Украду твою жизнь - Елена Рахманина

и тона по позвоночнику прошла судорога. Теперь я не ощущала жара. Мне стало холодно. Мокрая от пота одежда прилипала к телу, раздражая кожу. Что она имеет в виду? Какой ещё способ?

Меня толкнули в спину и повели по коридору в сторону чёрного хода. Воображение не подсказывало, что она мне уготовила. Какую пытку. Или казнь? Только страх вдруг приобрёл вполне ощутимые очертания. И выглядел как хозяйка этого дома.

Обратила внимание, что в этом представлении участвует лишь двое охранников. Другие в курсе случившегося? Кто-нибудь из местных сдаст бабку Якубу? Или для них я женщина, повинная в смертях членов этой семьи? Женщина, решившая совратить охранника… Только для чего мне это?

Охраны здесь предостаточно. Якуб не оставил бы дом без защиты. И я догадывалась, что помогавшие мужчины прикормлены бабкой. И это даже предательством сложно назвать. Ведь она тоже Ямадаева.

Мне бы только найти кого-то, кто доложит о случившемся Якубу. Кого угодно.

Меня привели в помещение, где хранили туши забитого скота. Они висели на крюках под потолком. Зрелище оказалось крайне жутким. Зловещую атмосферу дополнял тускло горящий свет.

Один из охранников подошёл ко мне вплотную. Резким движением сжал мои запястья и ловко обмотал жгутом. Наблюдала за происходящим глазами, полными страха. В какой-то момент в голову закралась предательская мысль признаться, что я не Серафима. Но, даже если бы мне поверили, уверена, от гнева бабки меня это не спасло бы. Ей явно хотелось выместить свою ненависть. И сейчас, когда внук не рядом, ей представился идеальный шанс.

В комнату вошла жена насильника. Я не слышала сирены неотложки. Да и вряд ли она могла бы быстро сюда добраться. Вероятно, ему оказывают помощь своими силами. А как хотелось бы встретить отголоски цивилизации.

Холодный металл коснулся спины, и я догадалась, что мою одежду разрезают. Смотрела растерянно на грозную женщину.

– Что вы творите?

Ткань разошлась, обнажая спину. И только сейчас я обратила внимание на растение, что держала в руках жена насильника. Стебли были перевязаны и обмотаны тканью, чтобы не обжечь ладони.

От понимания того, какая экзекуция мне приготовлена, у меня раскрылся рот. О боже… Когда закончится этот ад?

– То, что не смог мой внук. Наказываю тебя, как ты того заслуживаешь.

Глава 28

Охранник вновь подошёл ко мне, опустил крюк ниже и подвесил меня, как одну из этих туш. Носом неудобных тапочек я едва касалась пола. Но что висеть было больно, что стоять на кончиках пальцев ног.

Первый удар сначала не принёс боли. Тепло от крапивы разнеслось по коже и медленно сменилось нестерпимым жжением. Один за одним удары обжигали кожу. Прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Не доставить им удовольствия. Но вместе с болью я ощущала унижение. Оно казалось даже сильнее жалящих укусов растения.

Не-на-ви-жу. Всех их ненавижу. Всю их грёбаную семейку ненавижу.

В этом помещении было прохладно, но по лбу всё равно стекала испарина. Кожа так болела, словно её лизали языки пламени, пробираясь до самого нутра. Будто я ведьма, которую предали огню и испепеляли на костре.

Слёзы против воли всё равно потекли по щекам. А пытка никак не прекращалась. Я потеряла счёт времени. Сколько это продолжается? Сколько будет продолжаться?

Я почти ощутила блаженное облегчение, потеряв сознание. Там, в темноте, стало проще.

Обнаружила себя уже на полу. Приоткрыла глаза, но ничего не видела.

– Отвезите её подальше отсюда и убейте. Якубу доложите, что сбежала. Попыталась соблазнить Рамзана, а когда не вышло, натравила на него собаку и сбежала. Она бы всё равно одна не выжила в этих местах, – бросила женщина перед уходом.

Я слышала эти слова и не верила, что люди бывают столь жестоки.

От боли едва соображала. Не понимала, как смогу спастись.

– Уйдите отсюда, дайте хоть одеть её, – раздался знакомый голос. – Приведу её потом. Никуда она не денется.

Хаят похлопала меня по щекам, и я перестала притворяться, что без сознания.

– Одевайся, козочка. Да побыстрее, – тихо тараторила она, поднимая меня на ноги.

А я не могла стоять. Обессиленная. Униженная и уничтоженная. Коленки подгибались.

– Скорей, времени мало.

Хаят торопливо снимает с меня ткань, от которой остались одни лоскутки. Надевает очередное бесформенное платье. От прикосновения ткани мне вновь становится дурно. Очаг поражения слишком обширный. И мне больно до тошноты.

– Ты не думай. Не ради тебя помогаю. Ради неё. Якуб такого ей не простит. Никого из нас не простит, – глядя мне в глаза, поясняет. – Водитель – мой брат. Он знает, что делать. Доверься ему и останешься жива. А дальше на всё воля Всевышнего.

Она выпроводила меня на улицу к старому мерседесу. У машины поджидали те самые охранники, присутствовавшие на экзекуции.

Закинули меня на заднее сиденье. Кондиционер обдал холодом. Вжалась в спинку, стараясь не двигаться, чтобы не причинять себе дополнительной боли. Кожу продолжало печь. Обратила внимание, что у ворот никого. Вот и последняя надежда на то, что Якуб узнает, где я канула в Лету.

Я всё думала, где же та грань, за которой страх закончится, но пока не находила её. С каждым разом становилось всё страшнее и страшнее.

За всё время пути водитель даже ни разу не оглянулся на меня. Не проверил, как я там, через зеркало заднего вида. Будто я зачарую его, и он собьётся с пути истинного.

Мы ехали, наверное, час. Может, больше.

Машина остановилась, и я поняла, что вот сейчас всё свершится. Если Хаят мне солгала.

Мужчины что-то обсудили между собой, и водитель вышел из автомобиля. Второй остался сидеть.

Вытащил меня из машины за руку и отвел в сторону кустов, пожелтевших от жары.

– Не рыпайся, – тихо приказал с сильным акцентом.

Он опустился, прижимая меня к земле, и занёс руку с пистолетом. Так, словно хотел ударить меня рукояткой. Раздался хлопок. Я зажмурилась, но боли не испытала. Открыла поочерёдно глаза. Встретилась взглядом с водителем. Смотрела на него огромными испуганными глазами. А он поднялся и ушёл в машину. А я так и лежала.

Глава 29

Лежала и смотрела на небо безжизненным взглядом. Ярко-синее. Жаркое и горячее, как радужка человека, из-за которого мне приходится переносить эти мучения.

Поднялась только минут через десять после того, как автомобиль уехал. Я не испытала облегчения, оставшись в незнакомой местности одна. Страх, что везде поджидает опасность, закрался в сердце.

Кожа после избиения крапивой воспалилась. Стала плотной, красной, будто окатили кипятком.

Двухполосная