Пасифик-Хайтс - Пол Харпер

Вера закрыла глаза.

— Если прямо сейчас взять трубку и позвонить в ФБР, — продолжал Мартен, — никто меня не осудит.

Не открывая глаз, Вера спросила:

— Что вы от меня хотите?

— Расскажите о происходящем Элизе и Лоре. Владеть такой информацией и по-прежнему оставлять их в неведении — безответственно.

Вера открыла глаза.

— Я и сама понимаю, — сказала она.

— Можно попробовать еще один вариант. Пригласите сюда Лору и Элизу и расскажите им все как на духу. Потом сядем все вместе и внесем в файлы такие данные, что Кролл, прочитав их, захочет вылезти из норы. Нам необходимо установить его адрес. Надеюсь, нам повезет и копии досье найдутся у него дома.

Глаза Веры заблестели. Фейн прежде видел в ее лице страх, тревогу, даже панику, но это выражение появилось впервые.

— Вы мне говорили… говорили… — начала было она, сглотнув слюну, севшим голосом, но не закончила. Возможно, побоялась упоминать о цене, на которую намекал Фейн, чтобы не искушать судьбу. Вместо этого Вера отрывисто бросила: — Я позвоню, сейчас же позвоню.

Как на грех обе женщины явились одновременно, даже в приемную вошли одна за другой. Лора шагнула через порог первой.

Увидев Фейна, они остановились как вкопанные. Места за их спиной едва хватило, чтобы закрыть дверь.

Глаза Лоры метали молнии, лицо Элизы помертвело.

— Вера в кабинете. Вы обе — ее пациентки. Элиза. Лора, — представил их друг другу Мартен. — Меня вы обе знаете под именем Таунсенд.

Женщины смерили друг друга тревожными взглядами, отчаянно пытаясь сообразить, что происходит.

— Вы, ясное дело, в замешательстве, — продолжал Фейн. — Дайте мне несколько минут, и я все объясню. Лады?

— Вот черт! — сквозь зубы выдавила Лора.

Фейн открыл дверь в кабинет и проводил женщин. Вера стояла у окна и обернулась при их появлении.

— Боюсь, что неприятности у нас общие, — сказала она с некоторым надрывом в голосе. — Разговор будет долгий… прошу вас немного потерпеть…

Мартен предложил присесть. Некоторое время женщины осторожно, как кошки, расхаживали по кабинету, приглядываясь к обстановке, пока не нашли место по душе.

Элиза опустилась на край дивана. Лора в последнюю секунду передумала садиться, упрямо тряхнула головой и принялась ходить туда-сюда вокруг кресла. Обе подчинились просьбе с настороженным видом, видимо, решив оставить возражения на потом, пока не получат исчерпывающих объяснений.

Элиза в отличие от Лоры внешне вела себя спокойно, но следила за каждым движением Фейна. Она сжалась, как пружина.

— Все станет понятнее, как только я изложу основные факты, — сказал Фейн.

Лора метнула взгляд на Элизу — та не сводила глаз с говорящего.

— Вы встретились в первый раз и, кроме имен, ничего одна о другой не знаете. Не забывайте об этом по ходу разговора, это очень важно.

Я познакомился с Верой всего три дня назад. Она вышла на меня по рекомендации одного моего знакомого, которому я полностью доверяю. А еще тремя днями раньше, за шесть дней до того, как обратиться ко мне, Вера пришла к тревожному выводу, что вы обе встречаетесь с одним и тем же человеком.

Никаких ахов и охов — лишь потрясение на лицах. Лора бочком обошла кресло и села. Элиза прикрыла глаза и наклонила голову вперед.

У Фейна на сердце скребли кошки.

— Чтобы разобраться, что к чему, Вере понадобилось несколько недель. Любовник представился каждой из вас другим именем. Он регулярно проникает в этот кабинет и читает ваши досье. Ему известно все, что вы когда-либо говорили Вере, все, что вы с ней обсуждали, и он использует эти сведения, чтобы направлять отношения с вами в нужное ему русло.

Элиза вскинула голову. Лора в изумлении открыла рот.

Все стало ясно без дальнейших разъяснений. Обе внезапно мучительно осознали, откуда взялись «магические» способности Кролла. Каждая внутренне переживала свое личное унижение. Молчание скрывало поднявшуюся в душе бурю, и только выражение лиц выдавало смятение.

— Вере пришлось очень непросто. Она три дня не могла решить, как быть дальше. На встрече со мной она первым же делом заявила, что для нее самое важное — сохранение тайны вашей личной жизни.

Мартен ожидал бурной реакции со стороны Лоры, но первой, к его удивлению, нарушила молчание Элиза. Она смотрела на Веру, но вопрос — личный и острый, заданный безжизненным от муки голосом — предназначался Фейну.

