Последний ангел - Константин Брендючков

Зато какую сцену она устроила вечером! У нее имелся уже отдельный ключ, и она вошла не позвонив. Олег Петрович лежал на полу, стараясь линейкой достать из-под дивана отскочившую пуговицу.

- Проклятый выскочка! - воскликнула она и от порога запустила в него снятой с ноги туфлей. - Честолюбец! Ничтожество, дорвавшееся до крохотной власти! - продолжала она. Подбежав к буфету, схватила сахарницу, смахнув попутно тарелку и вазочку для варенья. - Негодяй! - Олег Петрович еле успел отклониться от метко запущенной в него посудины.

- Как я взгляну теперь в глаза товарищей: ты опозорил меня! Ну, если ты умней, зачем было ждать, почему не вмешался, не поправил заранее...

Тут Олег Петрович все-таки достал пуговицу и, присев у дивана, взглянул на разъяренную Афину Павловну.

- Перестань! - негромко, но с нажимом произнес он и протянул ей пуговицу. - Пришей, Фина, пожалуйста, к пиджаку, а я пока подмету осколки.

Афина Павловна чуть не задохнулась от возмущения, но вдруг сникла, словно с разбега уперлась во что-то.

- Господи, что это со мной? - перевела она дух и взяла пуговицу, не вдруг найдя место для блюда. - Я обязательно надавала бы тебе пощечин, если бы ты не лежал, а сейчас у меня почему-то весь пыл пропал. Хорошо, я пришью твою проклятую пуговицу, но, Олег, скажи, ради бога, неужели тебе было не жалко меня?

- Фина, милая, поверь, что я не мог сделать для тебя исключение, а ты и сама могла бы избежать всех неприятностей, вдумайся ты в дело поглубже. Ты же очень способная, ты просто понебрежничала в самом начале работы, не знаю уж почему. Пошевели мозгами и создашь шедевр, уж я-то тебя знаю!

- Замасливаешь, да?

- Да нет же, тебе стоит захотеть, за тобой и не угонишься. Ты только не контролируешь себя, все делаешь под настроение. К тому же очень свыклась, как и другие, с повседневными проверками Льва Васильевича.

- Ладно. Не знаю, чем ты берешь, вещий Олег, но тебе невозможно противоречить. А только помяни и ты мое слово, не все смирятся, как я, нарвешься ты со своим методом...

Но Афина Павловна не угадала. Первое время конструкторов удерживало любопытство, а потом самолюбие: "Как, это я-то не способен!" - появился вкус к свободному поиску, к новаторству, к самостоятельности.

А Олег Петрович тем временем начал одолевать администрацию и свой штат сомнительной идеей совмещения профессий.

- Строго говоря, - объяснял он Владлену Федоровичу, - ничего существенно нового я не открывал, все это давно применяется при обучении в вузах в виде рабочей практики. Разница только в том, что студенты проходят ее на каком-то отвлеченном предприятии, не на том, куда попадут инженерами, а я нахожу нужным ввести ее на месте основной работы, совместить инженерную профессию с рабочей.

- И как вы это представляете конкретно? - поинтересовался главный инженер, присутствующий на этом совещании.

- Очень просто. Я нахожу необходимым, чтобы каждый конструктор хотя бы один месяц в году проработал рабочим на изготовлении того самого, что он натворил на бумаге. Пусть попробует своими руками, каково овеществлять его идеи. Вспомните случай с Бахметьевым, когда он спроектировал такой корпус, который не за что было ухватить при всей нашей оснастке и потому отливки пришлось возить для обточки на Ильинский завод за двести с лишним километров? А сколько было возни с фрезеровкой посадочных мест на барабане центрифуги из-за того, что не представляли технологическую цепочку!

Это не потому, что они плохие конструкторы. Они оторваны от рабочего места, поскольку сами на этих станках не работали.

- Позвольте, - удивился главный инженер, - но если по вашей идее инженер будет изготовлять, уже сконструированное, исправлять конструкцию будет уже поздно, заготовки-то не переделаешь и заявки не изменишь!

- Не совсем так. Столкнувшись с трудностями на собственном горьком опыте, конструктор, во-первых, оценит их не только как рабочий, а с высоты своих инженерных знаний, и в дальнейшем не повторит своих промахов. А во-вторых, не исключено, что будет смысл переделать чертежи для следующей серии или партии изделий с большей, вернее, с лучшей направленностью.

- Да, в этом есть определенный смысл, - поддержал директор, - беспокоит другое...

Предполагаемое "орабочивание" инженеров, как правило, не имевших рабочей квалификации, не сможет существенно увеличить выпуск продукции в цехах, а пока они там находятся, кто-то должен будет замещать их в бюро, то есть требовалось, по-видимому, увеличение штатов, на что в верхах идут весьма трудно. Возможно, что и процент брака в цехах повысится. Да и неизвестно еще, согласятся ли сами конструкторы отбывать такую практику, найдутся белоручки, скажут, что не для того институты кончали, чтобы в грязи возиться.

- А заставлять не надо, - пояснил Олег Петрович. - Нет такого закона, не говоря уже о том, что из-под палки не работник. И штат бюро увеличивать не надо, если удастся обеспечить бюро компьютером. Это компенсирует убыль работающих в нем.

Главный инженер присвистнул и переглянулся с начальником планово-экономического отдела:

- Ничего себе, облегчил задачу! Мы не в Чикаго, у нас компьютеры в магазине не продают, их министерство штуками распределяет, да и то не для всех!

- Будем добиваться. Я не завтра начну посылать конструкторов к станкам, съезжу в министерство, договоримся о сроках. А автоматики интеллектуального труда в любом случае не избежать - рано или поздно. Лучше пораньше...

Решаться хотя бы на частичную ломку устоявшихся порядков всегда нелегко, но, усмотрев в последней фразе оттяжку дела на неопределенный срок, дирекция дала принципиальное согласие и успокоилась: "Когда добьется компьютера - годы пройдут".

А Олег Петрович, не откладывая, начал "прощупывать почву" в своем бюро. Совещания не собирал, а переговорил с каждым по отдельности, и оказалось, что уговаривать никого не потребовалось.

За всеми этими событиями и хлопотами Олег Петрович совсем забросил свою машину, но управившись с неотложными делами, вспомнил и о ней. Когда-то еще при жене, собрал он по чертежам журнала "Техника молодежи" микролитражку. Времени, средств и труда угрохал на нее уйму, а получилось нечто такое, что даже жена не согласилась сесть в эту машину:

- Ездить на ней, может быть, и возможно, только останавливаться никак нельзя, - засмеют.

Да, вид у нее был столь неказистый, что окрестные ребята сразу прозвали ее "букарахой", по-видимому, от слова букашка, только пострашнее. Правда, весной Олег Петрович несколько облагородил ее, но все равно казалось, что во внешнем виде машины чего-то недостает.

"Эмблему какую-нибудь, что ли, ей приделать спереди", - пришло ему в голову, но какую - не мог придумать, пока не вспомнил о статуэтке ангела. Еще ко Дню Советской Армии подарили ему настольную лампу. Олег Петрович снял с ангела свою электротехнику и сунул его в тумбочку стола, а вот теперь полез туда за инструментами и догадался: "Вот же она - подходящая эмблема. Поставить ангела перед ветровым стеклом, он же будет отбивать и встречных мошек".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});