Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Баскский священник, которого Ланкр изображает таким легкомысленным, таким светским человеком, который отправляется, опоясавшись шпагой, ночью плясать на шабаше со своей ризничьей, не был опасной фигурой. Не его испанская инквизиция так старалась защитить своим авторитетом. Не к нему это суровое учреждение было так снисходительно. Несмотря на все умолчания Ланкра, вы живо чувствуете, что есть еще что-то другое. И если в 1614 г. Генеральные штаты заявляют, что священник не должен судить священника, то и они думают о чем-то другом.
Именно эту тайну и разоблачил провансский парламент.
Духовный отец монахинь как господин, распоряжающийся их телом и душой, околдовывающий их, — вот что обнаружилось во время процесса Гоффриди, а позднее в страшных процессах монахинь Лудена и Лувье, в тех, с которыми нас познакомили Льоренте, Ритчи и другие.
В этих случаях прибегали к той же тактике, чтобы ослабить впечатление скандала, сбить публику с толку, привлечь ее внимание к внешней форме и скрыть от нее сокровенное содержание дела. В процессах против колдунов-священников всегда выдвигали на первый план колдуна, затушевывая священника; все внимание обращалось на магическое искусство, чтобы заставить забыть огромное влияние, которое может иметь мужчина на стадо женщин, всецело отданных в его руки.
Не было никакого средства затушить первое дело. Оно разыгралось в Провансе, в стране яркого, все пронизывающего солнца. Главным театром действия были не только Экс и Марсель, но и Сен-Бом, знаменитое место паломничества, очень посещаемое, куда со всех уголков Франции стекались любопытные посмотреть на смертельный поединок двух одержимых монахинь и их демонов. Доминиканцы, начавшие дело как инквизиторы, весьма скомпрометировали себя своим пристрастным отношением к одной из сторон. Как ни старался парламент поспешить с приговором, монахи-доминиканцы чувствовали настоятельную потребность объясниться и оправдаться. Так возникла имеющая большое значение книга монаха Микаэлиса — смесь истины и басен, изображающая сожженного священника Гоффриди как князя магов не только Франции, но и Испании, Германии, Англии, Турции и вообще всего населенного земного шара.
Гоффриди был, по-видимому, человек симпатичный, не лишенный достоинств. Он родился в горах Прованса и много путешествовал в Нидерландах и на Востоке. Он пользовался прекрасной репутацией в Марселе, где был приходским священником. Епископ ценил его, и самые благочестивые дамы предпочитали иметь его исповедником. Он обладал, говорят, своеобразным даром располагать к себе всех и каждого. И он сохранил бы свою добрую репутацию, если бы одна знатная провансалка, охваченная слепой страстью, уже совращенная им, не дошла в своем пристрастии до того, что вручила ему (быть может, ради религиозного воспитания) прелестную двенадцатилетнюю девочку, блондинку, отличавшуюся кротким характером, Мадлену де ля Палюд. Гоффриди потерял рассудок и не пощадил ни возраста, ни невинности, ни беспомощности своей воспитанницы.
Молодая аристократка росла и поняла свое несчастье, поняла, что связана нечистой любовью и не имеет уже надежды выйти замуж. Желая удержать ее, Гоффриди заявил ей, что может обвенчаться с ней, если не перед лицом Господа, то перед лицом дьявола. Стараясь польстить ее самолюбию, он рассказал ей, что он князь магов, а она будет их царицей. На палец он надел ей серебряное кольцо с магическими знаками. Повел ли он ее на шабаш или только внушил мысль, что она там была, расстроив ее ум колдовскими напитками и приемами, мы не знаем. Известно лишь то, что девушка, раздираемая двумя противоположными верами, исполненная возбуждения и страха, страдала с тех пор временным помешательством, причем иногда приступы сопровождались эпилепсией. Ее преследовала ужасная мысль, что дьявол возьмет ее живой. Не осмеливаясь больше оставаться в доме отца, она нашла себе убежище в монастыре урсулинок в Марселе.
VI. Гоффриди. 1610
Орден урсулинок был, по-видимому, самым спокойным, наименее безрассудным из всех орденов. Урсулинки не предавались праздности, занимались немного воспитанием маленьких девочек. Католическая реакция, начавшаяся взрывом чисто испанского экстатического честолюбия, построившая в безумном порыве ряд монастырей — кармелиток, фельянтинок и капуцинок, скоро истощила свои силы. Девушки, которых так жестоко запирали в этих монастырях, чтобы от них отделаться, сейчас же умирали, и эта быстро наступавшая смерть была страшным обвинением в адрес их бесчеловечных семейств. Не умерщвление плоти убивало их, а скука и отчаяние.
Как только проходили первые минуты религиозного пыла, странная монастырская болезнь (описанная еще в V в. Кассианом) быстро истощала девушек: гнетущая, меланхолическая скука послеобеденного времени, скука, погружающая в непонятную томность. Другие походили на помешанных, которых душила горячая кровь.
