Карабах. Тысячелетняя война на древней земле - Александр Борисович Широкорад

население, царское правительство отводило армянам как своим единоверцам роль проводника своих интересов, надеясь использовать доминирующее положение армян в административных органах для сдерживания «исламской опасности».

Однако результатом этого стало развитие у армян чувства национальной исключительности, что не соответствовало проводимой правительством политике ассимиляции. Поэтому начиная с 1880‐х гг. царское правительство поставило перед собой цель подорвать армянское господство в городах Закавказья. Назначенный в 1886 г. Главноначальствующим Кавказской администрацией Григорий Голицын, поддерживая мусульман, сразу начал проводить армянофобскую политику. В ответ на недовольство мусульман диспропорционально большим представительством армян на государственной службе (по утверждениям, они занимали от 50 до 90 процентов должностей), он сократил число чиновников-армян и заполнил освободившиеся вакансии мусульманами. Таким образом почти все армяне были уволены с руководящих постов, а на их места были назначены мусульман. В окружении Дондукова-Корсакова и Голицына распространились антиармянские настроения, чем-то напоминающие антисемитские.

Так, например, в докладной записке тайной полиции докладчик жаловался, что в армянских школах и газетах вспоминают об великом армянском царстве, в чём он усматривал опасность, ведь согласно ему армяне это те же самые евреи. В 1885 году было закрыто 160 армянских школ, а в марте 1889 года вышел указ об исключении истории и географии Армении из школьных планов. На самом пике проводимой антиармянской компании армянские школы были включены в общерусскую систему образования»[31].

Тут я вынужден заметить, что притеснения мусульман за многожёнство, ранние браки и т. д. связаны не с принципиальностью царских судей, боровшихся за чистоту нравов в уездах, а с общим бардаком в системе управления империей.

Так, в Средней Азии царские чиновники боялись трогать обычаи мусульман, а в Закавказье просто распоясались.

Несколько слов стоит сказать о движении армянских националистов.

В начале 1890 г. в Закавказье возникла армянская партия «Дашнакцутюн» (или Армянский революционный союз). Программа-максимум партии заключалась в создании армянского государства, программа-минимум — создание территориальной армянской автономии, где армяне не были бы гражданами второго сорта. Собственно, это естественное желание любого народа.

Ну а социалистические элементы в идеологии «Дашнакцутюн» были реакцией на феодальные порядки в Турции и Российской империи. Практически все националистические организации царской России объявили себя социалистическими. Это касалось Финляндии, Прибалтики, Привисленского крася, Украины, Грузии и т. д. Так, пан Пилсудский — социалист — проходил по одному делу с Александром Ульяновым. Симон Петлюра тоже был идейным социалистом. Почти все лидеры грузинских националистов были меньшевиками.

Националистические партии доказывали населению, что феодальные порядки и произвол связаны не только с царским самодержавием, но и с русскими вообще.

Следует заметить, что «Дашнакцутюн» не имел фашистских замашек, как, например, партии грузинских и украинских националистов. Первые хотели установить в Грузии господство титульного народа — картвелов — и принудительно ассимилировать абхазов, аджарцев, осетин, сванов и другие народы. Точно так же галицийские «пьемонтцы» стремились к полной ассимиляции полищуков, жителей Слободской Украины и Таврической губернии, русинов Закарпатья. То есть людей, говоривших на своих диалектах, не знавших никакого украинского языка и не считавших себя украинцами.

У «Дашнакцутюн» никогда не было планов ни добровольной, а тем более насильственной арменизации соседних народов.

Увы, в царской России до 1905 г. сама по себе попытка создания населением любой организации была уголовным преступлением. Даже образованная в 1881 г. «Священная дружина» для защиты от нигилистов батюшки-царя Александра III была им на всякий случай разогнана.

Подданным Российской империи вообще не положено было иметь свои суждения по любому вопросу внешней и внутренней политики России.

Самое забавное, что и сейчас находятся историки, не понимающие суть царских репрессий против армянской интеллигенции. Вот, к примеру, цитата из статьи кандидата исторических наук, шеф-редактора международного федерального еженедельника «Век» Станислава Тарасова:

«В ее первом манифесте декларировалось, что «Дашнакцутюн» будет стремиться объединить все силы, связать с собой все центры, имея целью политическую и экономическую свободу Турецкой Армении. Чуть позже этот тезис был зафиксирован в первой программе партии, принятой I съездом «Дашнакцутюн» в 1892 году: борьба за освобождение западных армян от турецкого деспотизма. Относительно внутренней политики в программе дашнаков расплывчато упоминались проблемы «модернизации империи» в направлении проведения аграрных реформ и «просвещения нации». Однако сам факт существования на территории России национальной партии, вынашивающей идеи отторжения части территории соседнего государства, создавал проблемы в отношениях Петербурга и Стамбула»[32].

А официальная политика Николая II, готовившегося к захвату Турции, Константинополя и всей Проливной зоны, «не создавала проблемы в отношениях Петербурга и Стамбула»?

В Одессе, Николаеве и Севастополе было складировано 144 огромных орудий «особого запаса» для захвата Константинополя. В России была специально создана 9‐дюймовая лёгкая мортира, предназначенная исключительно для стрельбы в проливе Босфор. В любом ином месте от неё было мало проку, и 9‐дюймовые лёгкие мортиры не применялись в Первой мировой войне. Черноморский флот регулярно проводил учения, имитируя десант в Босфор.

И это всё, по мнению Тарасова, свидетельствовало о желании Николая II иметь добрососедские отношения с султаном? А вот злодеи-армяне…

Министр-председатель Временного правительства Александр Фёдорович Керенский в книге воспоминаний «Россия на историческом повороте» пишет, как оказался защитником армян:

«Одним из крупнейших для меня процессов стал процесс по делу армянской партии Дашнакцутюн в 1912 году. Оно стало эпилогом в прискорбной деятельности князя Голицына в начале столетия, в результате которой даже такие верные друзья России, как армяне, превратились в грозную революционную силу. Перед судом предстала вся армянская интеллигенция, включая писателей, врачей, юристов, банкиров и даже купцов (которые, как утверждалось, предоставляли революционерам денежные средства). Расследование длилось несколько лет. Аресты шли по всей России, и в конце концов в Санкт-Петербурге был учрежден специальный сенатский суд. Некоторых обвиняемых продержали в тюрьме почти четыре года, прежде чем начались судебные заседания. Слушания открылись в январе 1912 года и продолжались до середины марта. Были опрошены шестьсот свидетелей. Опасаясь беспорядков, полиция приняла особые меры предосторожности. Суд шел при закрытых дверях, в зал заседаний не допустили даже родственников обвиняемых. Атмосферу накаляли всякого рода запреты.

В начале процесса один из подсудимых заявил о своей невиновности. Председательствующий на процессе сенатор Кривцов вынес постановление о том, чтобы было оглашено заключение следствия, которое носило чисто обвинительный характер. Я вмешался и попросил судью назначить эксперта для изучения свидетельских показаний, которые, по моему глубокому убеждению, являлись лжесвидетельством. Озадаченный моей просьбой, Кривцов спросил: «Отдаете ли вы себе отчет в том, о чем просите и что ожидает вас в случае ошибки?»

«Да, отдаю», — ответил я без колебаний.

Была назначена экспертиза, и большую часть свидетельств признали фальшивой. Защите удалось также доказать ложность показаний и по другим пунктам обвинения. Дошло до того, что стоило