Провинциальная история нравов, замаскированная под детектив. Или наоборот. - Ольга Смирнова

— А что случилось-то? — догадалась полюбопытствовать Сима. — Кого-то ограбили? Избили? Случайно не по голове, как меня?

— Кого-то убили, — мрачно ответил Г.В. и Сима, честно сказать, была удивлена, что шеф снизошел до пояснений. Она и вопросы-то задавала просто так, не особо надеясь на ответ. А поди ж ты… — Первый раз за тридцать лет. Конечно, он не был полноценным членом общества, однако, и участи подобной не заслужил.

— Кто? Кто — он? Кого убили-то? Я его знаю? Вы его знаете?

— Вероятно. Некто Михаил Михайлович Копейкин. Михалыч его кликали.

— Михалыч? — изумилась Сима. — Как Михалыч? Где его убили? Как?

— Слушай, Груздева, я тебе не свидетель преступления, ты не следователь, и у нас тут не вечер вопросов и ответов. Шла бы… отсюда.

Приставать к злому шефу Серафима не осмелилась, поднялась со стула и вышла из кабинета, плотно притворив за собой дверь. Ей срочно нужно было увидеть Кота. Только он из всех сотрудников участка мог внятно объяснить, что произошло, не тратя время на скабрезности и плоские шуточки. Если, конечно, сам был в курсе. Можно, конечно, поинтересоваться у Г.В., кому поручено расследовать убийство, но нарываться на очередную грубость Серафима поостереглась.

За следующие несколько часов, проведенных на работе, Сима доразбирала бумажки и окончательно убедилась в том, что по большинству сотрудников участка психиатрическая лечебница не просто плачет, а истерически рыдает. Чего стоил один опус самой Лизы Петровны — крик души. Трагический, надрывный. Мол, каждый сотрудник мужеского пола так и норовит в вырез ее кофточки заглянуть, так и таращит глазищи свои бесстыдные туда, куда даже ее муж-то смотреть себе не всегда позволяет.

Сима держала в руках криво написанную бумажку и понимала, что не зря, видимо, Г.В. от своего кабинета всех гоняет. Вон как разошлись за пару дней, а уж за месяц они, наверное, такие высоты возьмут, что представить страшно. Сюда бы в ее отсутствие собаку посадить страхолюдную — чтобы отваживала всех желающих.

Еще Серафима думала — не могла не думать, хотя очень старалась отвлечься — что уж больно подозрительное совпадение выходит. Ее находка — которая таинственным образом исчезла из переулка; то, что ее ударили возле «замка» Михалыча. И, наконец, то, что самого Михалыча, оказывается, убили. Наверное, следует все рассказать тому, кто делом занимается, если Егор ещё этого не сделал.

В любом случае, необходимо вызнать как можно больше подробностей и в ответ поделить своими подозрениями и фактами. Сима очень сомневалась, что следователь захочет откровенничать с ней о ходе дела, потому решила начать с Кота — как с самого слабого звена.

Кроме того, Симу не покидало ощущение, что неожиданно посыпавшиеся несчастья имеют под собой вполне реальную основу. Заклинание, проклятие, например. Чья-то злая воля. Ведь иначе как странной, ситуацию не назовешь — целый год, что она провела в городе, все было тихо-мирно и до тошноты спокойно. Одна единственная кража из магазина — да и та… смех, а не преступление. И тут посыпались злодеяния, одно за другим, как снежный ком. За неделю месячная норма выполнилась.

Но кому бы понадобилось тратить силы на то, чтобы проклясть захолустный городок? Зачем? Или она преувеличивает? Да, убили, да, ударили, да, похитили. Но вполне может статься, что никакой связи между этими событиями нет вообще. Просто так совпало. Судьба. Карты легли. Боги развлекались.

Почему-то в это ей не верилось ни капли. А может она просто не хотела в это верить.

Любопытничать на глазах у всех сотрудников Сима не стала, решила дождаться удобного момента и спросить — мимоходом, будто к слову пришлось.

Удобный момент подвернулся, когда Кот ближе к вечеру зашел к шефу по какому-то вопросу — то ли выходной попросить в обход Лилечки, которая, помимо прочего, славилась тем, что искренне считала единственной веской причиной неявки на работу смерть без возможности оживления; то ли еще зачем.

Едва завидев Кота, Сима пулей выскочила из-за стола и решительно преградила ему путь.

— Привет, — сказала она томным голоском. — Куда-то торопишься?

Кот, который еще во время занятий с Симой понял, что глазки она может строить сколько угодно, только ничего серьезного за этим не кроется, остановился и неохотно обронил:

— Добрый день и тебе, Серафима. Тороплюсь. Если позволишь…

— А я вот первый день сегодня вышла. Знаешь, наверное?

— Знаю.

— Меня по голове ударили. Когда я ночной обход совершала.

— Серафима, об этом знают все.

Видя явное нежелание Кота вести светскую беседу, Сима решила, что достаточно походила вокруг да около, отбросила околичности, и спросила прямо:

— А ты слышал, что Михалыча убили? — И вдогонку: — Кто этим делом занимается? — И о главном: — Ты подробностей не знаешь?

У Кота сделалось кислое выражение лица. Он помялся на месте, с надеждой глядя на закрытую дверь кабинета шефа. Сима ждала. Кот еще помялся, потом понял, что ведет себя, как девица на выданье, и сказал:

— Егор занимается. Подробностей не знаю, оно мне ни к чему.

— Егор, говоришь… — Настрой Симы стал несколько менее решительным. Идти к Егору и его скабрезностям не хотелось совершенно, но и молчать о находке нельзя. Вдруг это важно? Вдруг поможет?

— Можно мне к шефу? Он не занят?

— Сейчас узнаю, — удрученно размышляя, как быть, Серафима поплелась к телефону, подняла трубку, нажала кнопку.

— Георгий Владиславович, к вам Котофеев. Можно?

Тишина.

— Георгий Владиславович, к вам Котофеев. Можно ему зайти?

И опять ни звука в ответ. Странно, подумала Сима, он же был в кабинете. И она никуда не отлучалась — так что уйти он мог только через окно. Если бы резко похудел килограмм на десять в талии, плечах и бедрах.

— Не отвечает, — пожала она плечами недоуменно. — Я постучусь. Подожди, ладно?

Кот кивнул. Сима стукнула пару раз в дверь костяшками пальцев, нажала на ручку и аккуратно её приоткрыла. Засунула в образовавшуюся щель голову, потом влезла до талии, и…

— Котофеев, будь добр, вызови скорую. И сам зайди, ты же следователь.

Ее голос был невыразителен, сух, без единой панической нотки. Но едва услышав свою фамилию, Кот понял, что дело плохо. Катастрофически плохо. И резко поднявшись, подошел к двери.

Сима стояла на пороге кабинета, белая как мел, с расширенными глазами, и мелко, часто дышала.

— Там… — промямлила, — там Славыч. И я бы очень удивилась, если бы узнала, что он жив. Мне кажется, человек просто не может выжить, потеряв практически всю кровь.

И началось.

Глава 5. Бубен, ритуальные танцы и ещё один непонятный сюрприз

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});