Черная-черная простыня (Сборник) - Дмитрий Емец

– Теодорос был упырь, да? – спросил Петька.

– Сложно сказать. Но поговаривали, что он имеет над нечистью какую-то власть.

– А если он был человек, то что он ел? Не мог же он совсем не выходить из дома? – задал резонный вопрос Филька.

– Почему не мог? Мог. Все припасы покупали его слуги – такие же мрачные, как и их хозяин. В городе ужасно их боялись – лица у них были отвратительные и все в шрамах – то ли сабельных, то ли еще каких. Вдобавок говорили они ужасно гнусаво и неразборчиво, а силой обладали просто чудовищной. Каждый из них был силен, как десять кузнецов.

– А откуда это узнали? Ну, про силу? – заинтересовался Филька.

– Однажды на рынке была драка, так вот слуги Мартироса всех разметали и спокойно удалились. И это несмотря на то, что одному из них в спину воткнули нож – так он и шел с ножом, будто и не замечал. Это было кошмарное зрелище, тем более что сам этот слуга очень смахивал на одного душегуба, утонувшего в реке годом раньше, когда за ним гнались солдаты, – сообщила библиотекарша.

– А если это он и был? Если он не утонул, а просто убежал к греку? – поинтересовался Филька.

– Нет, он точно утонул. Тут сомнений не было. Его через пару дней выловили и похоронили у ограды кладбища. Об этом знал весь город.

Филька и Петька с ужасом переглянулись. Потом оба уставились на библиотекаршу, словно проверяя, не шутит ли она, но – нет, похоже, говорила она вполне серьезно.

– Теперь я расскажу конец этой истории. Так продолжалось ровно двадцать лет, до 1833 года. Прежний губернатор, ужасно боявшийся Мартироса и даже, по слухам, обязанный ему своим назначением, умер от грудной жабы, а на его место вскоре прибыл новый губернатор. Рубака, бывший боевой генерал, друг Дениса Давыдова. Узнав, что творится в доме у Мартироса, он нагрянул туда с солдатами и стал стучать в двери, требуя, чтобы ему открыли. Но Мартирос не открыл, хотя из дома доносились странные звуки и ужасный, нечеловеческий хохот. Тогда губернатор велел нести топоры и ломать двери. Когда двери сломали, на губернатора и на солдат кинулись те самые гнусавые слуги. Завязалось настоящее сражение – много солдат было убито, но и всех слуг изрубили саблями, потому что пули на них не действовали. И – послушайте, что пишут в газете: «Зрелище, представшее их глазам, было кошмарно. Отрубленные руки продолжали шевелиться, а головы щелкать зубами».

– А сам Мартирос? Его тоже убили? – спросил Филька.

– Нет, грек куда-то исчез. Затворился в лаборатории, а когда туда ворвались, его уже там не было, только дымилась ванна с кислотой. То ли он туда бросился и растворился, то ли ушел через потайной ход – никто не знает. Его потом искали по всему городу, переслали его приметы на все заставы, но так и не обнаружили.

– А лаборатория? Что там было?

Библиотекарша поморщилась.

– Не знаю, говорить ли вам... Там было что-то отвратительное. Нельзя даже описать. Стояли столы, а на них лежали человеческие тела, явно с кладбища, а вдоль стен располагались полки с химическими реактивами. Похоже, грек проводил опыты по оживлению мертвецов. Видимо, его слуги и были теми самыми мертвецами. На стене же огромными буквами было начертано: «ВЕДАЙТЕ: В ДЕНЬ, КОГДА МОЙ ДОМ БУДЕТ СНЕСЕН, Я ВНОВЬ ПОЯВЛЮСЬ!»

– А что было потом? – спросил Филька.

– Губернатор не стал сносить дом, а ограничился тем, что уничтожил лабораторию, а у дверей дома поставил военный караул, велев не пускать любопытных. Но слухи-то само собой все равно распространились, и очень быстро. Лет пять или десять дом простоял пустым, а потом его мало-помалу стали использовать как городскую мертвецкую. А теперь вот вы говорите, что его снесли... – закончила библиотекарша.

Филька сглотнул слюну.

– А вы верите... ну сами-то? – спросил он.

– Во что верю?

– Ну в то, что все это правда. Про грека Мартироса?

Библиотечная девушка вздохнула и захлопнула папку.

– Не знаю. Раньше верила, а теперь выросла уже. А взрослые – они не то чтобы не верят, а так, сомневаются, серединка на половинку... Ладно, ребята, бегите. Мне работать надо.

Домой мальчишки возвращались молча. Все самые худшие их опасения подтвердились. Теперь им ясно стало, кто заточил Хваталу-Растерзалу в железный ящик и выпускал его ночами в город. Делал это Теодорос Мартирос – чернокнижник, оживляющий мертвецов.

Теперь Теодороса Мартироса давно уже не было на свете, но его черная душа жила в высохшем теле упыря...

