Божественная комедия - Данте Алигьери

Песня двадцать восьмая

Девятый вертеп восьмого круга. Призраки сеятелей раздоров и расколов. Магомет, Али, Бертрам де Борн.

1 Бессилен человеческий язык,Бессилен стих певца для описаньяВсего того, что, подавляя крик,4 Я увидал – и кровь, и истязаньеТеней, покрытых язвами. Нет словПриличных для того повествованья.7 Наш ум так ограничен, что готовОт подвига такого отказаться…Когда б собрать всех проливавших кровь10 В долине Апулийской, что сражатьсяСошлись и гибли от мечей римлян(Тит Ливии пишет так, и сомневаться13 Нам нет причин), и их богатый станДостался победителям; когда быСобрать людей, измученных от ран,16 И бившихся – их силы были слабы —С Гвискаром{155}; если б вновь теперь собратьПогибшую при Чеперано рать,19 Где каждый апулиец оказалсяИзменником{156} и, наконец, всех тех,Чей стан при Тальякоццо разметался22 И лег костьми, и где имел успехСтарик Алар{157}, который там являлсяКарателем, перехитрившим всех25 И без оружья в битве победившим;Когда б все эти воины моглиТеперь восстать пред нами из земли, —28 На раны их на трупе полусгнившемНе с тем бы отвращеньем я смотрел,С каким глядел на груду страшных тел31 Девятого вертепа. С меньшей силойИз бочки льется на землю вино,Когда пробито в бочке этой дно,34 Чем кровь лилась из призрака… УнылыйИмел он вид; он даже за могилойНа миг себе покоя не найдет.37 От подбородка самого животРассечен у него был, и струямиСбегала кровь. Между его ногами40 Моталися кровавые кишкиИ легкое, и тот мешок, в которомТам, на земле, до гробовой доски,43 Питанье переваривалось. Взора,Исполненного горя и тоски,При виде столь ужасного позора,46 От грешника я отвести не мог,Тогда и на меня взглянул он тожеИ вдруг, открыв от головы до ног49 Зияющие язвы, клочья кожи,Он мне сказал: «Смотри, смотри сюда,Как сам себя терзаю я всегда,52 Смотри, как Магомет стал изувечен.А далее увидишь предо мнойТы Алия, и у него рассечен55 Весь череп. Этой казни роковойЗдесь преданы все грешники: на светеСоблазнов и расколов разных сети58 Они толпе любили расставлять,И за грехи ужаснейшие этиОни должны от тяжких язв страдать,61 Свой путь по кругу этому свершая;Когда ж их раны станут заживать,То их, бичуя вновь и поражая,64 Меч демонов на части рассечет,И язвы вновь откроются, зияя.Но кто ты сам? Ты не спешишь вперед67 Идти в Аду, как будто бы желаяМучение той казни отдалить,Которую успел ты заслужить».70 «Еще он жив, еще земной он житель,И не для мук сошел он в темный Ад, —Так призраку сказал тогда учитель, —73 Но для того, чтоб в светлый мир назадОн с опытностью большей воротился,Я, сам, мертвец, водить его решился76 Из круга в круг, и все, что говорятМои уста, все истинно». СмутилсяРой призраков, и больше сотни в ряд79 Их легион во рву остановился,Чтоб рассмотреть, кто я, каков мой вид;И в ту минуту ими был забыт82 Весь ужас их съедающих мучений…«О, ты, сошедший в царство привидений!Ты, может быть, свет солнечного дня85 Увидишь скоро вновь, – так от меняСкажи ты непременно Фра Дольчине{158},Что если он еще не хочет ныне88 Со мною здесь соседство разделять,То чтобы он скорее запасалсяПрипасами съестными и боялся91 В горах Наварры гибель испытать…»Речь Магомета стихла понемногу.Желая путь дальнейший продолжать,94 С усилием большим он поднял ногуИ далее отправился. ИнойЯвился страшный призрак предо мной:97 Нос у него был вырван совершенно,Одно осталось ухо за виском,И горло перерезано. В таком100 Ужасном виде вырос он мгновенноПередо мной, раскрыв кровавый рот,И мне сказал: «О, ты, кого не ждет103 Пока к себе ужасная геенна,Ты за грехи еще не пострадал, —Тебя в земле Латинской я встречал,106 Когда меня не обмануло сходство.