Продам май (сборник) - Мария Фомальгаут

— Ты был на темных холмах? — спросил меня Он, без слов, без звуков.

— Был, — ответил я, чувствуя, как холодеет аура.

— И черная жаба была?

— Была.

— Ты видел черную кровь земли?

— Не видел.

— И черная жаба не видела?

— Не видела.

— Ты знаешь… куда девалась черная кровь земли?

— Не знаю.

— И жаба не знает?

— Не знает.

Захолонула моя аура, стало страшно. Вот теперь и скажет Он, Темный, что это мы сожгли черные реки… и не докажешь никому, что это не так…

— В землю они утекли… — прошелестел Он, Темный, — на ту сторону земли…

— В землю?

— Так ступай.

— Куда?

— Ступай… — вспыхнули ледяные глаза, казалось, самый воздух в зале окаменел, — на ту сторону земли… Поди, посмотри, куда утекают черные реки.

— Это туда… где люди живут?

— Где люди… Людей не трожь, живых трогать не велено, мы только мертвых терзаем… боль людскую не пей… Про реки узнай и назад ступай… А то еще расшалишься, перекинешься инкубом, очаруешь юную грешницу…

Тихий смешок… Я склонился перед ним низко-низко, поцеловал заснеженную землю, влажную от крови…

Я вышел в мир — вырвался с потоком магмы из жерла вулкана, побрел по шоссе из ниоткуда в никуда, искать, где текут черные реки, и почему текут в подлунном мире, а не у нас. А без черных рек-то не жизнь, не зажечь огня, не согреться, не проплыть в утлом челноке от одного края света к другому, не запустишь черную мельницу, где тяжеленные жернова перемалывают грехи…

Плохо без черной крови…

Из сосновых зарослей мне навстречу выпал мужичонка с двустволкой, завизжал, бросил ружье, метнулся в чащу. Боятся нас люди, что ни говори, боятся… Вроде бы давно уже не выбирается наш брат в подлунный мир, не забирает живьем грешных людей… Говорят, было что-то такое — во времена савонарол и торквемад, когда к какому-нибудь проворовавшемуся торгашу или небезгрешному монаху, или без пяти минут властелину мира в тишине полуночи являлся демон и забирал туда, где в ледяном безмолвии трещат костры…

Боялись нас — и вызывали нас, и приходили темные духи к молодым и дерзким, и подписывали договора — на двадцать, на тридцать лет, и человек по трупам и костям других рвался до самых высот, а после забирали его, вдоволь согрешившего, из его хором…

Сейчас не то… приелось, перевелось, как инквизиции и крестовые походы… Я уже не застал той эпохи, но все равно то и дело представлял, как врываюсь в покои какого-нибудь богача, волоку в ад его грешную душу, рву и терзаю когтями…

Мальчишеские мечты…

Не о том думаю… кровь земли, кровь земли… найти бы черные реки… Я прислушался к пустоте подлунного мира, к непривычным далеким звукам, крикам, голосам — да, черная кровь была где-то совсем рядом, вон там, за частоколом соснового леса, рукой подать. И правда что, текла она не к нам, в темный мир, а от нас, в мир подлунный, кто-то высасывал ее… какие-то силы…

Я пересек лес, я выбрался в синие сумерки, на снежную равнину, я сразу увидел эту силу, пьющую кровь земли — стальную вышку, еще каких то стальных зверей, качавших головами, эти-то звери и качали из земли черную ее кровь… И слышал я стоны земли, истекавшей кровью…

Я шагнул к вышке.

Вот здесь-то люди и начали стрелять… Не пускали меня к Страшной Вышке, верно, не хотели возвращать нам черную кровь земли…

— Черт идет, черт!

Я слушал их вполуха, меня послали сюда не для того, чтобы кого-то слушать. Цель была рядом, зловещая стальная вышка, что может быть проще, поднять Страшную Вышку в небо, швырнуть ее оземь…

Не пейте кровь земли…

Нашу кровь…

Кто-то бросился мне навстречу. Я хотел подкинуть его в облака, но тут же с удивлением заметил, что человек бежит без оружия, и сколько я ни сканировал его, не искал под одеждой гранату или револьвер, ничего не было. Он шел ко мне — и странно, что не в защитной одежде, хаки, что ли, называется, а в костюме. Что-то выдавало в нем главаря, вождя этого племени, или что у них там было, у людей, живущих возле вышки.

Я искал оружие в хлебе, который он нес на белом полотенце — оружия не было, и даже соль в чашечке была просто солью, не каким-нибудь тротилом…

— День добрый, — он смущенно улыбнулся мне, — добро пожаловать… на нашу грешную землю.

— День добрый, — согласился я, не зная, что сказать.

— Если вы не возражаете… разрешите пригласить в мой дом…

— Зачем?

— Я думаю, нам необходимо больше узнать друг о друге… Очертить круг ваших интересов… и наших интересов.

Когда он говорил — наших, он как-то изменил интонацию. Я не знал, что это значило, да что говорить — я вообще ничего не знал про людей…

Кажется, я попал в какую-то ловушку… Знать бы еще, в какую…

Я смотрел на Него, Темного, я не знал, как сказать ему, как признаться, что мир на грани войны. Да что мир, два мира, две вселенных, та, что над землей, и та, что под землей…

…и что у нас нет шансов…

Подземный мир казался непривычным — вроде бы не так долго не было меня дома, а кажется, прошла тысяча лет. И холод подземного мира был непривычен мне, и жуткие ландшафты, где бездонные пропасти перемежались с остроконечными пиками, и вечная ночь, безлунная и беззвездная, чуть разбавленная всполохами редких костров. И звоны лютни, и завывания труб, и крики грешников были непривычны мне, и когда я попробовал сыграть Песнь Печали на собственной лютне, вышло только жалкое подобие мелодии. Слишком разные измерения, слишком разные вселенные, и даже отблески костров далеко внизу казались неестественными после жаркого солнца там, в мире людей.

— Ты был там? — спросил Он, Темный, чуть покачнувшись в бесконечном мраке.

— Был… в мире людей.

— Ты говорил про вышки, пьющие кровь земли. Ты сжег их?

Пауза. Слышны завывания труб и звон лютней далеко внизу.

— Нет.

Я ожидал его гнева — но на переменчивом лице не отразилось ни одной эмоции. Это и было страшнее всего, никогда не знаешь, что он думает, что он чувствует, и чувствует ли… Я вспомнил, как Он, Темный, вот так же расспрашивал о чем-то гонца, зачем-то летавшего за край вселенной, вернувшегося ни с чем. Ни проблеска ярости не мелькнуло в сияющих глазах, когда Он, Темный, поблагодарил гонца и бросил в бездну, на вечные муки.

— Отчего?

— Я… они… вступили со мной в переговоры.

Что за словечки из меня вылетают, понабрался я от людей, долго я говорил… с этим… Который был их вождем, хозяином, он пригласил меня в свой дом, большой дом из камня, и велел своим близким выйти ко мне, и сказал мне, как зовут его жену, всю красную от страха и смущения, и его сыновей, один был маленький, и ничего не понимал, другой все думал, когда его отпустят играть на электронной машине…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});