Последняя любовь Самурая - Татьяна Полякова

– Конечно, он прав, – согласилась я и готова была согласиться с чем угодно, лишь бы не видеть боль в его глазах.

– Иди к себе, – помолчав немного, попросил Кирилл. – Мне надо побыть одному.

– Я боюсь. Боюсь, что ты меня бросишь.

– Нет, что ты… как я могу тебя бросить? Самую прекрасную воровку на свете…

Мы встретились вечером. Кирилл сам пришел ко мне. Все это время я изнывала от беспокойства, но не решалась зайти к нему или позвонить. Он вел себя так, точно ничего не произошло, и я была рада этому, но теперь он не решался меня поцеловать и даже коснуться моей руки. И я была благодарна ему за это, потому что знала: я не смогу переступить некий барьер, не смогу, как бы ни хотела, и он уже понял это и смирился.

А на следующий день мы, как обычно, отправились в старый город, бродили в толпе туристов возле собора, а потом Кирилл сказал:

– За нами следят. Вон тот парень в черной футболке.

– Конечно, следят, – усмехнулась я.

– Нет, – покачал головой Кирилл. – Наши, как всегда, торчат в машине. Это что-то другое.

– Другое? – не поняла я.

– Давай зайдем в супермаркет.

Минут сорок мы бродили по магазину, Кирилл с праздным видом разглядывал товары на полках, а я терялась в догадках.

– Я не ошибся, – шепнул Кирилл. – У наших друзей появились конкуренты.

– Ты меня пугаешь. Кто это может быть?

– Если бы знать. Идем.

Мы расплатились на кассе, Кирилл прошел к шкафчикам, что предназначались для сумок, нашел свободную и сунул пакет туда. Ключ отдал мне.

– Что ты делаешь? – удивилась я.

– Заберем на обратном пути, – ответил он. – Чего его с собой таскать?

Спорить я не стала, оглядывалась по сторонам, пытаясь делать это незаметно.

– Где он? – спросила тихо.

– Стоял возле двери.

Я повернулась в ту сторону и никого не увидела. Мы вышли на улицу и замерли у перехода, дожидаясь сигнала светофора. Зажегся зеленый, нам навстречу хлынул поток людей, и я увидела парня в черной футболке, он шел очень быстро, держа руку в кармане. Где-то на середине дороги мы встретились, парень шагнул ко мне, а Кирилл вдруг схватил меня за локоть и больно дернул, я оказалась за его спиной, и они столкнулись с парнем, задев друг друга плечами. Парень торопливо пошел дальше, Кирилл шагнул вперед и начал медленно оседать на землю. Машины рванули с места, кто-то истошно сигналил, а Кирилл, согнувшись, упал на асфальт, и я упала рядом с ним, не понимая, что происходит.

– Что с тобой? – испуганно спросила я, он лежал, скрючившись, сцепив руки на животе, и под его пальцами растекалось кровавое пятно. Но и тогда я не поняла, отказывалась понимать.

– Кирилл, – звала я. – Кирилл.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, а потом произнес медленно, по слогам:

– Я… люблю… тебя… самая прекрасная…

Изо рта его хлынула кровь, я держала его голову, а потом закричала:

– Помогите кто-нибудь, помогите.

Он умер там, на дороге. Толпа разошлась, а кровавое пятно в том месте, где он лежал, засыпали песком. Потом я долго отвечала на вопросы, ответов на которые и сама не знала. И думала, что мне ничего, ничего не известно о нем, только имя, которое он сам себе придумал. Следователь изрядно со мной намучился. Я могла ему рассказать о нашем знакомстве в гостинице за завтраком, о наших прогулках по городу, о том, что мою подругу зовут Анна, что приехала она из Ярославля, собиралась писать книгу. Следователь тяжко вздыхал, он хотел понять, кто и за что мог убить молодую женщину на переходе почти в центре города. Женщину, у которой здесь не было, не могло быть врагов, у нее даже знакомых и то не было, не считая меня.

– Все это очень странно, – несколько раз повторил он, и я согласно кивала. В конце концов в милиции решили, что у меня шок и толку от вопросов не будет. На машине меня отправили в гостиницу и даже поинтересовались, не нужен ли мне врач.

А утром у меня появился Кривошеин. Он тоже задавал вопросы, а потом сказал:

– Кстати, ваша знакомая жила здесь под чужой фамилией. Настоящая Анна Пискунова еще на прошлой неделе написала заявление о том, что потеряла паспорт. Вам следует осмотрительнее выбирать себе друзей, Селина Олеговна. Странные вещи происходят вокруг вас. То вдруг появляется загадочный приятель, который исчезает неизвестно куда, то не менее загадочная подруга, которую убивают без всякой причины. Я бы на вашем месте хорошо подумал.

– Я подумаю, – кивнула я.

