Тоннель без света - Валерий Георгиевич Шарапов

в кармане. Незнакомец что-то почувствовал, остановился. Ветер заглушал невнятное бормотание.

Михаил двинулся навстречу:

– Повторите, уважаемый, я не слышу, что вы говорите…

– Это я вам писал… Простите, что так по-дурацки, но ничего другого в голову не пришло… Я должен был удостовериться, что вы один и что за мной никто не идет… – мужчина поежился и погрузил руки в глубокие карманы непромокаемого плаща.

– Руки достаньте, – сказал Кольцов, – только без резких движений.

– Да, разумеется… – незнакомец вынул руки, стал мять костяшки пальцев. Он сильно волновался. Михаил подошел вплотную. Судя по голосу, человек давно разменял шестой десяток. Под капюшоном поблескивали очки.

– Я вас слушаю. Для начала представьтесь. С вами говорит майор КГБ Кольцов.

– Да, знаю… Вернее, не знаю, как ваша фамилия, но видел вас и ваших коллег в лаборатории… Я знаю, что вы проживаете в гостинице. В дневное время обратиться не мог, боялся, потом видел, как вы курили на балконе. Не решился. Хотел вчера, но опять не решился…

Михаил терпеливо ждал. Человеку требовалось избавиться от словесного мусора. Он сунул руку в левый карман, извлек фонарик. Собеседник испугался.

– Умоляю вас, не включайте свет, пожалуйста… нас могут увидеть, это опасно…

Поколебавшись, Михаил убрал фонарик. В принципе он видел лицо стоящего перед ним человека. Неотчетливо, но видел. Уже в годах, выпуклые испуганные глаза, продолговатое лицо. От собеседника исходила жгучая волна страха.

– Меня зовут Мокрицкий Леонид Исаакович… Мне 58 лет, женат, есть взрослый сын, проживает в Ленинграде… Кандидат биологических наук, пишу докторскую диссертацию… Но уже, как видно, не допишу… Руковожу экспериментальным отделом шестой лаборатории, специализируюсь на вирусах – возбудителях тропической лихорадки… Каюсь, оступился, проявил малодушие. Срочно требовались деньги на лечение внучки. У нее редкая болезнь: воспалительное поражение коронарных артерий, из-за чего происходит блокада некоторых участков сердца… Это очень опасно, требовалась операция. В СССР их не делают, у сына была возможность вывезти Соню в Израиль, но не было денег… Я полностью отдаю себе отчет, что натворил, и готов понести наказание. Но мне нужны гарантии, что мои близкие не пострадают. Это в ваших силах. А также не хочу получить высшую меру, моя Розочка этого не перенесет, у нее очень слабая нервная система… Мои грехи не такие уж смертельные, всего лишь несколько раз участвовал в передаче информации на сторону, и эти действия в силу ее урезанности не могли нанести значительного ущерба…

– Позвольте, Леонид Исаакович, это другим людям решать, какой ущерб значительный, а какой нет. Вы кого-то боитесь? За вами следят?

– Да, – Мокрицкий энергично закивал, – во всяком случае, следили… Я сделал вид, что уезжаю, бросил свой «Запорожец» в переулке, а сам – сюда… Я отказался работать на иностранцев, так и сказал, и добавил, что пойду в КГБ… Наверное, допустил ошибку, не стоило объявлять о своих планах. Но я был взвинчен в тот момент, весьма нестабилен в эмоциональном плане…

– Допустим, – кивнул Михаил. – Но уж что сделали, то сделали. То есть вы шпионите не один?

– Не говорите этого слова, очень вас прошу… Никакой я не шпион. Просто однажды совершил ошибку, загубив свою жизнь. И теперь с меня не слезут…

– Слезут, Леонид Исаакович, уверяю вас. Назовите фамилию: кто в лаборатории «Оникса» работает на иностранную разведку?

