Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин

вещи в окно с четвертого этажа, — Ты…

— Я гений, знаю! — оборвал я его блеяние, — А теперь полотенце на рожу наверти и топай за мной!

На лестницах было столпотворение, паника и кашель. Не сколько потому, что было много народа в самом общежитии, сколько по причине дурости спасающихся. Несмотря на то, что технику безопасности вдалбливают всем еще в школе, молодые неосапианты вовсю демонстрировали склонность к воплям, хаотическому поведению и непреодолимой для себя и окружающих страсти по вытаскиванию крупногабаритного барахла. А теперь умножаем панику, дымищу, крики и немалые кондиции неогенов на самую обычную человеческую дурость. Итог? Народ мог бы спокойно спуститься по двум лестницам, расположенным в разных концах общаг, не так уж его, как оказалось, много здесь жило. Но попытки вытащить барахло чуть ли не в виде стиральных машин…

— Девчонки, сюда! — надрывался стоящий у окна парнишка в тонких подранных штанах, — Сумки кидаем! Минаев вас спустит! Девчонки! Кабаева, ну ты-то куда?! Как он тебя удержит, Кабаева?!!

— Пусть как хочет, так и держит! — рычал в ответ уверенный бас Кабаевой, целиком и полностью соответствующей своей фамилии. Даже сквозь дым и кашель я удивился феномену нажора юным организмом пропорций сидящей на хлебном месте тетки лет 40-ка.

Спускались мы сквозь заторы с огоньком. Весящего едва ли больше 45-ти кг Салиновского я тупо отправлял спускаться по перилам, как это делали с наиболее худенькими студентами, а сам протискивался вдоль стены, пользуясь уже собственной худобой, облагороженной немалым весом. Попутно даже выдернул тяжелую канистру, об которую народ спотыкался, и доволок с собой, задрав над головой. Раздающийся позади громогласный рёв нескольких парней, назначающих эту канистру наиболее святым и ценным, что есть в общаге, даже помог.

Только вот дыма наглотались неслабо.

Выскочив из общежития и отбежав от входа, я принялся жадно хватать свежий воздух, наконец-то получив возможность оценить происходящее. А оно происходило, как оказалось, масштабно — девятый и восьмой этаж немалого вытянутого здания пылали. Не одна-две комнаты, а этажи целиком! В бетонной-то коробке!

Это «жжж» неспроста…

— «Копухи»! «Копухи» летят! — заорал кто-то радостно.

— Долго же они… копошились, — рядом стоящий с нами парень сплюнул черным на асфальт, принявшись отряхивать застегнутую не на те пуговицы рубашку, изгвазданную в пепле.

— А что случилось-то? — решил задать я вопрос, прежде чем хозяйственно бежать к баулам.

— Тварь какая-то нас подожгла, — зло выдохнул парень, продолжая отряхиваться, — Струи огня с конфорок плит в комнатах! Сразу на тряпье, на занавески направились!

В этот момент неизвестный поджигатель решил, что два этажа ему мало и… радостно поджёг еще, только не седьмой, как положено по логике вещей, а шестой, вызывая у высыпавшего на улицы студенчества страшную ругань и потрясание кулаками. Тем временем, два неопознанных летающих неосапианта, точнее три, так как один из них тащил в ночной тьме собрата, начали что-то своё использовать, гася огонь под радостные крики студентоты, но я, вместо того чтобы насладиться зрелищем, решил, что вещи, выброшенные ранее из окна, нам дороже. Попутно еще и огласил вслух мысль, что торчать возле пылающего здания, где устроил жопу урод, потенциально владеющий какой-то дисциплиной поджигательской — не самая умная затея. Потому как урод вполне может жечь для того, чтобы потом жечь еще больше… и уже не наволочки, а, к примеру, собравшихся внизу и радостно щелкающих жвалами зевак. Или гневно щелкающими, пофигу.

Может, ко мне и прислушались.

Похватав свои сумки, мы с Пашей принялись тащить спасенное добро во тьму, то есть, подальше от активно горящего общежития. Блондин робко изъявил желание вернуться к основным студенческим массам, продолжающими пялиться на драку «копуш» с пожаром, но был задавлен моим авторитетным «нефиг!». Никогда не понимал и сильно презираю зевак, скапливающихся в месте любого происшествия. Ну тело лежит убитое или огонь там горит, а может, еще хрень какая, ну так ты, если не хочешь помогать, оцени обстановку и вали дальше. А если хочешь, то оцени посерьезнее и… делай что-нибудь!

Я делать ничего не собирался, учитывая, что три агента КПХ уже прибыли на место и делали свою работу. А вот удрать от греха подальше, это да. Стоящая вещь.

Так мы вдвоем и открабывались потихоньку в ночь и темень, не сводя глаза с горящего здания. А девятиэтажка пылала всерьез! Может быть, там спереди, где студенты, и шла какая-то борьба с пламенем, но вот огонь, вырывающийся уже из четырех верхних этажей общежития сзади, всячески намекал, что «копухи» не особо преуспевают. Видимо, прибыли на простой пожар, а тут оказался…

…да, разумный. Потому как не могут просто так ревущие струи огня, исходящие из многочисленных окон общаги, неестественно вытягиваться многометровыми языками, а потом еще и сплетаться друг с другом. Жуткое, неестественное и ломающее мне мозг зрелище. Особенно я охренел, когда часть этих щупалец контролируемого пламени начала «втыкаться» в окна еще не горящих квартир, поджигая их к такой матери. Стекло разбивали вдребезги!

— Неоген, Злыдень, — тоскливо подытожил Паша, нервно почесывая щеку, — Хана нашему домику…

— А как он огнём окна бьёт? — ошалело озвучил свои мысли я, глядя на надругательства над физикой.

— Вам что, еще не рассказали? — недоуменно воззрился на меня Салиновский, — Любая активная энергетическая проекция неосапианта в любом её проявлении изначально несет кинетическую энергию. Даже мои лучи слегка цель толкают. Кому-то удобно, кому-то наоборот...

— О как…, — покачал головой я, а потом, внезапно, бросив всё, поскакал вперед. То есть назад. К горящему зданию.

А как не бежать, когда видишь, что из окна первого этажа через разбитое окно почти выпадает знакомая фигурка в легком подранном сарафане, а за ней буквально по пятам огненные ревущие щупальца лезут? Нет, что фигурка знакомая, вместе с личиком испуганным, я определил позже, а так просто проявляя героизм, летел спасать юную фройляйн в детопригодном, то есть трахабельном, возрасте. Инстинкты — они такие.

Девушка, несмотря на своё неловкое выпадение из окна, очухалась быстро и чесала мне навстречу бодро. Только вот пламя за ней гналось, как привязанное. Не просто деформированные человеческой волей языки огня, а прямо ревущие изгибающиеся свёрла!

Девчонка от них драпала со всех ног, а я драпал ей навстречу, но имея при этом план. КАПНИМ,