Аргонавты средневековья - Владислав Петрович Даркевич

и сил. Даже для таких закаленных смельчаков-мореплавателей, как жители Исландии, хождение было тяжким испытанием:

«Аудун говорит:

— Я хочу совершить паломничество в Рим.

— Если бы не такое хорошее дело ты задумал, — говорит конунг, — то мне было бы не по душе, что ты хочешь уйти от меня.

И вот конунг дал ему много серебра, и Аудун отправился в Рим с паломниками…

Аудун шел своим путем, пока не пришел на юг, в Рим. Побыв там, сколько ему захотелось, отправляется он обратно. Тут напала на него жестокая хворь. Отощал он страшно. Вышли тогда и все деньги, которые конунг дал ему в дорогу. Стал он побираться и просить на пропитание. Голова у него бритая и вид довольно жалкий.

Аудун попадает в Данию на пасху и прямо туда, где был тогда конунг… Но, увидев конунга и его разряженную дружину, он не посмел показаться ему на глаза. Конунг прошел пировать в палаты, а Аудун ел на улице, как то в обычае паломников, пока они еще не бросили посох и котомку» («Об Аудуне с Западных Фьордов»){126}.

Даже близкие с трудом узнавали в изможденном пришельце, покрытом пылью, босом и в лохмотьях, того, кто несколько лет назад отправился на поклон дальним святыням.

Поистине «крестным путем» можно назвать путешествие в «святую землю». В 1102 г. по гористой дороге из Яффы в Иерусалим прошел англосакс Зеевульф: «Бесчисленное количество человеческих тел, совершенно растерзанных дикими зверями, лежат на дороге и возле дороги… Действительно, на этой дороге погибают не только бедные и слабые, но даже богатые и сильные: многие убиваются сарацинами, многие умирают от жары и жажды, многие от недостатка пития, многие от того, что пьют слишком много»{127}.

Но путников вела искренняя вера, что у могил христианских святых больные и калеки найдут исцеление, а горемычные — счастливую долю. Паломничеством искупали тяжкий грех, чаще всего против церкви. Кающиеся шли в черной одежде, на железном браслете, в который была закована левая рука, позванивал кусок цепи. Этих встречали настороженно: кто мог знать, груз каких преступлений они несли в дальние края?

«Странствия притягивали людей самых разных. Среди паломников мы встретим и высокообразованного, обладающего писательским дарованием монаха, и дипломата, внимательного к обычаям и нравам соседней земли, и купца, который устремляется в путь, чтобы замолить грехи бесшабашной своей и невоздержанной молодости, и крестьянина, что возвращается на родину едва ли не с единственной реликвией — выстиранной в Иордане рубахой: теперь он будет хранить ее в сундуке до смертного часа и завещает родственникам, чтобы в домовину его положили именно в ней»{128}.

Церковь предоставляла паломникам разные льготы, освобождала их от долговых обязательств, предписывала давать им пищу и кров.

Паломники пользовались правом свободного прохода через разные страны, они не платили дорожных пошлин и имели много других привилегий. Именем «божьих странников», охраняемых церковным законом, было выгодно прикрыться многим «в пути сущим». В одеяния пилигримов рядились своекорыстные торговцы, послы, отправленные с тайным поручением, праздные бродяги, живущие попрошайничеством и мелким воровством, или люди, которые оказались не в ладах с законом и спасались от суда. Уже на исходе Средневековья к ним присоединились и пытливые путешественники, желавшие увидеть свет. Безусловно поощряли только благочестивую цель. Гонорий Августодунский (XII в.) в труде «Elucidarium» наставлял: тот, кто решается на паломничество из-за любознательности или суеты, «извлекает из него только ту пользу, что осматривает приятные места и красивые здания или приобретает тщетную известность, которой жаждал». Лишь паломничество в целях покаяния заслуживает признания в глазах автора.

«Ромеи» и «пальмоносцы»

Каковы бы ни были побудительные мотивы страннической тяги, они не должны заслонять главного: паломничества помогали обществу лучше понять окружающий мир, раздвигали его границы, открывали новые горизонты. Это — важное культурное явление эпохи. Вопреки тяжелым войнам с персами, арабами, а позднее с турками, несмотря на занятие мусульманами обширных областей Средиземноморья, безвестные пилигримы поддерживали связи между христианами Запада и Востока. Социальные масштабы паломнических передвижений возросли в период оживления общественной жизни в XI–XII вв. Они содействовали географическому познанию Земли и освоению слабо заселенных пространств.

Паломническая литература, особенно путеводители-итинерарии, заключает ценные сведения о путях и городах Средневековья.

Иногда пилигримы прокладывали новые маршруты, а их одиссеи растягивались на годы, порой на всю жизнь. Выходцы из Скандинавии, изучившие морской путь в Средиземноморье, плавали в Рим и Иерусалим через Гибралтар. Путешественники Запада не ограничивались посещением «святой земли», а уроженцев Востока притягивал не только Рим с его реликвиями апостолов. Они шли от города к городу, от обители к обители, переходили с одного материка на другой. К сожалению, о далеких паломнических экспедициях известно только из кратких и отрывочных упоминаний.

Вот некоторые из них:

галльский епископ Аркульф, о котором рассказал Беда Достопочтенный, «ходил на поклонение ко святым местам в Иерусалим и, обойдя всю святую землю, побывал еще в Дамаске и Константинополе, а также в Александрии и на многих островах в море»{129};

в 721 г. некий Виллпбард отправился в путь и провел в скитаниях 10 лет. Из Южной Англии он пошел в Руан, пересек францию и Альпы, посетил Неаполь, Самос и Кипр и прожил четыре года в Палестине. На родину он вернулся через Малую Азию и морем;

в IX в. рыцарь Фромон из Западнофранкского королевства отправился с двумя братьями по «святым местам», чтобы искупить преступление. Кроме Рима и Иерусалима, они побывали в Карфагене, Египте, Армении, Анатолии, на горе Синай и-побережье Красного моря;

Адам Бременский мимоходом сообщил, что в его время один монах трижды совершил паломничество в Иерусалим, а однажды добрался до Двуречья;

в X в. монахи с горы Синай предприняли путешествие в Нормандию;

на рубеже X–XI вв. армянский монах Симеон из Иерусалима отправился в Рим, Испанию (Сант-Яго-де-Компостелла), Англию, затем посетил Тур и, наконец, удалился в монастырь возле Мантуи.

Для передвижений богомольцев восстанавливают старые и пролагают новые дороги и тропы. Вдоль них монашеские братства строят странноприимные дома — госпиции. Здесь по стародавнему паломническому обычаю путники могли омыть натруженные ноги, тут их кормили, снабжали провизией на дорогу и предоставляли ночлег. На капителях портала гостиницы около собора в Ле-Пюи (Овернь) изображен пилигрим: он получает хлеб и затем располагается на отдых. В глухих труднодоступных местах, у мостов, в деревнях предприимчивые люди строят постоялые дворы,