступникам, животным и т. д.). Все они просто не могут быть истинными одновременно.

Сколько всего религий? Бессчетное количество. Хотя «основных» всего около десятка, все они делятся на течения, у каждого из которых свои догматы и обряды. По оценке Теологической семинарии Гордона Конуэлла, в одном только христианстве 44 000 сект!

У различий в догматах между религиозными течениями есть серьезные последствия. На протяжении всей истории человечества результатом этих различий становились бесконечные людские страдания. Мусульмане-сунниты и мусульмане-шииты, регулярно убивающие друг друга, первоначально различались только по тому, кого считали наиболее подходящими кандидатами на роль главы церкви: родственников Мухаммеда или просто тех, кто, невзирая на происхождение, лучше всего подходил по своим личным качествам. «Еретические» христианские секты вроде донатистов или катаров безжалостно искоренялись. И даже сегодня в 16 % из 198 стран мира установлены наказания за святотатство, а в 20 % стран запрещено богоотступничество, то есть отказ от веры. Все это страны с преобладанием мусульманского населения.

Религии, очевидно, несовместимы не только с наукой – они несовместимы друг с другом. И эта несовместимость вовсе не была неизбежной: если догматы веры получены смертными от Бога, то нет никаких очевидных причин, по которым на Земле должно было возникнуть больше одной религии. Существование схизм и конфликтов – дополнительное доказательство того, что религия не просто создана человеком, но далеко не ограничивается социальными вопросами. Убеждения имеют значение.

Но предположим, что существует какая-то «правильная» религия – та, у которой верны и концепция Бога, и религиозные обряды, и моральный кодекс, провозглашаемый Богом. Как ее обнаружить? Поскольку большинство религиозных людей обретает веру по месту рождения, причем практически все конфессии конфликтуют друг с другом, получаем с высокой вероятностью, что положения любой случайно выбранной религии неверны. Как вообще можно утверждать, что именно твоя религия истинна? Как мы уже видели, этот вопрос должен бы иметь для верующих первостепенное значение, ибо от ответа на него зависят важнейшие аспекты морали и то место, где вам суждено провести вечность (если вы верите в загробную жизнь).

Единственное рациональное решение этой проблемы – применить к утверждениям своей религии в точности тот же уровень скепсиса, что вы традиционно применяете к другим религиям, отвергаемым вами. Именно такой рациональный и квазинаучный подход предлагает бывший проповедник Джон Лофтус, в кратком изложении которого это выглядит так:

Весьма вероятно, что любая отдельно взятая религиозная вера будет ложной, и вполне возможно, что ложными могут оказаться все. В лучшем случае существует лишь одна истинная вера. В худшем – они все ложны…

Поэтому я говорю… единственный способ разумно испытать воспринятую с культурой религиозную веру – взглянуть на нее с позиции стороннего наблюдателя с тем же уровнем разумного скептицизма, каким верующие пользуются для проверки других, отвергаемых ими вариантов религиозной веры. Так описывается «тест постороннего для веры».

Поскольку вера имеет значение, мудрость такого подхода возражений не вызывает. Но если применять его честно, результат неизбежен. К примеру, если вы христианин, то вы, вероятно, отвергаете положения ислама, поскольку они вам видятся не только ошибочными, но и лишенными доказательств. Если это так, то вы просто обязаны отказаться от своей веры на тех же основаниях. В конечном итоге противоречия между конфессиями вкупе с разумным сомнением, которое верующие обычно применяют к чужим религиям, означают, что привилегированных конфессий просто не существует, ни одной из них не следует доверять, все религии следует отбросить. Именно этот вывод философ Филипп Китчер называет коренным вызовом секуляризма к религии: это «аргумент от симметрии».

Вся эта мешанина противоречивых и неразрешимых утверждений о реальности резко контрастирует с наукой. Несмотря на то что наука тоже распалась на множество дисциплин, в которых используются разные инструменты, все они разделяют, тем не менее, единую методологию, основанную на сомнении, повторяемости, разуме и наблюдении. Иными словами, хотя науки бывают разные, существует лишь одна форма науки, чьи выводы не зависят от национальности и веры исповедующего ее ученого. Благодаря этому нам не нужен «тест постороннего для науки».

