Жук. Таинственная история - Ричард Марш

своим другом.

– Он мне льстит.

– Он вам не друг?

– Нашей с вами дружбы вам не достаточно?

– Нет, тот, кто против Пола, – против меня.

– Тяжело это слышать.

– Насколько тяжело? Тот, кто выступает против мужа, не друг и жене – когда муж с женою единое целое.

– Но пока-то вы не жена… Неужели в моем случае все так безнадежно?

– Что вы называете своим случаем?.. Вы опять говорите о том вздоре, что несли вчера?

Она рассмеялась!

– По-вашему, это вздор. Вы просите об участии, а в благодарность я получаю – вот такое!

– Я подарю вам всю свою симпатию и сочувствие, которые только могут вам понадобиться, – обещаю это! Мой бедный, милый Сидней!.. не глупите! Вы думаете, я вас не знаю? Вы лучший из друзей, но поклонник из вас отвратительный: дружба ваша навечно, любовь на миг. Я прекрасно осведомлена, скольким девушкам вы вскружили головы – и бросили их. Я уверена – совершенно и бесповоротно, – что вы никогда раньше не любили меня и все это простое совпадение. Поверьте, дражайший мой Сидней, завтра вы влюбитесь в другую, если, конечно, уже не увлеклись кое-кем сегодня вечером. Признаюсь как на духу, в этом отношении весь опыт нашего с вами знакомства только усиливает мой провидческий дар. Не вешайте нос!.. что будет, то будет!.. А это кто к нам пожаловал?

К нам пожаловала Дора Грейлинг, и я, не проронив ни слова, ушел с ней; мы успели протанцевать полтанца, прежде чем она со мной заговорила:

– Простите, что только что злилась на вас и… дерзила. Я всегда чувствовала, когда-нибудь мне суждено показаться перед вами в самом неблагоприятном свете.

– Это я во всем виноват: сам-то в каком свете выставил себя перед вами? Вы так добры ко мне, хотя я этого не заслуживаю – что сегодня, что всегда.

– Вы на себя наговариваете.

– Увы, я говорю правду: иначе, как получилось, что в эту минуту у меня нет ни единого друга на всем белом свете?

– У вас!.. нет друзей!.. Я в жизни не встречала человека, у которого их так много!.. Не знаю никого, о ком все вокруг, мужчины и женщины, хором говорили бы столько хорошего!

– Мисс Грейлинг!

– А уж если рассуждать о том, что вы никогда не совершали ничего стоящего, вспомните о ваших делах. Подумайте о своих открытиях, подумайте об изобретениях, подумайте о… впрочем, это неважно! Все знают, вы сделали много замечательного, и уверены, что в будущем вас ждут еще более великие вещи. Вы говорите, что одиноки, но все равно, когда я прошу вас, как об услуге – большой услуге! – разрешить мне помочь вам в знак нашей дружбы, вы… ну, вы на меня фыркаете.

– Фыркаю на вас!

– Сами знаете, что это так.

– Вы и правда заинтересовались моей… моей работой?

– Сами знаете, что да.

Она повернулась ко мне, зардевшись, – и я действительно понял, что она не лжет.

– Вы придете ко мне в лабораторию завтра утром?

– Конечно!.. да!

– Со своей тетей?

– Да, с ней.

– Я все покажу вам и объясню, ничего не скрывая, и если вы останетесь по-прежнему уверены, что в этом что-то есть и не передумаете сами, я приму ваше предложение провести эксперимент в Южной Америке.

– Конечно, не передумаю.

– И мы станем партнерами.

– Партнерами?.. Да… станем партнерами.

– Это будет стоить уйму денег.

– Есть на свете вещи, на которые денег не жалко.

– Мне такие траты просто не по карману.

– Надеюсь, они по карману мне.

– Договорились?

– С моей стороны, обещаю, что не отступлюсь.

Когда я вышел из залы, со мною рядом очутился Перси Вудвилль. Его круглое лицо вытянулось от огорчения, так сказать, обратившись в овал. Он вынул из глазницы монокль и принялся натирать его платком, затем вставил обратно, но тут же достал опять и продолжил тереть; кажется, мне еще не доводилось видеть его столь взбудораженным, а когда кто-то говорит такое о Вудвилле, это не пустые слова.

– Атертон, меня растоптали.

Я уже понял это по его виду.

– Все одно к одному!.. Я получил такой удар, что уже не встану.

– Тогда ползи.

Вудвилль один из тех, кто не отстанет, пока не выложит тебе все свои печали в подробностях – даже не преминет поведать о том, как прачка испортила его рубашки. И почему это, интересно, я ему не сочувствую?

– Дураком не прикидывайся!.. неужто не видишь, как я страдаю?! Да я стою на грани безумия.

– Успокойся, старина, я тебя еще и не таким видывал.

– Не говори так со мной, ты же не законченная скотина!

– Спорим, что законченная.

– Не мучай меня, ты не такой. Атертон! – Он вцепился мне в лацканы и, кажется, был вне себя; к счастью, он успел затащить меня в нишу, поэтому нас мало кто видел. – Как думаешь, что произошло?

– Дорогой мой, мне-то откуда это знать?

– Она мне отказала!

– Да ладно!.. Ушам своим не верю!.. Отступись, позвони в другую дверь, в море рыбку ловить – не переловить.

– Мерзавец ты, Атертон.

Он скомкал носовой платок и этим комком пытался утереть себе слезы; сама мысль, что Перси Вудвилль расхныкался, казалась уморительно смешной – но, конечно, я не мог заявить ему такое в лицо.

– В этом-то я не сомневаюсь, но по-другому утешать не умею. Не расстраивайся, друг, попытайся еще раз!

– Это совершенно бесполезно… точно знаю… она мне ясно дала понять.

– Поменьше уверенности: женщины часто говорят не то, что думают. И кто эта барышня?

– Кто?.. Неужели для меня существуют в мире иные женщины, кроме нее, да и существовали ли когда-нибудь? Ты еще спрашиваешь! На моих устах одно лишь имя – Марджори Линдон!

– Марджори Линдон?

По-моему, я рот раскрыл от удивления, иными словами, используя его выражение, меня растоптали. Так я себя почувствовал.

Я зашагал прочь, оставив его удивленно смотреть мне вслед, и сразу угодил к Марджори в руки.

– Я уже ухожу. Мистер Атертон, не проводите меня до экипажа?

Я проводил.

– А вы остаетесь?.. Может, вас подвезти?

– Благодарю, я пока не думал покидать этот дом.

– Я еду в Палату общин, не желаете со мной?

– Зачем вам туда?

Как только я услышал, куда она направляется, понял, зачем она едет, а она заметила это, и ее дальнейшие слова служили тому подтверждением:

– Вам прекрасно известно, какой магнит притягивает меня туда. Не можете же вы не знать, что сегодня обсуждаются поправки к аграрному закону и Пол произносит речь. Я стараюсь не пропускать его выступления и не собираюсь отступаться от этого принципа.

– Он счастливец.

– Согласна – и еще раз согласна. Столь одаренного человека, как он, принято называть счастливцем,