Последний ангел - Константин Брендючков

Много времени на передачу дел не потребовалось, так как все работы бюро были мне известны, подписали акт, принял ключи.

- А карандаш свой я вам не оставляю, - улыбнулся Лев Васильевич. - Его мне подарили сотрудники десять лет назад, когда вас здесь еще не было. Я теперь приделаю к нему цепочку и повешу дома над кроватью, как шашку отставного кавалериста.

- Зачем вам вздумалось уходить, взяли бы да и остались.

- Нет смысла. У каждого есть свой предел. Узнаете, не вам меня утешать.

Тут Лев Васильевич встал и, забрав мусорную корзинку, ушел из кабинета, а я сел в его кресло. Он прав, а я почему-то не чувствую приближения к этому пределу, я вообще ни в чем еще не ощущал надвигающуюся старость, а с тех нор, как в мою жизнь вошла Она, мне кажется, что я вновь молод, бодр и способен еще на многие дела и переживания. Неужели перелом лет наступит так внезапно и резко или мои сроки находятся еще довольно далеко? Нет, Лев Васильевич, теперь я еще покручусь, может, я еще первой половины своего срока не израсходовал!

16

Свою деятельность в новом качестве Олег Петрович начал с того, что дня через три после приема дел определил курс руководства, которого он намеревался придерживаться.

За полчаса до звонка он вышел из кабинета в общий зал, встал по традиции за Люсин стол, пригласил сотрудников и "провозгласил декларацию", как назвала это Афина Павловна.

- Хочу вас поставить в известность об основном принципе, которому я намерен следовать в нашей работе, и услышать ваше мнение по этому поводу. Обходить всех каждый день, как это делал Лев Васильевич, я не намерен. Практика такой опеки мне не по душе, от инженеров можно, на мой взгляд, ожидать большей самостоятельности. Заявляя так, я осуждаю не Льва Васильевича, а довольно распространенную тенденцию. Вглядитесь в штамп, например, этого чертежа и подумайте, для чего, собственно, в нем предусмотрено столько подписей?

Олег Петрович поднял со стола Люси заготовленную заранее светокопию, приколол на стенке и стал показывать.

- Смотрите: "разработал, проверил, техконтроль, нормоконтроль, ведущий руководитель, чертил, утвердил" и тэ-дэ, вплоть до подписей копировщицы, главного инженера, а теперь еще и главного конструктора завода. Это же не штамп чертежа, а платежная ведомость или список участников круговой поруки!

Я знаю, конечно, что не Лев Васильевич все это придумал и даже не директор; и уж если кто-то там на заоблачных высотах канцелярской пирамиды счел нужным ввести в штамп все эти графы, мы обязаны их заполнять. Но это совсем не значит, что каждая последующая подпись снимает ответственность со всех предыдущих, и тем более с основного конструктора. Конструктор создает машину, с него и должен быть весь спрос. Зато ему же должна быть предоставлена и широкая самостоятельность.

Олег Петрович подкрепил свою точку зрения примерами из недавних разработок и предложил задавать вопросы и высказываться.

- Что же, поживем - увидим, - первым отозвался парторг. - Не совсем ясно только, как вы представляете себе ваше собственное руководство.

- Я думаю, - ответил Олег Петрович, - здесь вряд ли уместны заранее заготовленные шаблоны. Я буду, разумеется, давать целевые установки при распределении работ. Какое-то представление об ее конечном виде у меня должно сложиться еще до этого, но разработчик волен представлять ее по-своему. Если наши представления разойдутся, мы будем спорить, не договоримся, вовлечем в спор других. Кроме того, у нас есть ведь всегда проектное задание, рамок которого мы должны придерживаться.

- А если вас переспорят? - подал голос Погорельский.

- Обращусь за консультацией на сторону.

- Вдруг да и там вас не поддержат, тогда как?

- Тогда поступлю согласно собственному убеждению.

- Ага! Значит, власть примените, пойдете против всех?

- А как же иначе! Непременно, если меня не убедят. Но я прибегну к этому только в последней стадии, а не буду то и дело вмешиваться и водить вас на помочах. Другое дело, если кто-то захочет посоветоваться со мной, когда возникнет сомнение: в таких случаях - милости прошу - привлекать меня без всякого стеснения к своей работе, прямо к кульману.

- Что же, поживем - увидим, проверим на практике, - повторил парторг, как бы заключая обсуждение.

Организационная установка главного конструктора не вызвала какого-либо возражения и у остальных.

Новая метла по-новому метет, - было мнение большинства.

Больше недели после этого Олег Петрович просидел в своем кабинете одиноко, составляя и сверяя разные планы, прикидывая, как лучше распределить работу и обдумывая предстоящие конструкции. Ему уже начало казаться, что складывается, тревожное положение, при котором он работает на отшибе, а бюро действует само по себе. Его так и подмывало выйти из кабинета и по собственному почину, вопреки своей установке, пройтись вдоль кульманов, вглядеться в чертежи, но он сдержался.

И вот один из конструкторов не уложился в проектное задание, "забуксовал" и позвал Олега Петровича на консультацию. Потом другой стал сдавать свои чертежи и, наткнувшись на возражения, привлек к защите трех товарищей, которые после некоторого спора, вынуждены были признать, что работа оказалась "неважнецкой", что над ней надо еще сидеть и сидеть.

И инженеры стали поговаривать, что при Льве Васильевиче было спокойнее и удобнее, что тот хотя и "висел над душой" и был "занудой", зато "вправлял мозги" ежедневно, благодаря чему переделки, если и случались, были мелкими.

До Олега Петровича эти суждения доходили через Афину Павловну, о близости с которой никто не догадывался, и потому говорили при ней не сдерживаясь. Она и рада бы не говорить об этом, да сама придерживалась того же мнения.

Но вот и она пригласила главного конструктора к своей работе. Он долго стоял у ее кульмана, расспрашивал, потом забрал все чертежи и ушел в кабинет, сказав:

- Подумаю. А вы, Афина Павловна, помудрствуйте пока, не подвернется ли другая исходная схема, получше выбранной вами.

Часа через три он вернул чертежи и заявил, что не видит возможности исправить работу, что ее надо делать заново, и опасается, не пришлось бы все дело вообще передоверить другому инженеру.

Афина Павловна, скрипнув зубами, сдержалась, не затеяла спора. Она промолчала, убрала забракованную работу и ушла, удивив Олега Петровича, который знал, что с ней считались, как с эрудированным инженером, она могла рассчитывать на поддержку.

Зато какую сцену она устроила вечером! У нее имелся уже отдельный ключ, и она вошла не позвонив. Олег Петрович лежал на полу, стараясь линейкой достать из-под дивана отскочившую пуговицу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});