Научная истина прогрессивна и кумулятивна, теологическая «истина» – нет

Прогресс науки очевиден и ощутим для всех, чем бы его ни измеряли, – повышением качества или продолжительности человеческой жизни (с 1800 г. средняя продолжительность жизни удвоилась) или просто дальнейшим проникновением в тайны природы. Уже при моей жизни в мире была ликвидирована оспа и почти исчез полиомиелит, открыт Большой взрыв, выяснена структура ДНК и механизм, при помощи которого она управляет построением тела, разработана технология трансплантации органов, в значительной степени восстановлена эволюционная история жизни на Земле, появились и завоевали мир персональные компьютеры, произошла первая высадка на Луну и первый полет космического челнока, на Марс отправились марсоходы для исследования планеты, обнаружен бозон Хиггса, появились и стали привычными экстракорпоральное оплодотворение, сотовые телефоны и вакцина от вируса папилломы человека. И все это с 1949 г.

Продвинулось ли теологическое знание после 1949 г.? Очевидно, что нет. Более того, я бы сказал, что теологическое знание не развивается последние 5000 лет – более чем в десять раз дольше, чем существует современная наука.

Когда я говорю, что теология не продвинулась вперед, я вовсе не имею в виду, что она не изменилась, поскольку это очевидно не так. Многие религии отказались от концепции ада или переосмыслили ее как «отделение от Бога». Было принято понятие непорочного зачатия. Католическая церковь ликвидировала (в 1966 г.!) свой Index Librorum Prohibitorum – список запрещенных книг, считавшихся опасными для морали, в который входили работы Юма, Мильтона, Локка и Коперника. Разумеется, возможность читать этих авторов, не подвергаясь проклятию, можно рассматривать как прогресс – но не как прогресс теологии. И, конечно, появились совершенно новые области теологии, такие как теология процесса или теология освобождения, и совершенно новые религии, такие как саентология или христианская наука.

Я не говорю, что аспекты церковной доктрины не стали более современными и никак не синхронизировались с реальностью. Прежние взгляды на Адама и Еву и их одномоментное творение, а также на всемирный потоп в значительной степени вышли из моды, поскольку наука ясно показала их ошибочность. Наконец, я не утверждаю, что мораль, продвигаемая некоторыми религиями, не получила развития, ибо это не так: многие конфессии сегодня признают права геев и женщин, и вообще западная религия в целом стала более просвещенной и либеральной. Более того, теология освобождения – это движение, призванное оживить традиционное католичество представлениями о социальной справедливости. Сегодня крайне трудно найти конфессию, которая поддерживает рабство, хотя до Гражданской войны в США это делали многие.

Я имею в виду две вещи. Во-первых, религия, очевидно, никак не приблизилась к пониманию божественного. После древнееврейских мудрецов, Фомы Аквинского и Кьеркегора мы по-прежнему не имеем ни малейшего понятия о том, существует ли Бог; он один или богов много; будет ли тот или иной бог, если он существует, деистическим (то есть практически не вмешивается в дела мира) или теистическим (то есть взаимодействует с миром); какова природа любого из богов (добр он, безразличен или зол?); подвержен ли этот бог, как утверждает теология процесса, влиянию мира, или же он неизменен; какой жизни хочет от нас бог; наконец, существует ли жизнь после смерти, и если да, то какая. Происходит другое: рядом с традиционными появляются новые разделы теологии и новые религии, а кое-что из старого постепенно исчезает. У нас по-прежнему есть иудаизм, но кроме него имеются католицизм, мормонизм и саентология. Древний политеистический индуизм по-прежнему с нами, существуя бок о бок с буддизмом и религией австралийских аборигенов. Фундаменталисты, воспринимающие чуть ли не всю Библию как буквальную истину и рассказ о реальных событиях, сосуществуют с апофатическими богословами, которые утверждают, что о Боге ничего невозможно сказать, но при этом пишут на эту тему книгу за книгой. Таким образом, теология не прогрессивна, и за все время ее существования не достигнуто никакого согласия по поводу богов и их воли. В этом теология, разумеется, сильно контрастирует с наукой, где консенсус достигается в любой области; научные взгляды могут меняться со временем, но эти изменения всегда ведут к более глубокому пониманию Вселенной, расширяют наши возможности и делают наши прогнозы более точными. До 1940 г. не было никакой возможности определить, кто из приматов – наш ближайший родич, как отправлять ракеты на Луну. Мы не знали, как в генетическом материале закодированы строение тела и поведение, не могли определить свое положение на планете с точностью до нескольких метров.