Я и вправду думала, но совсем о другом. Кирилл всегда носил диск с собой, но его не нашли ни в карманах, ни в сумке, ни в номере. Так же, как и изумруд. По крайней мере, мне о них ничего не сказали. Если бы их нашли, следователя они заинтересовали бы, и тогда бы непременно возникли вопросы. «Я должна им все рассказать», – думала я и тут же вспомнила о Кривошеине. Я ему не верила и не знала, могу ли верить другим. Если Кирилл не взял с собой против обыкновения диск, значит, он должен был где-то спрятать его. Где? В номере? В своем убежище, где он провел несколько дней и о котором мне ничего не известно?

Днем я бесцельно бродила по городу и, когда оказалась возле супермаркета, вспомнила, что мы вчера оставили здесь пакет. Ключ от ячейки все еще лежал в моей сумке. Я вошла в супермаркет, мельком взглянула на ячейки. Та, что под тридцать шестым номером, была закрыта. Супермаркет работал круглосуточно, и на нее попросту никто не обратил внимания. Уверенная, что за мной наблюдают, я подошла и сунула сумку в ячейку под номером тридцать семь, которая оказалась свободной. Взяла корзинку, купила воды и печенья. Расплатившись на кассе, вновь подошла к ячейкам и, загородив их спиной, достала сначала сумку, а потом пакет, он был небольшой, и я затолкала его в сумку, надеясь, что тот, кто наблюдает за мной, этого не заметит. Взяла такси и вернулась в гостиницу.

Оказавшись в номере, я проверила пакет. Зубная паста, печенье, коробка зефира. Открыла коробку, под белой тонкой бумагой лежали диск и изумруд, завернутый в бумажный носовой платок. Кириллу не понравилось появление еще одного наблюдателя, и он решил подстраховаться? Неужели что-то предчувствовал?

Диск и изумруд лежали на журнальном столе, а я пыталась решить, что мне сделать? Рассказать все в милиции? Нет. Я знала, что не пойду на это. И вовсе не обвинение в воровстве или соучастии тому причина. Я никому не верила. Изумруд, вполне возможно, вскоре оказался бы у лысого, а диск… Я понятия не имела, какая информация содержится там, и не хотела знать, но понимала: я должна сделать то, что не успел Кирилл: передать диск Самураю. Мне очень хотелось верить, что он действительно существует, человек-легенда, перед которым преклонялся Кирилл. А еще я надеялась: то, что он рассказывал о нем, – правда. Хотя бы часть правды должна быть в его рассказах, а человек чести непременно найдет убийцу моего друга и воздаст ему по заслугам или поможет в этом мне.

– Я найду его, – произнесла я громко, как будто всерьез верила, что Кирилл меня слышит.

Я прекрасно понимала: это легче сказать, чем сделать. Я ничего не знаю о Самурае, если честно, я по-прежнему не уверена в его существовании. Я не знаю ни имени, ни того, как он выглядит, только дурацкое прозвище, а еще то, что через две недели он должен появиться в этом городе, в клубе «Альбатрос». Так считал Кирилл. Но у меня нет другого выхода, и я найду Самурая.

Прошло несколько дней. Следователь еще трижды беседовал со мной, а я, наблюдая за ним, поняла: это убийство для него рядовое дело, они стопками громоздились на его столе. Одно из многих, и он, усталый, измотанный, думает, скорее всего, о том, как было бы хорошо отправиться в отпуск, а не сидеть в прокуренном кабинете, задавая одни и те же вопросы. Это для меня найти и наказать убийцу теперь стало смыслом жизни, а для него это дело рутина, и, по большому счету, не так уж важно, раскроет он его или нет. Удача не всегда ему сопутствует, и он смирился с этим.

– Мы получили разрешение прокуратуры на захоронение, – сказал он мне.

– Но вы даже не знаете, кто эта женщина на самом деле, – я нахмурилась, поняв, как трудно мне назвать Кирилла женщиной.

– Не знаем. Значит, могила будет безымянной.

– И что дальше?

– Будем работать. Надеюсь, в конце концов нам удастся установить, кто она на самом деле. Вскрытие производили, отпечатки пальцев сняли, труп фотографировали, в общем, нет смысла держать его в морге.

Вот так Кирилл оказался в безымянной могиле. На городском кладбище, в стороне, ближе к лесу, в компании двух десятков таких же безымянных. Рабочие ушли, а я долго сидела возле свежего холмика, удивляясь, что не могу плакать. Гладила землю рукой, а потом достала авторучку и написала на табличке с номером: «Кирилл». Я сидела на корточках, не в силах покинуть это место, долго, до самого вечера, пока слезы не хлынули потоком и мне не стало легче дышать. Размазывая их по щекам, я шла к воротам кладбища, провожаемая заинтересованными взглядами рабочих, что подметали дорожки.