Алька. Вольные хлеба - Алек Владимирович Рейн

кто в это время покупать картины будет? Inter arma silent Musae – Когда говорят пушки, музы молчат. Дальше сам знаешь.

– Что знаю?

– То. Все их художники у нас на рынке уже, продают за бесценок, чтобы хоть как-то прокормиться. Мы просто не знаем, что делать. Ребят, понятное дело, жалко, но нам-то как теперь выживать при таких ценах?

Я, из вежливости постояв пять минут, распрощался и убыл – паскудна натура человеческая, виноват, это я о себе. Наверно, про таких, как я, придумали поговорку: кому война, а кому мать родна. Не скажу, что меня обрадовало известие о войне в Абхазии, но, услышав, что цены на рынке обвалились, понял: завтра с утра надо ехать туда, закупаться.

Позвонил Мишке Цимесу:

– Мишань, здорово, у тебя какие планы на завтра?

– Особо никаких, а что, есть предложения?

– Слушай, из стопроцентно проверенного источника – цены на картины в Москве обломились. Я еду срочно закупаться на Крымскую набережную, присоединяйся.

– На Крымскую набережную? А давай, прогуляемся, я Маришку с Машкой возьму.

Мы договорились, и часов в одиннадцать следующего дня уже бродили между толпами художников, представляющих свои работы. Художник не соврал: если москвичи ещё как-то пытались держать цену, грузины продавали работы по цене холста и красок. На беду продавцам, но на удачу выжигам вроде меня, пошёл дождик. Я купил пару картин у двух грузин или абхазцев и одну у чудесного сибиряка – «Площадь Казанского вокзала в дождь» – не хуже Пименова. Взял бы ещё, но в жигуль много не запихнёшь. Мишка ничего не стал покупать, хотя я его уговаривал, но предложил заехать в Stockann, где купил костюм, туфли, рубашку, что-то своим девчонкам.

Поехали обмыть покупки к нам домой, наклюкались, ребята остались ночевать. Мишка с Маринкой разместились на диване.

Машуню уложили на три мягких стула, приставленных вплотную к дивану и установленных в ряд.

***

Ремонт на Бауманской шёл полным ходом, как я и предполагал, в сметную стоимость мы не уложились. Завкафедрой, Валерий Степанович, захотел иметь там свой кабинет в секции сварки и уговорил Павлова внести в проект изменения. Володька, не согласовав со мной, дал задание строителям строить второй этаж в сварочных мастерских.

После того как мы съехали в «Волну», ремонт стал курировать Сергей Чиков, наш бывший завлаб на кафедре АМ 13, с которым мне довелось трудиться в начале своей работы в МВТУ. Серёга был очень к месту в качестве куратора строительства, благодаря ему мы уложились в смету при расчётах со строителями. Но в чём-то не помогала даже его квалификация. Когда сварщики стали монтировать своё оборудование, выяснилось, что энергосеть корпуса была рассчитана, что вполне естественно, только на освещение – надо было тащить силу в корпус. Тележников с Гаврилюком разводили руками, мол, а мы откуда знали, но что тут поделаешь, выручай. Наверняка они тоже об этом не подумали, по сути, завкафедрой и декан не хозяйственники, институт не завод, да и чего им думать-то – не им платить. Увы, платить пришлось нам. Заключительным аккордом кампании по опустошению наших карманов была просьба Валерия Степановича:

– Алек, нам нужен станок для механообработки шеек кривошипных валов.

– Валерий Степаныч, а это-то вам зачем? Вы же сварщик, халтуру, что ли, затеяли?

– Нет, ты что, ещё не в курсе? Мы же теперь выпускающая кафедра, занимаемся реновацией, восстановлением деталей и прочим. У меня тема – «Восстановление коленвалов», мы восстанавливаем изношенную поверхность сваркой. Навариваем послойно металл. Для понимания, качественно у нас получается или нет, нам нужен станок, чтобы полностью восстанавливать валы, изучать их, исследовать и прочее. Ну, ты понимаешь.

– Да я-то понимаю. Не понимаю, почему мы за это платить должны.

Степаныч, действуя как удав, обвил меня кольцом звонков, разговоров, моментальных появлений, когда приезжал посмотреть, как идёт ремонт. Я пытался отбиться, будучи уверенным, что толку большого от этого приобретения не будет, о чём прямо говорил ему:

– Валерий Степанович! Да не будет никакого толку от этой покупки ни мне, ни вам. Я только деньги потеряю, а вы поставите его и забудете. Только душу будет греть, что он у вас есть. А кто работать на нём будет?

В итоге он меня дожал – станок мы всё же оплатили. Сыграло здесь и то, что я понимал: после вселения в офис мне придётся постоянно взаимодействовать с заведующим кафедрой, надо дружить.

Но больше всего влияло то, что МВТУ вообще было и остаётся для меня как бы первой любовью. Это очень действовало на меня, когда возникали какие-то незапланированные траты, связанные с дорогим моему сердцу технилищем. Когда любишь, о потраченных деньгах не думаешь, а если думаешь, то это уже любовь за деньги, сиречь проституция. Потом в душе теплились сомнения: может быть, я не прав, что-то начинает в технилище шевелиться, снова кто-то занимается железом? Про науку я даже думать не помышлял.

Увы, к сожалению, я оказался прав. Забегая вперёд, скажу, что через полгода после того, как мы уже обосновались в эмвэтэушном офисе, ко мне подошёл Валерий Степанович и, смущаясь, спросил:

– Алек, ты не помнишь, куда ты платил за станок? А то мы реквизиты организации потеряли.

Я, чуть не задохнувшись от возмущения, спросил:

– Валерий Степанович! Год прошёл, а вы ещё станок не получили?

– Ну, ты понимаешь, время такое, опять же ремонт. У меня станком Дима Слинко занимался, куда-то реквизиты потерял.

Диму я знал отлично, мы с ним вместе трудились на шабашке, и если бы год назад Гаврилюк сказал мне, что этой проблемой занимается именно он, я бы денег не дал ни в коем случае. Дима – парень хороший, но весьма предприимчивый, ясное дело, деньги куда-то инвестировал, они там крутятся, принося ему копеечку. Я как бы готов был помочь кафедре, а не Диминому карману.

Реквизиты платежа были в нашей бухгалтерии, и станок через какое-то время был найден и благополучно доставлен на кафедру. Работник секции сварки, занимавшийся его доставкой – разгрузкой, как-то подвыпив на кафедральном мероприятии, на котором я присутствовал в качестве гостя, рассказывал:

– Я тут станок разгружал, купили за бесценок, а я шофёру тридцать тысяч заплатил за доставку.

– Когда я оплачивал этот станок, мне не показалось, что он ничего не стоит.

– Да ладно, копейки платил, ребята наши его нашли, не рассказывай.

Не стал объяснять недоумку, что на момент покупки за деньги, заплаченные за станок, можно было в Москве купить квартиру.

Окончательно меня добил с этим грёбаным станком Юра Буянов, который стал каким-то хозяйственным боссом в технилище,