АнтиБожественная комедия 8 - Гектор Шульц

помог ей выбраться из погреба.

- Злата, стало быть? – спросил он, обращаясь к бледной, как мел Божене.

- Да, господарь, - ответила за старушку Астра. – Бабушка напугана.

- Ты долго пряталась, девочка, но не бойся. Меня называют Черным Степаном, - усмехнулся он, сплетая толстые пальцы на животе. – Но я не так страшен, как говорят. Мы побеседуем и если ты чиста душой, то я отпущу тебя. Как отпустил многих.

- Да, господарь Степан, - кивнула Астра, потупив взгляд. Но я знал, что глаза рыжей сейчас метают настоящие молнии. Она поняла, что хотел сказать мой странный предок. Это был приговор. Безжалостный и безапелляционный.

- Славно. Заковать! – резко произнес он и посторонился, когда в комнату вошли двое грузных мужчин в одинаковых черных мантиях. – Доставить в крепость в целости! Ясно!

- Да, владыка, - трусливо ответил один из них. Они знали, что никому не дозволялось трогать тех, на кого пал взгляд Черного Степана. А иначе расплата была суровой и жестокой. Об этом говорили отрубленные пальцы на руке одного из помощников, и наполовину обезображенное лицо другого. Черный Степан на мелочи не разменивался.

Глава десятая. Не все предки одинаково хорошие.

Когда гости ушли, я выбрался из погреба и от отчаяния жестко врезал кулаком по стене. На удивление, кулак прошел через трухлявое дерево без всяких проблем в виде переломов и вывихов. Ахиллес мрачно усмехнулся в ответ на мой жест и сильно хлопнул по спине ладонью, призывая не унывать. Но гнев не так просто было утихомирить. Он рвался наружу подобно дикой снежной буре, норовя снести все, что попадется ему на пути.

- Какого хуя я позволил этому обмудку забрать Астру? – устало спросил я Ахиллеса. Тот пожал плечами.

- Когда она так смотрит, лучше не перечить. Нахуй, - хмыкнул он, а я с ним согласился. Да, у Астры тоже был пунктик на защите всяких сирых и убогих. Ну и что? Она вот спасла троих и, возможно, ценой собственной жизни.

- Божена, - обратился я к старушке после небольшого молчания. – Куда её увезли?

- В крепость, госпо…

- Блядь! Я не господарь! Я обычный человек! – рявкнул я и обессиленно бухнулся обратно на стул. – Простите. Нервы ни в пизду, ни в Красную Армию.

- Спасибо вам. Если бы не ваша подруга, Златку бы забрали, а у нее отметины-то есть.

- Отметины? – переспросил я. Девушка кивнула и, задрав рукав платья, продемонстрировала мне обычное родимое пятно. – Это отметина?

- Да. Они называют это отметиной Диавола, - тихо ответила Злата. – А у меня еще и волосы рыжие.

- Тьфу, блядь, долбоебы, - ругнулся я. – Отметина, тоже мне. У Горбачева вон тоже была отметина, будто он головой в говно нырнул, но его никто не хотел сжигать, пока он Советский Союз не развалил. Средние, блядь, века. Время дурости и долбоебизма. Значит, её увезли в крепость. Что это за крепость, Божена? И обойдись, пожалуйста, без своих господарей и пустого трепа.

- Крепость Степана – это монастырь, - тихо произнесла старушка, напуганная моей вспышкой ярости. – Бывший монастырь. Сейчас там его логово, где он судит людей и казнит ведьм.

- Много казнит?

- В день не меньше трех. Вы разве, когда ко мне шли, не видели дым над замком?

- Вон оно что, - хмыкнул я, переглянувшись с греком. – Предок мой, оказывается, тот еще садюга-пидорюга. Ладно. Как нам в замок этот проникнуть-то?

- Ворвемся, дадим пизды и уроем пидарасов! – пробасил Ахиллес, заставив меня рассмеяться.

- И что же нам помешало сейчас это сделать? Тогда бы Астра была здесь, а я не получил бы частицу души, как ожидал. Не, дружище. Надо чего-нибудь поумнее.

- Марек раньше в крепость сено возил, когда там монахи обитали, - подала голос Божена. – А как глазами слаб стал, так и бросил.

- А повозка у вас есть?

- И ослика найдем. Вы же… - старик замялся, подбирая слова. – Внучку мою спасли и детишек этих несчастных. Они уже год по подвалам прячутся, света белого не видели. Как Черный Степан в округе объявился, так не жизнь стала, а сущий Ад.

- Э, нет, отец. Это ты еще настоящего Ада не видел, - хмыкнул я и, хлопнув Ахиллеса по колену, поднялся со стула. – Соберите нам повозку с сеном. Поедем подругу выручать.

- Вдвоем? – ахнула старушка, сжав руку внучки, которая стояла рядом.

- Не привыкать, мать. У, сука! – недобро усмехнулся грек, сверкнув черными глазами. В них сейчас горел настоящий дьявольский огонь. Черный и обжигающе злобный.

Маленький, меланхоличный ослик медленно катил груженную сеном телегу к воротам крепости, над которой кружились каркающие вороны и в воздухе горько пахло вонючим дымом. Один из стражей, облаченный в черную сутану и нелепый пузатый нагрудник с вмятинами, повелительно поднял руку, призывая возницу остановиться. Хмыкнув, я подчинился и, повернувшись, поправил сено в том месте, где только что торчал багровый от напряжения кусок лица Ахиллеса, закопанного в это самое сено. А затем, нацепив на лицо бодрую улыбочку, обратился к хмурому стражу, один глаз которого смотрел в небо, а второй на меня.

- Салют, дружище! Как ваше ничего?

- Ты кто такой?

- Дык, сено ж везу, не видно разве? – удивился я, неопределенно ткнув рукой позади себя. – Свежайшее, как раз для коняшек и их животов.

- Сено возит старый Едржей, - подозрительно ответил страж. – А вас я тут раньше не видел.

- А у Едржея этого разве монополия на ввоз сена? – ехидно осведомился я. – С господарем Степаном дружить надобно, сам знаешь. Тут мы ему сена подкинем, а он мимо нашего дома в следующий раз пройдет. А то и расскажем чего интересного.

- Например?

- О, много чего. Слухи тут ходят, что старая Касилиха, ночами баклажан в жопу сует, а потом на шабаш летает, чтобы ей его доставали оттуда. Говорят, что приятности она испытывает всякие. Или рябая Нэдька, у которой одна сиська вверх смотрит, а вторая к пупу стремится. Говорят, что ежели дернуть ее за сосок, второй дергаться начинает, - не стесняясь, брехал я. Страж озадаченно почесал голову и кивнул. – Так что, дружище. Пропустишь нас?

- Кого это вас? – нахмурился второй, подходя ближе.