Немилосердная - Кэрригер Гейл

— Уже? — лорд Маккон сопроводил это слово потоком цветистой ругани, которую породило сочетание злости, живого творческого воображения и многих лет военной службы.

Окинув комнату взглядом, он, похоже, решил, что перекинуться выйдет быстрее, чем одеться, и начал меняться. Мышцы под кожей изменили форму, волосы с головы расползлись по телу и превратились в шерсть. Прошло совсем немного времени, а граф уже стоял на четырех лапах. Потом он выскочил из комнаты и бросился по коридору, намереваясь перемахнуть из одного дома в другой и посмотреть, что там стряслось. Алексия только полюбовалась на разноцветный кончик пушистого хвоста, когда муж скрылся из виду, даже не кивнув на прощание.

— Что происходит, профессор? — повелительно спросила она, прежде чем бета успел последовать за графом.

Беспокоить Макконов с такой настойчивостью было вовсе не в стиле профессора Лайалла. К тому же ситуации, требовавшие непосредственного вмешательства альфы, потому что его заместитель не мог ни отложить разбирательство на потом, ни предпринять какие-то предварительные шаги, возникали крайне редко.

Профессор Лайалл обернулся и с неохотой, которая читалась во всей его позе, снова посмотрел в сумрак комнаты.

— Проблемы с Биффи, миледи. В этом месяце он из рук вон плохо справляется с проклятьем, слишком сопротивляется, а чем сильнее сопротивление, тем больнее.

— Но до полнолуния еще больше недели! Сколько еще он будет страдать от таких ранних приступов физиологического расщепления?

«Бедный Биффи. Преждевременные изменения — это так неловко», — подумала Алексия.

— Трудно сказать. Прежде чем мальчик научится себя контролировать, могут пройти годы, а то и десятилетия. Со всеми новыми щенками вначале такое происходит, хотя их редко накрывает так внезапно и болезненно, как Биффи. Обычно приступы начинаются за несколько дней до полнолуния. А у Биффи из ряда вон выходящий цикл.

Алексия поморщилась.

— И вы не можете…

В свете дорогой газовой лампы, установленной в узком коридоре дома лорда Акелдамы, было невозможно рассмотреть выражение лица оборотня. Впрочем, зная профессора Лайалла, Алексия не сомневалась: даже при обычном освещении по его физиономии много не поймешь.

— В конце концов, леди Маккон, я всего лишь бета. Когда оборотень под воздействием луны принимает волчью форму и буйствует, успокоить его или подчинить может только альфа. Сейчас вам, наверное, понятно, что быть альфой значит куда больше, чем просто обладать внушительным размером и силой. Альфа — это еще и способность сдерживать, и ум, сохраняющийся в волчьей форме оборотня.

— Но, профессор Лайалл, вы все время очень сдержанны.

— Спасибо, леди Маккон. Для оборотня лучшего комплимента не придумаешь, но речь о сдерживании других, а не себя, ведь второе — только вопрос самоконтроля. Другим от этого толку мало.

— Если не считать примера, который вы таким образом подаете.

— Да, если не считать примера. А теперь я вас оставлю, чтобы вы могли одеться. Насколько мне известно, результаты из БРП, которых вы ждете, скоро будут готовы.

— Результаты, которых я жду?

— Результаты анализов тех загадочных жидкостей из бутылочек ОМО.

— Ах да, как замечательно! И будьте так добры, организуйте для нас с Флутом экипаж после ужина. Я должна съездить в библиотеку Вулси, и чем скорее, тем лучше.

Бета помотал головой.

— У меня есть подозрения, что с экипажем вы опоздали. Биффи придется отвезти в замок и там запереть. В результате недавних проявлений его нестабильности ваша задняя гостиная требует довольно существенного ремонта.

— Неужели? Как неудачно! И это после того, как трутни там все так замечательно устроили.

— Его нужно было где-то изолировать, а там нет окон.

— Понимаю. Но следы когтей пагубны для обоев.

— Как это верно, леди Маккон!

Профессор Лайалл удалился и, будучи профессором Лайаллом, сумел направить к леди Маккон свежепробудившегося трутня Акелдамы, чтобы тот помог ей одеться.

