Меня зовут I-45 - Вера Огнева

Он потянулся к мочке уха, но убрал руку, когда свет с улицы плеснул в глаза. Аэроцикл. С рокотом турбин он дважды крутанулся на стоянке перед кафе, приземлился и затих. Улица вновь потемнела.

Дверь забегаловки отползла в сторону, и порог переступила Бритва, держа под мышкой шлем. Ее лицо было пасмурным, как погода за окном; на скуле алела содранная кожа. Заметив эту отметину, Луций отложил вилку и привстал. Его кольнула смутная вина, на смену которой пришла холодная ярость. Стоило разыскать хозяина кулака и пальнуть из распылителя по его яйцам.

– Что, снова красавчик?

Он указал на кровоподтек, желая, чтобы на этот раз она назвала номер. Вычислять уродов по номеру всегда было проще. Но Бритва только смерила его взглядом – своим коронным «не‑трогай‑меня» взглядом – и села.

– Не твое дело, Цецилий. Они что‑то знают. Это точно, как дерьмо в сортире. Видели Сорок Пятую, но ничего не говорят.

– Кто‑то может расколоться?

Бритва неопределенно пожала плечом.

– Точно не мне. Может, кому‑то из своих, – сказала она и отвернулась к окну, накрыв щеку рукой.

Луций задержался взглядом на ее длинных, усеянных бусинами дождя пальцах; заметил часто бившуюся жилку на шее. Интересно, она принимала обезболивающее тем вечером? Выданный им «гелиос» должен был закончиться, а в аптеках такие сильные препараты не продавали. Он знал эти ощущения: когда ладони потели, голова раскалывалась, а жилы тянуло из тела, как нить из шва на ране.

И разбитая щека. Дети Марса любили подраться.

Дети Марса.

Он вскочил, едва не перевернув стул. Кинул на стол разменную карту.

– Заказывай что хочешь. Я плачу, – бросил уже на бегу и выскочил в дождь.

Долги прошлого

Допросная комната походила на коробок. Тесный и холодный, с белыми стенами и раздражающим искусственным освещением. Одна из ламп потрескивала, словно готовилась взорваться и усыпать сидевших под ней раскаленными осколками. Луций уставился на глазок камеры, вмонтированный напротив стола. Камера подмигнула зеленым. Совсем как военный окуляр.

На стуле для подозреваемых – привинченном к полу – горбился марсианин, бледный после крио. С отекшим телом и набухшими веками. На бритой голове – засохшая кровь, лицо сизое от кровоподтеков. Вместо руки в рукаве тюремной рубахи виднелось запястье имплантата с пучком оборванных проводов.

Луций поджал губы, чувствуя, как в нем поднимается отвращение.

– А‑206, курия Пять, – прочел он с экрана, хотя знал досье наизусть.

– Да. – Осужденный криво усмехнулся. – Счастливый номер, число Меркурия.

Луций поднял взгляд.

– Не поверишь, но я не верю в удачу.

– А во что же ты веришь, декурион?

– В закон Нового Рима. Знаешь вот эту девушку?

Он вывел на экран фото беглой I‑45, и А‑206 растерял все улыбки. Луций уже видел такой взгляд – у консула Анка Туллия.

– Не‑а, – отозвался А‑206. «Да, и еще как», – говорил весь его вид.

Луцию захотелось вытащить дубинку, встряхнув, разложить ее в половину длины и ткнуть Двести Шестого прямо в пузо, над поясом тюремных штанов. Так, чтобы его стошнило.

Может, это развяжет ему язык?

– Где I‑45?

– Без понятия.

– Ну как это? У меня есть записи с камер, вы ехали вместе с Девятой курии. Наверняка близкие друзья, а? Спал с ней?

А‑206 поморщился.

– Где она?

– А мне откуда знать? Я в крио был.

– Погиб легионер. Он был моим напарником.

– Сожалею.

– К фигам твои сожаления. Где Сорок Пятая сейчас?

Двести Шестой упрямо сжал губы.

– Я не знаю. – Он встретил взгляд Луция. Его заплывшие глаза смотрели твердо. – Я правда не знаю.

Луций подавил зародившийся гнев и перешел ко второй фазе допроса.

– Она у него, ты понимаешь? У Брута Аквиния, которого вы, «псы», зовете Аларихом.

О том, что она работала на Алариха, он предпочел умолчать.

А‑206 вздрогнул и насторожился.

– С чего взял?

Вместо ответа Луций включил видео на блокноте. I‑45 снова бежала по подземной парковке.

На моменте, где выстрел попал ей в плечо, А‑206 быстро моргнул. Больше ничем не выдал своего напряжения, но Луций заметил.

Двести Шестой боялся за девчонку. Хороший знак.

– Ее преследовал «пес». «Псы Свободы» – это же его люди, верно? Номера Алариха. Как, по‑твоему, что он с ней сделает?