Глава 5

ЖЕЛТЫЕ БОТИНКИ

По городу ходили огромные ноги в носках в клеточку и затаптывали людей насмерть. Только пятна оставались на асфальте. Горожане испугались и вызвали к себе супермена.

– Не бойтесь! Я раздавлю огромные ноги в носках в клеточку! – сказал супермен.

Он сел на танк и поехал давить огромные ноги. Огромные ноги пнули танк, и танк улетел в озеро. Супермен утонул.

Все в городе испугались и попрятались кто куда. Не спрятался только маленький мальчик. Он взял роликовую доску и пошел кататься. Огромные ноги увидели, и им тоже захотелось покататься. Они разбежались и вскочили на скейт. Мальчик едва отпрыгнул. Ноги поскользнулись на доске, врезались в стену и разбились.

Классическая страшилка1

Когда вечером Филька заявился к Петьке Мокренко, тот стоял на лестнице-стремянке и отыскивал чего-то на антресолях.

– Берегись! Пришибет! – заорал он, когда приятель подошел поближе.

Удивленный Хитров замешкался и едва сумел увернуться от большой коробки с искусственной елкой, свалившейся ему прямо на голову.

– Ты чего коробками швыряешься? – возмутился он.

– Я не швыряюсь. Она сама. Я высунулся, чтобы посмотреть, кто пришел, а она раз – и свалилась! – пояснил Петька.

– А зачем ты наверх забрался?

– Сейчас узнаешь.

Петькина голова скрылась в глубине антресолей; когда же она вновь показалась, на ней красовался рыжий хоккейный шлем.

– Отцовский! Там внутри еще прокладка мягкая. С ним можно даже в стену впечататься – ничего не будет, – довольно сообщил Мокренко и для убедительности постучал себя по шлему. Звук был соответствующим.

– Зачем ты его надел?

– А Желтые Ботинки? Надо же черепушку от них защитить, – пояснил Петька.

Филька с сомнением разглядывал шлем. Для хоккея он, может, и сойдет, но вряд ли спасет от потусторонних ботинок. Хотя, с другой стороны, кто его знает?

– А второго такого же у тебя нет? – на всякий случай спросил он.

– Не-а, нету... Но я могу дать тебе ушанку, – великодушно предложил Мокренко.

– Обойдусь как-нибудь, – пробурчал Хитров, прикинув, как по-дурацки это будет выглядеть: в кровати и с ушанкой. С другой стороны, когда прилетят Желтые Ботинки...

– Ладно, давай сюда свою ушанку, – решился он.

2

В половине двенадцатого, когда из комнаты Мокренко-старших вовсю доносился уже могучий храп, семиклассники сидели на кроватях и ждали, не отрывая глаз от часовой стрелки.

– Скоро заявятся, – хмуро сказал Петька.

Внезапно из сумки у Фильки вылетел какой-то звук. Хитров сразу сообразил, что это звенит осколок зеркала, спрятанный между страницами книги.

– Похоже, оно хочет, чтобы я его взял, – пробурчал Филька, доставая зеркало и убеждаясь, что его собственное лицо там по-прежнему не отражается, если не считать одного левого глаза, беспрестанно подмигивающего. Зато в мутноватом стекле, как и вчера, отразилось висевшее на стене радио.

– Берегитесь! – сказал хриплый голос из репродуктора. – Хватало-Растерзало открывает глаза и садится в гробу. Хватало-Растерзало снимает Желтые Ботинки. Он велит им убить вас, а тела принести к нему... Желтые Ботинки вылезают из железного ящика. Желтые Ботинки собираются вас затоптать. Они очень сильные, намного сильнее Черной Перчатки.

– Ты слышал? – прошептал Мокренко, с ужасом глядя на вздрагивающее радио.

Филька кивнул.

– Желтые Ботинки шагают по городу. Везде, где они проходят, в асфальте остаются чудовищные следы. Желтые Ботинки переходят улицу. Им встретилась милицейская машина. Желтые Ботинки раздавили милицейскую машину. От машины осталось только мокрое место, – с клоунскими интонациями сказало радио.

Филька снова взглянул в зеркало и замер. Теперь в стекле больше не отражался репродуктор, а отражалась большая медвежья шкура. И это было тем страннее, что в самой комнате никакой шкуры не было.

– Петька! У вас есть шкура? – спросил Филька.

– Какая шкура? – не понял Мокренко.

– Большая такая, медвежья, – сказал Хитров, разглядывая ее в зеркале.

– Нету... Тьфу ты, что я говорю, есть! Дед когда-то на охоту ходил.

– А где она?

– Кто, шкура? В коридоре, в ящике. Из нее шерсть лезет, так мама ее убрала. А чего ты вдруг о шкуре заговорил?

Не отвечая, Филька задумался. Зачем зеркало отражает шкуру, которой даже нет в комнате?

Радио тем временем снова ожило:

– Желтые Ботинки ищут вашу улицу... Желтые Ботинки нашли улицу и теперь ищут дом. На пути им попалась кошка. Желтые Ботинки раздавили кошку. Скоро точно так же они раздавят и вас.