Чтобы смерть монахини не вызывала у родственников слишком острых угрызений, монахиня должна была прожить в монастыре около десяти лет (среднее число лет затворниц). Желая несколько смягчить режим, продолжить этот срок, люди, умные и опытные, решили, что монахинь необходимо немного занять, не оставлять их слишком долго в одиночестве. Святой Франциск Сольский основал орден визитантинок, обязанных попарно навещать больных, Сезар де Бюс и Ромильон, основатели ордена доктринариев (в соответствие ораториям), вызвали к жизни орден, если так можно выразиться, «дочерей доктрины», урсулинок, занятых религиозным обучением под руководством священников. Дело велось под надзором епископов и почти не носило монастырского характера. Эти монахини не были погребены в монастыре. Визитантинки выходили на улицу, урсулинки принимали гостей (по крайней мере, родителей учениц). Как те, так и другие, руководимые уважаемыми духовными отцами, не порывали связи с миром.
Подводным камнем в этом деле была посредственность. Пусть оратории и доктринарии были людьми с большими достоинствами, самый дух, пронизывавший орден, был серединный, умеренный, чуждый всяких смелых полетов мысли. Основатель ордена урсулинок Ромильон был человек немолодой, протестант, обратившийся в католичество, все познавший и ко всему охладевший. Он считал молоденьких провансалок такими же благоразумными и верил, что сумеет пасти свое маленькое стадо на тощих пастбищах ораторийской религии, однообразной и рассудочной. В эту дверь и вошла скука. В одно прекрасное утро все пошло прахом. Совсем иное действие произвел на монахинь Гоффриди, уроженец провансальских гор, путешественник и мистик, человек волнений и страстей, приходивший в монастырь в качестве духовного отца Мадлены. Они сразу почувствовали в нем силу и по случайным обмолвкам юной и влюбленной безумицы они, без сомнения, сообразили, что это не более и не менее, как сила дьявольская. И вот они охвачены страхом, некоторые также любовью. Воображение распаляется, голова идет кругом, пять или шесть плачут, кричат, воют, чувствуют себя во власти дьявола.
Если бы урсулинки были замурованы в монастыре, то Гоффриди, их единственный духовный отец, мог бы их так или иначе успокоить. Могло бы случиться то же самое, что случилось в монастыре Кенуа, в 1491 г., то есть дьявол, охотно принимающий облик любимого человека, сделался бы под видом Гоффриди общим любовником монахинь. Или же, как это имело место в испанских монастырях, о которых говорит Льоренте, он убедил бы их, что священник освящает тех, кому дарит свою любовь, и что грех, совершенный с ним, равносилен освящению. Подобное мнение было распространено также во Франции и даже в Париже, где любовницы священников назывались «освященными».
Мы не знаем, ограничился ли Гоффриди, господин над всеми, одной только Мадленой? Мы не знаем, перешел ли он от любви к распутству?
В приговоре упоминается еще одна монахиня, которая не появлялась во время процесса, но которая, по-видимому, тоже отдавалась ему и дьяволу.
Общежитие урсулинок было открытое, куда можно было приходить, где все было на виду. Урсулинки охранялись своими доктринариями, людьми порядочными и к тому же ревнивыми. Основатель ордена был возмущен, был в отчаянии. Какое несчастье для молодого ордена, как раз в это время расцветавшего, распространявшегося по всей Франции! Его девизом были: благоразумие, здравый смысл, спокойствие. И вдруг такое безумие! Ромильон пытался замять дело. Тайком он велел одному из своих священников изгнать беса из одержимых. Однако дьяволы не считались с заклинателями-доктринариями. Дьявол, вселившийся в маленькую блондинку, дьявол высокопоставленный, сам Вельзевул, демон гордыни, даже не пожелал разжать зубы.
Среди одержимых находилась и девушка лет 20–25, считавшаяся избранницей Ромильона, мастерица в словопрениях, протестантка по рождению, попавшая сиротой в руки протестанта, принявшего, как и она, католицизм. Имя ее — Луиза Капо — указывает на плебейское происхождение. Это была девушка, одаренная удивительным умом и огромной страстью. Прибавьте к этим качествам еще замечательную силу. В продолжение трех месяцев она выносила не только обуревавший ее адский вихрь, но и отчаянную борьбу, которая сломила бы сильнейшего мужчину в какую-нибудь неделю.
- Сказки народов Югославии - Илья Голенищев-Кутузов - Европейская старинная литература
- Книга об исландцах - Ари Торгильссон - Европейская старинная литература
- Письма - Екатерина Сиенская - Европейская старинная литература / Прочая религиозная литература
- Трахинянки - "Софокл" - Европейская старинная литература
- История молодой девушки - Бернардин Рибейру - Европейская старинная литература
- Сновидения и рассуждения об истинах, обличающих злоупотребления, пороки и обманы во всех профессиях и состояниях нашего века - Франсиско де Кеведо - Европейская старинная литература
- Исландские саги. Ирландский эпос - Автор неизвестен - Европейская старинная литература
- Послания из вымышленного царства - Сборник - Европейская старинная литература
- Занимательные истории - Жедеон Таллеман де Рео - Европейская старинная литература
- Государь. О том, как надлежит поступать с людьми - Никколо Макиавелли - Европейская старинная литература / Политика