– Зачем она ему?

Луций пожал плечами:

– Кто знает? Может, в лупанарии место освободилось.

Проекция бегущей I‑45 висела между ними дымкой. На ее лице читался ужас. Зрачок окуляра не горел – от заряда нейтрализатора некачественные образцы отключались.

– Я предлагаю сделку. Мы отпускаем тебя; ты приводишь нас к Алариху. Мы забираем его, ты забираешь девушку.

Луций почти не лгал. Конечно, в итоге I‑45 отправится в Управление с Аларихом. Все отправятся в Управление. Он должен был понять, как  у нее вышло переключить тот несчастный светофор.

И удостовериться, что больше она этого трюка не повторит.

– Я не крыса, – хмуро ответил А‑206. Упрямый, как бык у храмовых ворот.

– Скажи это Сорок Пятой. – Луций склонился ближе. – Она будет тобой гордиться, где бы ее ни держали.

А‑206 мотнул головой. На смуглом лбу замялась складка. Луций почти видел, как метались мысли в этой большой и глупой голове.

Правильно. Думай, думай хорошенько.

– Ты можешь найти ее и вытащить.

А‑206 уставился на обломок своего имплантата.

– Ты же хочешь найти ее?

Он нехотя кивнул.

Готово. Луций еле удержался от улыбки – она была бы здесь неуместна. Хотя он был очень – очень – горд своей победой. Выкурить двух нежелательных элементов из канализации при помощи третьего. Гениальный, изящный в своей лаконичности ход.

Он выключил блокнот и свернул его.

– Да, и еще одно.

Луций нажал кнопку на мочке уха, подав сигнал. Двери распахнулись, и в допросную зашли медики в армокостюмах и с сопровождением. В пинцете одного чернел микрочип. В руках второго блеснули шприц и скальпель. А‑206 уставился на них с особым ужасом. Легионеры держали наготове нейтрализаторы. Навершия мерцали тусклой зеленью, готовые к выстрелу.

– Мы же не хотим тебя потерять. Выбирай – пройдешь с господами в медпункт, или тебя зашьют прямо здесь.

А‑206 снова оценил чип и скальпель. Насупился, но все же поднялся и понуро двинулся за медиками к выходу. Напоследок он обернулся.

– Пора бы вам слезать с «гелиоса», декурион. Я видел, что бывает, когда глотаешь его долго. Вам это не понравится.

Он подмигнул и вышел, подталкиваемый в спину легионером из конвоя.

Луций примерз к жесткому сиденью стула. Замер. Только сердце заходилось и мысли метались, как дроны на космодроме.

Он перевел взгляд на зеленый огонек камеры.

Когда Луций ворвался в комнату наблюдения, дежурный чуть не выпал из кресла. Одну за другой спустил ноги с пульта управления.

– Декурион?

Луций ничего не ответил, лишь окинул взором темную, забитую аппаратурой и грязными стаканчиками комнатушку. Раз, два – пересек расстояние до пульта, перегнулся через голову дежурного и ткнул алый знак перемотки. Еще два тычка – и части записи как не бывало.

– Представим, что А‑206 этого не говорил. – Он склонился к лицу дежурного так близко, что уловил запах дешевого табака и бутерброда. – Верно, легионер?

Тот затравленно кивнул. Сдвинулся от Луция еще немного…

И кресло перевернулось с громким треском, разметав колесики по углам.

* * *

– Подстрахуй меня.

«И что бы ты без меня делал, декурион?»

Голос Бритвы был, как всегда, насмешливым, и Луций невольно усмехнулся в ответ.

– Я переслал тебе данные чипа. Марций из моей декурии в курсе дела, поможет тебе с аппаратурой.

«Как мило с его стороны».

Бритва оборвала связь. Луций тоже отпустил горошину на мочке уха, одернул куртку и подхватил чемодан. Антигравитацию не включал – ему нравилось чувствовать полный вес вещей. Хотя после подъема тяжестей – что в чемодане, что в спортзале – спина ныла так, будто ее перебили снова.

Вокзал гнездился на сваях, возвышаясь над окружавшими его зданиями. Магнитные линии аэропоезда тянулись от него на север и юг. Изредка по ним летели светящиеся импульсы экспрессов.

Уже в лифте карман Луция завибрировал. «Могу поговорить с вами только сейчас» , – пришло на служебный блокнот. Луций вскинул брови. Его свидетель оказался слишком занятым; выкроил время в графике лишь после официального письма и трех напоминаний. Таких следовало вызывать в Управление лично, а затем мариновать в комнате ожидания до полуночи. Жаль, в данном случае у Луция не было на то полномочий.

Ничего. В купе, слава богам, он ехал один, мог поговорить без лишних ушей. Сунул чемодан под сиденье, включил блокнот и набрал номер, указанный в сообщении. На экране растянулась линия установки соединения.