Ты надо мной имеешь превосходствоВ своей судьбе, и если б ты попал109 В то место, где спускается долинаОт Верчелло до Маркабó, тогдаПрипомни только Пьера Медичина{159};112 Не откажись – молю я – от труда(Для той мольбы есть важная причина),Не откажись, когда придешь туда,115 Уведомить правдивых граждан Фано{160},Гюидо дель Кассеро и потомЕще Анжионелло ди Каньяно,118 Уведомить обоих их о том,Что ждет их смерть от хищных рук тирана,Что, с собственным расставшись кораблем,121 Насильственно они погибнут в мореНа шее с камнем. Вот какое гореИм впереди придется испытать.124 И я скорблю об участи их горькой.Меж островами Кипром и МайоркойТакого преступления встречать127 Нептуну, вероятно, не случалосьСреди морских пиратов. Этот тать,Тать одноглазый, ставший управлять130 Тем городом, – в котором бы бояласьТень ближнего собрата побывать, —К себе на совещанье приглашать133 Сперва обоих граждан этих станет,А после их предательски обманет,Так что не нужно будет с той поры136 Им ожидать с вершины Фокары{161},Когда морская буря прекратится,И воссылать молитвы с той горы».139 Я отвечал ему: «Все совершится,О чем ты просишь; все твои словаЯ передам, поверь мне в том, едва142 На землю я вступлю, но согласитьсяТы должен мне на тень ту показать,Которая не может созерцать145 Без горечи стен города». Тогда-тоОн руку наложил свою слегкаНа челюсть близ стоящего собрата.148 И рот его раскрыл, но языкаТот не имел… «Вот он, перед тобою, —Ответил грешник мне, – увы! судьбою151 Лишился он на многие векаСпособности людей всех – дара слова».То был изгнанник. Цезаря сурово154 Когда-то он умел в том убедить,Что человек, на смелый шаг готовый,Не должен медлить, чтобы победить.157 Его язык был вырван, и дрожащийСтоял передо мною Курион{162},В иные дни советы подававший160 Столь смелые… Объят был страхом он.Затем я увидал другие мукиНесчастного. Едва скрывая стон,163 Свои почти обрубленные рукиИли верней – обрубки их одниОн поднял над собою… «Помяни166 И Моска ты!»{163} – он крикнул мне с тоскою,А между тем из двух обрубков рукКровь на лицо его лилась рекою.169 Я отвечал, когда он смолкнул вдруг:«Увы! Всегда у начатого делаКонец бывает… Многих мук172 Причиной для тосканцев были, смелоТобой произнесенные слова.От них душа всех граждан наболела175 И род твой сгиб», – прибавил я. ЕдваЯ замолчал, несчастный осужденный,Безумием и горем пораженный,178 Пропал из глаз, и на других тенейЯ стал смотреть и пред собою сноваУвидел то, что в памяти моей181 Живет доныне. Образа такогоНельзя воображению создать,И слабо человеческое слово,184 Чтоб ужас и мой трепет передать.Передо мной встал призрак безголовый,Идущий, как другие, в мгле суровой,187 И, как фонарь, он нес в своей рукеОтрезанную голову. В тоскеТа голова кровавая стонала;190 Она светильник трупу заменяла, —То было – два в одном и в двух – один.Какая сила их соединяла,193 Лишь постигает высший властелин.И голову рукою подымаяКак можно выше, будто бы желая,196 Чтоб каждый звук услышан мною был,Тень молвила: «Ты, человек живущий,Сошедший в мир подземных, адских сил,199 Ты, по вертепу этому идущий,Случалось ли тебе когда-нибудьНа муки столь же страшные взглянуть?202 Бертрам де Борн{164} мне имя. Я тот самыйКоварный, бессердечный и упрямый,Бесчувственный советник короля, —205 Я клеветник. Лукавя и хуля,С отцом поссорить сына я решился,Вторым я Ахитофелем явился,208 Который Абасалона научил,Чтоб на Давида он вооружился.И вот за то, что в мире разлучил211 Я двух людей, столь близких меж собою,Я с головой своею разлученНавечно беспощадною судьбою…»214 И далее блуждать пустился он.