Продам май (сборник) - Мария Фомальгаут

— Взамен они готовы дать… что угодно.

Тишина, разрываемая шорохом костров, криками грешников, переливами лютни. Где-то зарокотали горы, должно быть, обвал…

— Что они могут дать взамен?

— Ну… у них есть золото…

— Нам не нужно золото.

— Лес… древесина…

— Не нужно.

— Снег.

Тихий смешок. Странно и страшно смеется Он, Темный, и видно, что Ему, Темному, не смешно.

Тишина. Все звуки как будто ушли на второй план, мне кажется, я слышу, как одинокая песчинка падает в бездну.

— А что бы ты сам… попросил у них?

Снова подкатился к горлу голодный комок. Давненько не пил я муки грешников… Истощенная аура буквально вопила, я вообще не понимал, как держусь на раскаленной земле…

— Душу бы из кого-нибудь выпить… муками бы чьими-нибудь насладиться… грешника какого-нибудь…

— Вот видишь… вот и иди к ним… проси у них… грешников.

— Живых? — мир перевернулся под ногами.

— Живых.

— Никогда такого не было… чтобы живых брали…

— Так и кровь земли никогда они не пили… ступай, говори с ними… это что у тебя?

Я посмотрел на куклу в моих руках, деревянную куклу, раскрашенную яркими цветами.

— Это… сувенир… они подарили…

— А… хорошо, ступай… пусть там подпишут договор с тобой… Кровью или как там у них положено…

Гроб-гроб, гроб-гроб, гроб-гроб…

Стучат тяжеленные копыта, черный конь везет мрачную повозку, остервенело грызет удила, нетерпеливо взмахивает перепончатыми крыльями. Я понимаю его, моего Полуночника, мне и самому сейчас хочется взмыть в черное, затянутое тучами небо, улететь отсюда далеко-далеко, за снежные равнины, за острые скалы. Или прямо здесь, с места в карьер наброситься на грешных людей, вцепиться в тощие шеи, бить, терзать, с жадностью глотать чужие страдания…

Не положено. Мое дело — доставить в целости и сохранности, развести по закоулкам ада, где не хватает грешных душ, разбросать по ледяным озерам, по рекам кипящей смолы, по острым кольям, по темным мирам возмездия…

Гроб-гроб, гроб-гроб…

Триста грешных душ — клеветники, лжесвидетели, казнокрады, по аурам вижу — есть и убийцы, только странные какие-то ауры, первый раз такие затемнения вижу… ах да, не своими руками они убивали, кто же сейчас своими руками врагов убивает, времена не те…

Триста душ, мне от силы достанется душ двадцать… надо бы сейчас выбрать души поплоше, самые дурные, конечно, мне не достанутся, приспешникам Его, Темного, пойдут, но хоть следующих по дурноте своей себе заберу…

Гроб-гроб, гроб-гроб…

Везет мой Полуночник мрачную телегу, хрустит окровавленный снег под копытами, косится конь на грешные души, скалит острые зубы. Уже кому-то прошелся своими клыками по ляжке, уже сидит кто-то, зажимает неуемную кровь…

Едут грешники — перепуганные, притихшие, оглядывают белые равнины, черные пропасти, заснеженные плато, обрывающиеся в бездну, чьи-то темные чертоги на вершинах неприступных скал. Со смешением страха и любопытства следят за бешеными плясками возле костров, где бледные обнаженные тела сплетаются с темными силуэтами, покрытыми шерстью…

Гроб-гроб, гроб-гроб…

Только сейчас чувствую, как я смертельно устал… Вроде бы и был на земле недолго, а чувствую себя так, будто самого меня утопили в кипящей смоле… И как это мои предки не уставали, а ведь им было тяжелее, это сейчас выходишь на улицу большого города, и насмерть перепуганные люди выстраиваются перед тобой коридорчиком, бери не хочу… а ведь когда-то высматривали, выискивали, вынюхивали грешников, являлись при двух-трех свидетелях под покровом ночи, в разгар удалой пирушки или в покои, где ростовщик или ловкий делец обнимал очередную любовницу…

Хотя… где-то и проще приходилось нашим предкам, охотникам на людей, вышел в мир, оборотился каким-нибудь менестрелем, сиди в трактире, поглядывай на души, вон слуга идет, светлая душа, ветер в голове, шепчет имя любимой своей… а вон купец идет, у него душа темная, как тихий омут, его-то и в ад можно спровадить… а сейчас что, смотришь, смотришь на душу, и черт ее поймет, по затемнениям вроде бы вор, а по поступкам — нет… ах да, сейчас это называется финансовые операции…

Гроб-гроб, гроб…

Дергаю поводья, Полуночник фыркает, хрипит, облизывает клыки раздвоенным языком. Смотрю на черные души, кто-то жмется в угол, кто-то прижимает к себе какие-то свертки, смешные люди, с багажом в ад…

А еще говорят — в могилу с собой не возьмешь…

— Пиве-е? — черная жаба выныривает из кипящей смолы.

— Привез, — киваю.

— Во-о-ы-е-е?

— Нет воров… А что скисла-то, давай я тебе взяточника дам, вон какой… два дома себе на взятки отгрохал…

Жаба радостно скачет и приплясывает, лопочет что-то. Я с трудом понимаю ее тарабарщину, только догадываюсь, что она хочет сделать с грешником. Правильно, так и надо, пусть той самой рукой, которой брал деньги, теперь берет раскаленные уголья…

— Это мой мучитель, я правильно понимаю? — человек кивает на жабу.

— Да.

— День добрый, — человек улыбается, — я тут вам несколько подарков принес… от нашей, так сказать, цивилизации… вы как, музыкой интересуетесь? Я тут у вас флейту приметил…

И надо ехать дальше, но интересно, что достанет человек в костюме. Видел я какие-то такие штуки на витринах, все стеснялся спросить, что это…

— У-и-ав-а-а-ать?

— Что она говорит? — человек обреченно посмотрел на меня.

— Это в уши вставлять? — я показал на крохотные амулеты на бечевке.

— Да, в уши, в уши… вы что предпочитаете, фольк? Вот здесь регистры переключать… регулятор громкости…

Первый раз видел жабу в таком экстазе, вот уж не думал, что может скользкая так плясать и прыгать… мне бы такую штуку… надо с грешниками поговорить, может, есть у кого…

— Ну… может… не в службу, а в дружбу отпустите? — человек вежливо улыбается. Жаба тоже вежливо улыбается, похоже, они поняли друг друга…

Гроб-гроб, гроб-гроб…

Только что отпустил десятерых из ледяного озера… что русалки в ледяном озере будут делать с подаренным им лимузином, не знаю… не моя беда…

— Вот посмотрите… плазменный экран, три-дэ эффект…

— Наушники есть? — зачем-то спросил я.

— Есть, без проблем…

Я смотрел, не понимал, что он мне показывает — видел я какие-то такие чудеса у колдунов в старину, лили воду в кувшин, и в кувшине появлялись причудливые картины, или смотрели в хрустальный шар, где двигались человечки… здесь человечки двигались по широкой картине, которая называлась то Самсунг, то Тридэ, то еще как-нибудь…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});