Мужчина колебался. Ему хотелось больше преференций, тянуло на торг. Даже в этой ситуации он надеялся извлечь для себя какую-то выгоду.

Звук выстрела погасил глушитель. Но хлопок был отчетливый. Мокрицкий вздрогнул, издал невразумительный хрип. Он повалился на майора и, не успей тот отскочить, подмял бы под себя. Вихрь взметнулся в голове. Дождались, товарищ майор…

Он не успел выхватить пистолет. Снова хлопнуло. Пуля свистнула над ухом. Намерения у злоумышленника были самые серьезные.

Михаил растянулся на мостках. Мокрицкий лежал рядом, мелко подрагивал. Из горла сочилась кровь. Защита из этого товарища была весьма условной. Михаил приподнял голову. Из кустов кто-то вышел, перебежал открытое пространство, скрипнули доски настила. Извернувшись, майор попытался вытащить пистолет. Зачем переложил в карман? Извлечь из кобуры в этом положении было бы удобнее.

Незнакомец приближался – мутный силуэт без лица и фигуры. Достать ПМ практически удалось, но убийца снова выстрелил. Пуля опалила висок, от судорожного движения пистолет покатился в воду.

«Ладно, Мокрицкий бестолковый, но ты-то?»

Незнакомец приближался. До какого-то момента агонизирующее тело служило майору защитным барьером. Но до какого момента? Человек не торопился, подходил осторожно, неотвратимо. Он не произнес ни слова и, казалось, не дышал. Когда до него оставалось несколько метров, Кольцов скатился с мостков в воду…

Ледяная вода обожгла, как раскаленный уголь, перехватило дыхание. Не лучшее время для купания, да еще и в одежде. Рядом что-то булькнуло. Очередная пуля? Ужас накрыл с головой. Он подавил панику, энергично погреб, опускаясь на дно. Глубина озера на этом участке была не меньше трех метров! Голова распухла, такое ощущение, что сейчас лопнет. Он ткнулся в илистое дно, чуть не сломал палец на руке. Чудо! – зацепил пистолет, который так позорно обронил. Впрочем, чудо не считалось – пистолет ускользнул, забрать его не удалось. Он ударился обо что-то ногой. Извернулся, обхватил руками стальную сваю, прижался к ней, обвил ногами, преодолевая сопротивление воды. Находиться в таком положении было терпимо, если забыть, что нужен кислород. Голова распухла, как воздушный шар. Он полез наверх, как по канату. Ноги отрывались, еще немного, и пошел бы кувыркаться. Поверхность была уже рядом…

Михаил вынырнул с выпученными глазами, продолжая прижиматься к скользкому двутавру, сделал все возможное, чтобы не дышать, как загнанная лошадь…

Несколько мгновений царила тишина. Только поскрипывали лодки, качаясь на воде, завывал усилившийся ветер.

Скрипнули доски над головой. Злоумышленник был здесь, в нескольких сантиметрах! Снова раздался скрип, теперь в другой стороне. Убийца сместился, встал на корточки – видимо, хотел заглянуть под настил. Схватить его за шиворот было заманчиво, но сил уже не было. Чем закончится схватка в воде, можно представить.

Доска угрожающе заскрежетала. Михаил набрал воздух в легкие, погрузился в воду, подался к противоположной свае, обвился вокруг нее. Он находился под водой до последнего – пока из глаз не брызнули ослепительные фонтаны. Подался вверх, стал глотать воздух. Налетевший ветер играл на руку.

Снова заскрежетал помост – убийца переходил на другую сторону. Да он издевался! Не успев отдышаться, майор опять ушел под воду, вернулся на исходную. Сколько времени нужно этому идиоту, чтобы понять, что под мостками никого нет!

Силы кончались, легкие уже не работали. На этот раз он продержался под водой секунд пятнадцать. Впрочем, хватило. Когда он вынырнул, чуть не протаранив макушкой настил, злоумышленник уже