Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

Когда вошли в сулой, судно затрясло, закачало. Ход сбавился, но не надолго. Выйдя из пролива, капитан Шильдс проложил курс на север, вдоль берегов Камчатки.

Тихий океан встретил мореплавателей приветливо. Подняв все паруса, фрегат, плавно покачиваясь, быстро шел вперед, оставляя за кормой каждый час по девять миль.

Яков Егорович снова почувствовал себя мореходом. Вдали от островов и каменистых скал ему было спокойнее.

В кубрике, на носу фрегата, расположились промышленные, исполнявшие должности матросов. Служба на паруснике считалась легким делом по сравнению с другими работами, выполняемыми русскими промышленными. Да и еда, если корабль не задерживался в плавании, была несравненно лучше, чем на американском берегу. Матросы ели солонину, хлеб и овощи.

Прошло три недели после выхода «Феникса» из Охотского порта. День был превосходный. Горизонт чист. Вдали с правого борта различались синие тени Командорских островов. Корабль пересекал Бобровое море12. Попутный ветер без устали надувал паруса. В такую погоду и на руле стоять легко, и с парусом работы мало. На пути часто встречались морские бобры, резвившиеся на воде. Летали чайки и другие птицы.

Епископ Иоасаф и иеромонах Макарий пили в каюте крепкий сладкий чай, размачивая в нем сдобные бублики, преподнесенные в дар иркутскими купчихами. Нужно сказать, что приношений для американской духовной миссии было много. Все жалели бедных монахов, забравшихся на край света. Епископ вез для братии крупчатую муку, много чая самого высокого качества, сахар, церковное красное вино и даже два бочонка засахаренного меда.

Маленький и худой иеромонах Макарий, что по указке купца Киселева возил алеутов в Петербург, уж который раз рассказывал про свое путешествие. Все же ему удалось посетить Валаамский монастырь, где приняли монашеский постриг и он, и сам преосвященный епископ Иоасаф. Макарий рассказывал про монашескую братию. Многие умерли, много пришло новых. Рассказал он об исцелении падучей болезни у иконы божьего угодника, о чудесном спасении двух рыбаков в бурю на Ладожском озере.

— Я монахам о нашем острове Кадьяке и об алеутах рассказывал. Все рты поразевали. Завидуют нам. Многие спрашивали, как в миссию попасть.

— Отца Феодора видел?

— Видел, ваше преосвященство… Простудой скорбен.

— А отца Сафрония?

— Умер он.

— А отца Мелентия?

— Видел. Про тебя, ваше преосвященство, спрашивал, шибко завидует.

Епископ усмехнулся и крякнул.

Беседа затянулась. Отец Иоасаф расспрашивал о монастыре и своих бывших однокашниках, а иероманах Макарий рассказывал все новые и новые подробности.

Наконец епископ потянулся, зевнул, перекрестив рот, и стал поглядывать на койку с мягкой периной.

— Дай бы бог вернуться на свой остров Кадьяк, — сказал он. — А ты, отец Макарий, всегда помни: тебя иркутский архиепископ хотел за самовольство сана лишить, а я заступился.

— Премного благодарен, ваше преосвященство. — Макарий поцеловал крупную, мясистую руку епископа.

Наступили сорок третьи сутки со дня выхода из Охотска. Фрегат благополучно прошел пролив Унимак и направил свой бег вдоль берегов Америки.

Тихий океан встретил сильным ветром. Бриг повалило с борта на борт. Что-то заскрипело, застонало в корпусе. Монахи услышали зычный голос капитана. Над головами послышался топот ног, словно по палубе промчался табун диких лошадей.

— Спаси, господи, и помилуй, — перекрестился Иоасаф.

Ветер был крепкий, но попутный, и «Феникс», накренившись на правый борт, шел со скоростью девяти миль в час.

Среди промышленных и пассажиров царило оживление: еще два-три дня — и корабль должен встать на якорь в Павловской гавани. Для сокращения времени капитан Шильдс не заходил на Уналашку, и вода почти на исходе.

В день святого Василия Блаженного архиепископ Иоасаф совершил богослужение, молил бога о благополучном завершении плавания. Ночью переменился ветер и стал южным. Перед утром налег туман. Петр Ниточкин, промышлявший в этих местах бобра, снова сунулся было со своим советом.

— Ежели ентот ветер крепко к берегу прижимает, — сказал он капитану, — отвернуть бы на три румба.

На этот раз капитан Шильдс был уверен в своем счислении.

— Ты что, еще рому захотел? — ответил он. — Хватит с тебя и обычной чарки. Здесь я и без тебя справлюсь.

Наступил еще один день. Время клонилось к обеду. На фрегате запахло чем-то вкусным. И вдруг совсем неожиданно «Феникс» коснулся дна рулем. Тремя ударами руль сбросило с петель и оторвало напрочь.

Измерили глубину, она оказалась четырнадцать футов. Яков Егорович отдал два якоря, но фрегат дрейфовал по ветру.

— Где мы? — выбежал на шканцы архиепископ. — Что случилось? — Его громкий голос был едва слышен в завываниях ветра.

— Я бы дорого дал, чтобы знать, где мы, — ответил капитан.

В это время «Феникс» сильно ударился днищем. Потом еще раз… С каждым ударом у отца Иоасафа замирало сердце.

— Мы можем погибнуть, — сказал он.

— Об этом рано говорить. Надо спасаться.

— Но что же делать?

— Обрубить стеньги! — скомандовал капитан.

Плотник подошел к нему с топором.

— Приложите руку, ваше благородие Яков Егорыч!

На мгновение капитан взял в руки топор.

— Рубить стеньги! — повторил он.

— В трюмах появилась вода, — доложил запыхавшийся трюмный матрос.

— Всем свободным откачивать воду.

От сильной качки и нескольких мощных ударов о камни вода стала быстро проникать в судно, и насосы не успевали откачивать. Удары участились. Фрегат бился о грунт с такой силой, что едва можно было стоять на ногах.

Но вот еще один страшный удар.

— На носу обшивные доски вышли из шпунтов, и вода протекает внутрь. В трюме слышно, как струится вода, — доложил подштурман.

Люди работали изо всех сил. И все же уровень воды в трюме увеличивался. Зыбь становилась все выше.

Но еще хуже оказалась бортовая качка. Фрегат развернуло лагом к волне и жестоко бросало с борта на борт. Набежавшей волной смыло за борт двух рулевых матросов, старовояжного Шишкова, случившегося на шканцах иеромонаха Стефана.

В маленькой каютке компанейского приказчика Лазарева оказался иеромонах Макарий. Он пришел выпросить у приказчика флягу церковного красного вина для угощения братии на Кадьяке.

Когда фрегат валило с борта на борт, гость и хозяин метались то вправо, то влево. Они пытались выползти наверх, но не смогли. Сильный удар волны, и вода через люк захлестнула каюту. Рухнули переборки, изломалась мебель. В обломках, захлебываясь в соленой воде, носились из стороны в сторону Федот Лазарев и иеромонах Макарий.