Рейтинговые книги
Читем онлайн Вторжение - Джулиан Мэй

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 184

– Вы очень добры, товарищ адмирал! – захлебывался от восторга Данилов. – Надеюсь, ваши похвалы распространяются и на маленькую Тамару, и на Ежи, ведь они так хорошо поработали. Быть может, вы сами им об этом скажете?

– Сперва проверим еще одно послание, – сказал Колинский.

Он написал что-то на листке и показал его Тамаре. Прелестное личико выглядывало из-за медной сетки и светилось такой радостью, оттого что все прошло хорошо, что она сумела себя показать.

Затем она прочла: ОГНЕВЫЕ РАКЕТЫ.

И застыла. Темные глаза точно у затравленной лани.

Адмирал Колинский настойчиво постучал пальцем по листку.

Все ждали.

Наконец Данилов проговорил в алый микрофон:

– Внимание, «Пигалица»! У вас есть сообщение?

– Сообщений нет, – отозвался репродуктор.

Колинский без выражения смотрел на девочку. Вот, значит, ты какая, Тамара? Что ж, едва ли тебя можно винить. Ты почти и не жила, настоящая цель твоей работы даже не приходила тебе в голову. Сейчас ты возмущена и растеряна. Шарахаешься от подлости взрослых. А когда-нибудь станешь считать эту подлость своим моральным долгом. Долгом истинного патриота.

– Сообщений нет, – повторил репродуктор.

Вид у Данилова был виноватый.

– Видимо, девочка утомлена. Или чувствительность Ежи временно ослабела…

– Сообщений нет, – твердил репродуктор.

– Пойду поговорю с ней, – предложила доктор Любезная.

– Не надо, не трудитесь, – сказал Колинский. – На сегодня я видел вполне достаточно. Будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы ваши исследования надлежащим образом субсидировались, и дам о них самый лестный отзыв в докладе Министерству обороны.

Адмирал поднялся, разорвал последний лист и высыпал клочки из пригоршни на стол. Затем кивнул адъютантам и вышел, махнув на прощанье сидящей неподвижно маленькой девочке.

Данилов и Любезная переглянулись.

– Будь она чуть поменьше, – сказала женщина, – возможно, игра бы и получилась.

– Со временем она станет прислушиваться к соображениям высшего порядка, – отозвался Данилов и взял алый микрофон. – Внимание, «Пигалица»! Эксперимент окончен. Всем спасибо за работу.

– Есть сообщение, – раздался голос из репродуктора.

Данилов чуть не выронил микрофон.

– Какое?

Усиленный микрофоном голос звучал металлически резко:

– Еще один набор букв. «Н», «е», «т».

– Нет? – хором переспросили Данилов и Любезная.

Сидящая в клетке Фарадея Тамара Сахвадзе посмотрела на них и медленно кивнула.

14

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

Почти три года по вечерам каждый вторник, четверг и воскресенье я приходил к Дону и Солнышку. А она приносила в гостиную маленького Дени – на занятия, которые мы называли «головными уроками».

Поначалу Дон работал вместе со мной, но не находил общего языка с детским сознанием, и его попытки телепатического общения больше напоминали дрессировку щенка: На, малыш, служи! Он не мог себе отказать в том, чтобы подразнить ребенка; обучение представлялось ему чем-то вроде забавы, а собственного сына он воспринимал не иначе как живую игрушку. Если Дени делал успехи, он не скупился на похвалы, но в основном это была долгая и утомительная тренировка. Дону недоставало терпения, он пытался давить на мальчика, и, как правило, все кончалось ревом; временами же Дени замыкался в себе, переставал реагировать и на родительские нагоняи, и на издевки.

Как я и ожидал, брата хватило на две-три недели. Даже уговоры Солнышка не заставили его принять мало-мальски заинтересованное участие в учебном процессе. Он утыкался в телевизор и во время рекламных пауз оборачивался к нам с видом насмешливого превосходства. Оно бы и ничего, но дети совершенно не умеют быть тактичными. Маленький Дени слишком явно предпочитал меня отцу. Уязвленное самолюбие моего брата выражалось в потоке таких враждебных эмоций, что это могло привести лишь к одному: чувствительный ребенок в конце концов навсегда закроет доступ в свой ум не только ему, но и мне. Я не мог не высказать Дону своих опасений, хотя и предвидел его бурную реакцию. К моему удивлению, он примирительно отозвался:

– Что ты хочешь? Воспитание детей – не моя стихия.

И добавил, что теперь после ужина будет ходить к «Синему быку» и оставлять меня наедине с женой и сыном.

Позже я узнал, что некий завсегдатай таверны по имени Тед Ковальский как-то прошелся по поводу столь необычного семейного уклада. Дон уложил его на месте коротким апперкотом и обратился к притихшим посетителям «Быка» с небольшой речью:

– Мой башковитый братец пишет книгу о поведении маленьких детей. И мы отдали ему нашего пацана в качестве морской свинки. Роги ставит на нем опыты со всякими кубиками, бусинками, картинками и тому подобной мурой, а Солнышко ему помогает. Он и меня чуть не втравил, но, по мне, лучше посуду мыть. Вот почему я тут, а мой брат, моя жена и сын дома. У кого-нибудь, кроме покойного Ковальского, есть возражения?

Возражений ни в тот момент, ни впредь ни у кого не возникло.

Дон стал проводить в «Синем быке» все вечера подряд, независимо от «головных уроков». Солнышко мучилась, но ни разу его не упрекнула. В дни занятий она старалась приготовить на ужин что-нибудь повкуснее, видимо надеясь уговорить Дона остаться и посмотреть, чему научился Дени. Он, как правило, отказывался, и она нежно целовала его перед уходом. А когда через несколько часов возвращался – уже изрядно навеселе, – так же нежно целовала, встречая на пороге. Тем временем его сын делал выдающиеся успехи.

На семейных сборищах Дон всем и каждому хвастался своим гениальным детищем. Дени, помня мои уроки, старался не слишком себя показывать: способный ребенок, не более того. Вслух он заговорил в год и месяц, а три месяца спустя уже болтал как заведенный. Ходить научился в год, и в том, что касается физического развития, был почти нормален. Внешностью он пошел в мать – та же бледность, те же голубые глаза, но ни тени ее красоты. На вид он не производил впечатления здорового мальчика, однако я не помню, чтобы он когда-нибудь болел. По натуре был застенчив, замкнут (полная противоположность Дона), но по интеллекту с ним, пожалуй, не сравнится никто из Ремилардов, даже Марк и Джек. Историки Содружества склонны считать его слабым и нерешительным, а кое-кто даже утверждает, что без психологического стимула, каким стала его жена Люсиль Картье, Дени так и не завершил бы свой грандиозный труд. Чем я могу опровергнуть подобные заявления? Лишь несколькими штрихами к портрету Дени в младенчестве. С каким спокойствием и стойкостью преодолевал он выпадающие на долю каждого ребенка эмоциональные испытания! Причем по большей части в одиночку, ведь мне довелось ему помогать лишь в первые годы, а в более позднем детстве и отрочестве судьбе угодно было нас разлучить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 184
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Вторжение - Джулиан Мэй бесплатно.

Оставить комментарий