Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский

этом я когда-то услышал от своего учителя. Во время его путешествия с посольством к царю Иудеи Ироду, с ним произошло подобное. И дай-ка вспомнить… случилось это лет тридцать назад. Тогда на небе внезапно вспыхнула звезда, ознаменовавшая рождение необыкновенного младенца и приведшая их в Вифлеем. Они посчитали, что родился новый Царь Иудейский и чуть не поплатились за это жизнью — царь Ирод был в ярости. Он велел вырезать всех новорожденных младенцев-первенцев. Но судя по всему, тот ребенок тогда выжил. И теперь нам с тобой срочно нужно попасть в Иудею, чтобы понять что там произошло на этот раз…

Глава 7

К тому моменту, как мы с апостолами вошли в пределы сада, его уже успели заполонить толпы людей, шедших в колонне перед нами, и подойти к гробнице Христа оказалось задачей не из легких. К счастью, Фламий с Лонгином догадались выслать навстречу нам нескольких легионеров, чтобы расчистить дорогу. Но евреи и сами старались расступиться, узнавая меня — многие из них были ночью на площади у Храма и видели происходившее там. Просто толпа вдоль узкого прохода стояла сейчас так плотно, что некоторым и отступать было некуда, а за нашими спинами все прибывали и прибывали желающие увидеть чудо Воскресения Мессии своими глазами. Люди стояли на скалах, взбирались на крупные валуны, где это было возможно, тонкими ручейками растекались по карьеру в поисках свободного места. К огромной толпе, организованно вышедшей из Иерусалима, по пути присоединились еще и многие паломники, из тех, что ночевали за стенами города. Атмосфера была наэлектризованная и римлянам с трудом удавалось сдерживать экзальтированных евреев.

Большая площадка перед гробницей находилась в двойном оцеплении легионеров. Там стояло несколько групп людей: хмурые левиты, сбившиеся в кучу, усталый Иосиф, рассказывающий что-то растерянному Никодиму, не сводящему глаз с Ковчега. Гней что-то докладывал Петронию, видимо, о выполненном задании, потому что он постоянно показывал рукой то в сторону фарисеев, то в сторону Ковчега. Сам Ковчег солдаты Фламия поставили перед гробницей, таким образом, чтобы его можно было увидеть со всех сторон. Святыню охраняли четверо легионеров, не подпуская никого ближе, чем на шаг.

Стоило мне пройти через оцепление, как по толпе пронесся шелест голосов: «Примас… Примас… это сам Примас». Похоже, мои неосторожные слова о «Первом среди равных» сыграли со мной злую шутку, быстро уйдя в еврейский народ. Прозвище, которое я сам себе дал, прилипло ко мне теперь намертво, раз распространилось даже среди иудеев. Перед апостолами за это было немного неудобно, я ведь вкладывал в слово «первый» совсем не тот смысл, который оно теперь приобрело. Получалось, что я оспариваю первенство Петра среди апостолов, хотя даже не был настоящим учеником Иисуса и не был знаком с Учителем при его жизни. Надо бы объясниться с Петром, чтобы не возникло всяких недоразумений…

Я уже направился было в его сторону, но меня перехватил Гней.

— Примас, Петроний хочет с тобой поговорить — легионер покосился на апостолов — наедине.

Пришлось отложить разговор с Петром до лучших времен и подойти к центуриону, стоящему у входа в пещеру.

— Марк, объясни мне, что здесь происходит?! Зачем сюда пришло столько людей, чего они все ждут?! Только я отправил к тебе этих учеников Назаретянина, так сюда еще какие-то их бабы заявились, начали выть, чтобы их в гробницу впустили. Пытались прогнать — не уходят!

— И где они теперь?

— Вон в сторонке стоят — кивнул мне Петроний на стайку взволнованных иудейских женщин в темных закрытых одеждах с глиняными сосудами в руках. К ним уже подошли апостолы Иоанн и Иаков, и теперь что-то тихо им втолковывали.

Одна из женщин — постарше остальных — погладила по плечу Иакова, а на Иоанне заботливо поправила сбившийся ворот его туники. Так надо понимать, что это их мать — Саломия, а все женщины — те самые жены-мироносицы, которые в моей истории и обнаружили исчезновение тела Христа. Только теперь дорогу им преграждали легионеры из моего контуберния. А печать Петрония и валун до сих пор затворяли вход в пещеру.

— Не трогай их, центурион, это родственницы учеников Иешуа, они ничего плохого не замышляли.

— А зачем тогда рвались в гробницу?

— Чтобы соблюсти иудейский ритуал и умастить тело Христа благовониями.

Петроний поджал губы, недовольно покосился в их сторону и снова вернулся к главному вопросу.

— Так чего все ждут, Марк? Зачем вы привели с собой первосвященников?

— Чтобы они в присутствии апостолов, паломников и римлян засвидетельствовали Воскресение Иешуа.

— Воскресение?! — выкатил глаза центурион — Ты веришь в это? Получается, Никодим вчера правду сказал — ты тоже стал учеником Иешуа?

— Да, Петроний. Стал.

Я поднял глаза на посветлевшее небо. Почти рассвело… Вот-вот взойдет солнце и жизнь наша изменится навсегда. Готовы ли люди к этому? Готовы ли апостолы к служению, завещанному им Учителем? И готов ли я сам к тому пути, что выбрал для себя в этой реальности? Скоро все узнаем…

Сделал шаг к валуну, дотронулся до него рукой, потом прислонился лбом, прикрыл глаза. Не помню, чтобы я когда-нибудь раньше так адски уставал… Пошли вторые сутки, как я без сна и без отдыха, а череде событий все нет ни конца, ни края. И я уже сам чувствую, как незаметно врастаю в этот древний мир, привыкая думать, как все они и действовать — жестко, решительно и цинично. Ничего не держит меня в этом мире кроме долга перед Логосом, и нет у меня здесь тех слабостей, из-за которых снова можно будет взять за глотку. Больше я такой ошибки не совершу.

Все важное и личное осталось там, в прошлой жизни — Вика, друзья, мой нерожденный ребенок, которого я никогда не увижу. Даже ведь и не узнаю, кто у нас родился — сын или дочь… Но если нет слабостей, значит у меня развязаны руки. Значит, можно жить без оглядки и умереть без сожаления. Ведь именно этого ждут от меня те, кто сюда отправил? Ладно… что-то я отвлекся. Пора заняться делом.

Открыл глаза и понял, что от камня больше не фонит, как прежде. Поискав глазами Петра, наткнулся на его понимающий взгляд —