— Почему она… нам-то ничего не сказала? Как она могла… держать нас в неведении?

Фейн взглянул на Веру. Та бесстрашно смотрела Элизе в лицо, стараясь не отводить глаза в сторону и не отворачиваться. Доктор собрала воедино все остатки достоинства и не пыталась уклониться от кошмарной развязки.

— Вера оказалась в безвыигрышном положении, — пояснил Фейн. — Взломщик получил доступ ко всем досье в ее компьютере. Вы не единственные, о ком она тревожилась. Она не могла рассказать о взломе каждому пациенту. Откуда ей было знать, кто находился в контакте со взломщиком, а кто нет? В вашем случае она заметила… аналогии. Общий рисунок, одинаковое поведение.

— Нет, это уже… — простонала Лора.

Элиза оцепенела от горестной растерянности.

— Напрашивается вывод, что ваш любовник мог надругаться, — Мартен умышленно выбрал это слово, — над другими женщинами так, что аналогии с вашим делом трудно было бы проследить. Мог вообще провернуть это как-нибудь иначе. Вера пребывала в совершенном неведении. Опасность грозила любой из ее пациенток.

Фейн бросил беглый взгляд на Веру. Та пыталась проглотить ком, подкатывавший к горлу, но в то же время внимательно наблюдала за реакцией своих подопечных.

— Настоящее имя вашего любовника — Райан Кролл. Его прошлое позволяет серьезно опасаться за вашу безопасность.

Мартен поведал историю Кролла, опустив названия конкретных организаций, вскользь называя их «международными разведслужбами». Рассказал о секретных тюрьмах, психологических методах допросов, злоупотреблениях. Иначе они бы не поняли, зачем и к чему их толкал Кролл.

Женщины слушали его затаив дыхание. Фейн продолжал, пока не выложил все мало-мальски важные факты. Он говорил и говорил, а когда наконец умолк, повисла тишина, которую никто не отваживался нарушить.

Вера шагнула вперед — руки сложены на груди, прямая осанка.

— Мы постараемся ответить на все ваши вопросы. Простите меня. Это ужасно — я знаю.

Элизу и Лору как прорвало, следующие полтора часа они без остановки сыпали вопросами. Справившись с первым потрясением, Лора поочередно приходила то в ярость, то в ужас, то жестикулировала, то плакала, то рвалась в бой, то впадала в истерику.

Но Мартена больше беспокоила Элиза, перелом в ее отношениях с Кроллом получился особенно жестоким. Ее, должно быть, глубоко ранило осознание, что доброта и щедрость, которые Кролл проявлял вначале, были вызваны всего лишь бездушным, циничным расчетом.

Постепенно ураган вопросов утих, обе женщины снова замолчали.

— Не забывайте — все рассказанное вами по секрету Вере теперь в руках Кролла, — напомнил Фейн. — Что он собирается делать с этими данными, мы не знаем, но пока они у Кролла, он будет держать вас за горло.

Лора прошипела проклятие.

— Мы должны забрать у него эти файлы, — продолжал Фейн. — Вот тогда и подумаем, что делать с самим Кроллом.

— Это уж слишком… — Лора отказывалась поверить в навалившуюся беду.

Элиза по-прежнему молчала.

— Давайте я сначала изложу вам свой план, — предложил Фейн. — А потом мы его обсудим.

Глава 28

Лицо, с которым Паркер запросил срочный разговор, возвращалось из Лондона на принадлежащем «Вектору» реактивном самолете. Паркер сделал звонок рано утром и кодовым словом пригласил сановного пассажира на срочную встречу, которая должна была состояться вскоре после посадки «Гольфстрима» в международном аэропорту Сан-Франциско.

В пятнадцать минут шестого телефон Паркера зазвонил. Его попросили быть через час на лестнице Валкэн.

Лестницы — неотъемлемый и крайне полезный элемент холмистого городского ландшафта Сан-Франциско. Город насчитывал сотни лестниц, каждая со своей историей, — величественных и неброских, изящных и унылых, открытых всем взорам и спрятанных в укромных местах.

Лестница Валкэн находилась в районе Корона-Хайтс, на холмах, возвышавшихся над Кастро и Эшбери-Хайтс. С верхней площадки на Ливант-стрит лестница пролет за пролетом спускалась вниз в коридоре буйной растительности, смыкавшейся над головой непроницаемым навесом. Дома и коттеджи по обе стороны большей частью прятались за густой листвой, об их существовании напоминали лишь пышные цветочные грядки — некоторые домовладельцы разбивали их прямо возле ступеней.