Бутс сунул голову в комнату, прежде чем успел заметить, что леди Маккон еще в постели. Голова тут же исчезла, и вместо нее в дверном проеме возникла спина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— О господи, леди М., прошу меня просить. Вечно со мной такая история. Второй раз кряду оскандалился. Это не слишком благородно. Я схожу и отыщу кого-нибудь более подходящего, чтобы вам помочь, вы не возражаете? Через миг вернусь.

Озадаченная Алексия приступила к трудоемкому процессу, в результате которого она, извиваясь, постепенно покинула кровать. Только ей удалось встать, как в комнату явился веселый лорд Акелдама.

— Наидобрейшего вечера вам, моя цветущая маргаритка! Мой страдающий от безнадежной любви малютка Бутс сказал, вам не помешала бы горничная, а я подумал: коль скоро я проснулся, то могу насладиться вашим восхитительным обществом и одновременно оказать столь необходимую помощь.

Сам лорд Акелдама еще не был как следует одет для вечера. Его бесполезный монокль отсутствовал, как и обязательные румяна на алебастровых щеках и нелепые гетры. Тем не менее даже в своем самом неофициальном виде древний вампир блистал.

— Но, дорогой мой друг, ваши колени!

На вампире были панталоны из муарового шелка глубокого синего цвета, жаккардовый бело-золотой жилет и стеганая бархатная домашняя куртка с отделкой из тесьмы. Его брюки отличались таким высоким качеством, что Алексия боялась даже подумать о том, как вздумавший поиграть в камеристку лорд Акелдама попытается в процессе встать на колени — прямо на пол!

— Фи, дорогая, вы же меня знаете — я всегда готов экспериментировать с туалетами.

Леди Маккон сильно сомневалась, что лорду Акелдаме приходилось на регулярной основе иметь дело с одеванием — или раздеванием — дам, но он справился с задачей более чем сносно. На заре беременности Алексия, вероятно, оделась бы и сама, отказавшись от корсета и выбрав платье для поездок или какое-нибудь еще из тех, что застегиваются спереди. Но сейчас она не только не могла дотянуться до собственных ног, она их даже не видела, поэтому ей пришлось смириться с экстравагантной новой служанкой.

— Наверное, со стороны профессора Лайалла было очень любезно прислать мне кого-нибудь. Но, право же, если какому-то джентльмену, не являющемуся моим мужем, приходится видеть меня обнаженной, почему это не сам профессор?

Лорд Акелдама скользящей поступью двинулся к Алексии, по пути прихватив ее исподнее. От одной только высказанной ею идеи он захихикал.

— Ах, мой бесценный горошек в цвету, ваш профессор может нечаянно получить от этого слишком уж большое удовольствие. Как и бедный Бутс. А они оба — господа с принципами, — руки вампира проворно справлялись с завязками и пуговицами.

— На что вы намекаете, милорд? — спросила леди Маккон, голова которой лишь отчасти высунулась из-под сорочки.

Вампир потянул книзу прекрасный муслин и легким движением огладил ткань на выступающем животе. Другая его рука коснулась ее голого предплечья, и этот контакт на миг превратил сверхъестественного в человека. Его тонкие острые клыки исчезли, бледная до белизны кожа приняла легкий персиковый оттенок, а глянцевитые светлые волосы утратили толику своего блеска. Он улыбнулся Алексии, и его лицо выглядело в это мгновение скорее жено-, чем богоподобным.

— Ба, жимолость, вам ведь прекрасно известно, что все мы тут, каждый на свой лад, отклоняемся в своих влечениях от нормы.

Леди Маккон подумала о приемной лорда Акелдамы, обо всей этой позолоте и бахроме и, даже зная, что вампир имеет в виду совсем иное, кивнула.

— Да-да, я заметила.

Лорд Акелдама редко пожимал плечами, чтобы не нарушать линии своей куртки, но сейчас выглядел так, будто вот-вот это сделает. Однако вместо этого он метнулся в ту часть комнаты, где на длинной вешалке висела одежда Алексии, и принялся перебирать платья, вперяя в каждое взыскательный взгляд.

— Только не это, — сказала Алексия, заметив, что он слишком долго рассматривает одно, в зеленую и золотую полоску.