Сделка на ложь (СИ) - Гертье Катрин

– Эй, ты чего? – подошел ко мне муж. – Нормально все, слышишь? Успокойся. Наладится.

Головой кивнула и в объятия к нему подалась, которые он распахнул. Так страшно мне еще никогда не было. Авария, больница, похищение, драка… А с ним что было?

– Я… мы… а ты… – всхлипывая, попыталась ему сказать все, что чувствовала. Не выходило. Истерика не отпускала. Только нарастала. Голову подняла, чтобы в глаза Сашке заглянуть, а он сжал меня крепче и в губы поцеловал. Легонько так. Сперва.

А мне нужно это было, как воздух. Навстречу подалась, всем телом к нему прижимаясь. Губы приоткрыла, впуская его. И застонала громко от того, как хорошо было сейчас.

Живые, почти целые. Одни во всем мире. Только мы – я и он.

Хватка лишь усилилась, Устинов жадно вдох сделал, впитывая мой стон, и опять поцеловал в губы. На этот раз болезненно, но благодаря этому слезы прекратили течь, дикость какая-то нахлынула. Мало стало поцелуя и объятий. Еще более живой себя почувствовать захотелось, прикусила ему губу, боль в ответ причиняя. Просто так хотелось, не знаю почему.

Сашка простонал, сильнее вжимая меня в себя. Не протестовал, не оттолкнул. Понравилось, наверно. На еще один страстный и желанный поцелуй ответила очередным укусом. Ощущения были новыми, и они мне нравились, в этот момент состояние внутри переменилось, стало легче. Я расслабилась, позволяя внутреннему огню постепенно разгореться. Ощущения возвращались в безвольное тело, вытесняя стресс, страх и панику, наполняя эмоциями, лишая рассудок права слова.

Я позволила себе снова почувствовать нежность его прикосновений, распознать желание в поцелуях. Это было легко, – расслабиться в его руках, вспомнить всю прелесть нашей прежней жизни. Разум молчал, давая волю желанию и плотскому голоду, которые столько времени хранились внутри.

Сашка ослабил хватку, проверяя, можно ли отпустить. Я пошатнулась, голова закружилась, но тут же обхватила его за плечо, боясь отпустить и, одновременно давая понять, что хочу продолжения. Устинов подхватил меня на руки, и в следующий миг мы оказались на узкой кровати.

Поспешно рубашку больничную стаскивать с меня начал, треск ткани угрожающий послышался, вызывая у меня улыбку. Нетерпеливый какой! Понимая, видимо, что одежды сменной у нас нет, аккуратней действовать начал, бережней. Я тоже не осталась в долгу, бесцеремонно стянула с него рубашку, чтобы тело к телу. Потянулась к его губам. Перестала кусаться, ласки стали мягче, нежнее и горячее, переходя в стоны удовольствия. Я прижалась к Устинову, желая слиться в единое целое. Всем существом хотела погрузиться в наслаждение, вновь утонуть в нем и упиваться этим чувством, сознательно полностью отдавая себя в руки этому мужчине.

В голове миражом еще мелькнул разум и тусклое воспоминание, что этого делать не следует – пожалею. Несмотря на его настойчивость, страсть, нежность – Сашка враг. И близость с ним – ошибка. Но я не хотела об этом думать. Разум, гордость, принципы вернутся позже, и я снова выпью бокал горя до дна. А сейчас просто упивалась лаской и желанием Устинова, забывая обо всем на свете.

Эйфория заполнила покалеченную душу, щедро балуя собой. Напряжение овладело телом, что недоверчиво замерло в крепких объятиях. Я уже и забыла, каково это быть с мужчиной… Его губы без устали ласкали чувствительное место на шее, в то время как правая рука обвила меня за талию, притягивая еще ближе, пока я не встретилась с его пахом.

Тихо охнула, почувствовав его возбуждение. Другой рукой сжал мою грудь, принося сладкую боль и мгновенно расслабляя. Запрокинула голову, прикусив губу в попытке сдержать стон, моя здоровая рука сползла к его животу, судорожно пытаясь расстегнуть брюки.

Мне приходилось видеть его разным: решительным, домашним, добрым и ласковым, но наблюдать как он теряет от меня голову… Не припомню. Да что там, мне и самой хотелось таять в его руках, принимать и наслаждаться его прикосновениями.

