История Франции - Марк Ферро

конфликтах, участники которых обращались к нему как к арбитру, в частности в конфликте между королем Англии Генрихом III и английскими баронами (в этом случае он не был беспристрастен и вынес решение в пользу короля). Он настолько прославился как судья, что его биограф Жуанвиль смог написать, что «человек сей трудился более всех людей в мире, дабы установить мир между своими подданными, а особенно среди людей богатых, что проживают в королевстве, и князьями».

Людовик был великим миротворцем своего времени и играл роль арбитра христианского мира.

Будучи миролюбивым человеком, который опасался войны и несправедливостей, которые она за собой влечет, Людовик Святой, тем не менее, исполнял обязанности воина, но воевал только против захватчиков (в самом начале своего правления), а также против еретиков и неверных, для борьбы с которыми он дважды отправлялся в крестовый поход. Он жертвует собой в битве при Мансуре, строит укрепления в Яффе, Кесарии, а также в Нормандии, на случай, если там вновь начнутся военные действия.

Наконец, он не чуждается и третьей, «экономической» функции. Он щедро раздает пищу, в том числе беднякам, самолично подает монахам, которых он называет своими братьями: он король-кормилец и еще больше король — податель милостыни. При каждом своем «въезде» в Париж он устраивает дополнительную раздачу подаяния. По его приказу сооружается Дом Трехсот (Quinze-Vingts) — для трехсот слепых, с величайшей щедростью распределяются запасы зерна и сельди. В завещании он оставляет свое движимое имущество и доходы с лесов своего домена жертвам королевских злоупотреблений, нищенствующим монашеским орденам и своим слугам. «Король-благодетель затмил короля-чудотворца», — полагает Жак Ле Гофф, ибо шестьдесят пять чудес из официального перечня чудес, совершенных Людовиком Святым, произошли после его смерти, возле его могилы, независимо от его чудотворных способностей как короля. «Он помог тем, кто был болен уродствами, распрямив их члены; тем, кто был настолько горбат, что почти касался лицом земли…» Больные вылечивались от уродовавших их болезней, от блох и гниющих язв, свищей, ганглионита (опоясывающего лишая) и т. п.

Будучи человеком, почти одержимым благочестием, Людовик Святой посвящает свое правление Церкви и торжеству веры, однако он также требователен по отношению к этой Церкви; он клеймит тех, кто превышает свои духовные полномочия, покушаясь на власть королевскую и тех, кто оголтело рвется к власти: по отношению к ним Людовик готов на все, даже на отлучение. Настолько же непримирим он и по отношению к катарам и прочим еретикам, ставшим жертвами прицельных ударов инквизиции. Более терпим король к неверным, которых хотел бы обратить в христианство: по крайней мере, этим желанием он мотивирует свое отбытие в крестовый поход. Но, так как пишет он об этом уже в плену, то, как отмечает хронист Матвей Парижский, мы не можем знать, насколько искренни его слова. Однако надо признать, в Святой земле происходили случаи обращения в христианство.

По отношению к евреям Людовик Святой выступает как карающая сила, стремящаяся подавить их «порочное поведение», и одновременно как сила покровительствующая, так как он ощущает перед ними свой долг, такой же, как и по отношению к чужестранцам. Они его «отталкивают»: это «отбросы», оскверняющие землю своим «ядом». В сущности, меры против евреев становятся его первой акцией, направленной прежде всего против ростовщичества; однако, сжигая Талмуд, он также надеялся убедить евреев обратиться в истинную веру. Христианину того времени преследования евреев не могут помешать стать святым. Людовик проводит политику, направленную против иудейства (слово «антисемитизм» в те времена не имеет смысла), а в большей степени — против самих евреев, «подготавливая [таким образом] почву для антисемитизма — христианского, западного, французского» (Ж. Ле Гофф), который возникнет позже.

ФИЛИПП КРАСИВЫЙ И ОРДЕН ТАМПЛИЕРОВ: «ТЕМНОЕ ДЕЛО» ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Процесс над тамплиерами, организованный Филиппом IV Красивым — внуком Людовика Святого и сыном Филиппа III Смелого, — завершился смертным приговором, вынесенным членам ордена и его главе, Великому магистру Жаку де Моле, который был сожжен в Париже в 1314 г. Этот процесс представляет собой одну из величайших загадок истории и в то же время является образцом политики, проводимой исходя из государственных интересов (raison d’État).

Разгром тамплиеров (или храмовников) также знаменует собой поворотный момент в истории функционирования французской монархии: отныне главными советниками монарха стали легисты. Их задача состоит в том, чтобы придавать силу закона королевским решениям, легитимизировать их, основываясь не на традиции вассалитета, а на требованиях гармоничного функционирования государственной машины и общества. На пути же к искомой гармонии тамплиеры выглядели явно лишними.

Полный текст допроса Великого магистра ордена и 231 рыцаря и послушника, опубликованный Мишле в 1841 г., говорит о том, что обвинения, предъявленные тамплиерам, в основном сводились к ереси и безнравственному поведению, о чем заявил бывший член ордена Эскью Флуарак из Безье; сначала Флуарак подал жалобу королю Арагона, но тот не дал ей хода, и тогда Флуарак отправил жалобу королю Франции. Равнодушные к славным героическим деяниям рыцарей Храма в Святой земле, обвинители интересовались исключительно извращениями, которым предавались храмовники в своей повседневной жизни после возвращения во Францию. Были ли тамплиеры и в самом деле еретиками, идолопоклонниками, святотатцами, содомитами? В глазах простого народа они оказались полностью дискредитированы. Люди стали говорить: «пьет как тамплиер», а в Германии визит к проституткам стал называться «походом в храм». Слухи были подкреплены всплывшими позже признаниями тамплиеров, полученных, по правде говоря, при помощи искусно заданных «вопросов»: «Если естественная горячность побуждала кого-либо к невоздержанности, давали ли ему разрешение остудить ее с другими братьями?». «Показав мне цветную картинку в молитвеннике, где было изображено распятие, брат Робер велел мне плевать на Христа. А так как я испугался, — свидетельствует старый священник из Пикардии, принятый в орден, когда ему почти сравнялось семьдесят, — я в ужасе закричал: “О святая Мария, зачем же это? Я отдал вам все свои богатства, все сорок ливров доходу, что приносит моя земля, а вы еще хотите заставить меня совершить такой грех? Никогда”. Тогда брат Робер сказал: “Ладно, принимая во внимание ваш возраст, вас избавят от этого испытания”».

После таких признаний разразился неслыханный скандал, и ордену были немедленно предъявлены обвинения.

Инициаторы процесса извещали простонародье только о признаниях, которые