И хоть нам следовало бы о многом поговорить, мы пересекли черту, за которой все слова иссекают или превращаются в тишину, а мысли лишь о том, как слиться воедино, позволив страсти полностью поглотить нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Расстегнув ширинку и блаженно прикрыв глаза, я подняла руку и запустила пальцы во взъерошенные пряди Сашки, сжимая и оттягивая их. Он быстро расстегнул ремень и спустил брюки, пробежал пальцами по моей промежности.

– Пожалуйста, – слетела с губ мольба, и Устинов прекрасно понимал, о чем его прошу.

Он вновь затянул меня в глубокий жаркий поцелуй и резко вошел. Вскрикнула и задрожала от удовольствия, что он во мне. Развела сильнее бедра, обхватила ногами. Хотелось чувствовать его глубже. В ответ Сашка подался вперед, вошел глубже, заполнив меня одним резким толчком.

Разорвали поцелуй, пока оба привыкали к новым ощущениям. Разгоряченная плоть тесно наполняла меня изнутри, вынуждая спрятать стон в изгибе его шеи. Пальцы здоровой руки слепо скользили по плечу Устинова, царапали, не заботясь о том, что могут остаться следы от ногтей. Сашка начал двигаться, впился пальцами в бедро, фиксируя, притягивая к себе, как удобней, а я с радостью принимала его в себе, прижимаясь тесней.

Однако и этого оказалось мало; сомкнула лодыжки за его спиной, притягивая ближе и углубляя проникновение. И это было не похоже на тот пожар страсти, о котором все твердят и желают. Мир терял очертания, но обретал невероятную чувственность, способную возвести до небес, до момента, когда кажется, что лучше уже и быть не может. Это было так неистово, по-звериному дико и быстро. Наше сбившееся дыхание, мои стоны и вскрики, его горячие губы на моем теле, – все это было восхитительным. Я так ярко чувствовала его в себе, так остро наслаждалась от того, как он берет меня всю, без остатка.

Не сдержавшись, всхлипнула и выгнулась, когда подкатила желанная разрядка, а тело охватила сладкая судорога, вынуждая мышцы сжиматься вокруг его члена в заманчивом приглашении присоединиться ко мне, которое невозможно было не принять. Слишком быстро, но я так изголодалась и он, кажется, тоже.

Тихий, сдавленный стон в мою шею, мой протяжный вскрик. Не размыкая объятия и тяжело дыша, мы оба замерли. Постепенно мир вновь начинал обретать очертания, а вместе с ними вернулась способность мыслить здраво, а еще накатила блаженная усталость и сонливость. Сил совсем не осталось. Интересно, а с сотрясением вообще не вредны такие нагрузки?

– Зачем мы это сделали? – тихо прохрипела я, изо всех сил борясь с усталостью и бессилием.

Он промолчал, поднимаясь с меня и глядя в глаза. Вытянул из-под нас тонкое одеяло, укрывая им себя и другой стороной ткани меня. Завернулась в мягкую преграду, желая скрыться не только от прохлады, но и от него. Стало немного стыдно и некомфортно. Быстро же попустило и швырнуло с небес на землю. Реальность вновь была не слишком радушной, но… я не жалела, что так вышло. Просто хотелось знать, почему он не остановился, не оттолкнул, пошел дальше. Что двигало им?

– Нам не следовало… – добавила я неуверенно. Оправдывалась… Перед собой? Или перед ним? Правильной что ли стала?

– Ты только что стонала от удовольствия, а сейчас жалуешься? – возмущенно, но беззлобно заметил Устинов, усмехаясь. – Спи лучше. Совсем замученная стала.

Тут и не поспоришь…

Муж заботливо прижал меня к себе, еще и по голове осторожно погладил. Уткнулась носом в его яремную впадинку, вдыхая запах. И нет, для меня он не пах сейчас совместно пережитыми приключениями. Устинов пах безопасностью и спокойной силой. Устроилась поуютней в его руках и закрыла глаза. Все завтра… разговоры, объяснения, проблемы. Пусть все это наступит утром, а сейчас пусть будет просто хорошо. Хоть и на такой короткий промежуток времени. Я так по этому всему скучала.

*** *** ***

Мне было тепло и уютно, когда я снова пришла в себя, но сердце тут же бешено разогналось от понимания – я не одна. Глаза широко распахнула, а внутри все напряглось, как взвинченная пружина. Невольно отстранилась от Алекса, что рядом совсем лежал, будто эти три сантиметра могут стать моими спасителями и избавить от новой муки стеснения и неловкости.