Принцессы Романовы: царские дочери - Прокофьева Елена Владимировна Dolorosa

Наш разговор длился целый час. Я сопротивлялась, защищалась в корректной форме, в душе же была несколько обижена, что она могла подумать, будто я ослушаюсь церкви, которая была также и ее церковью…

На следующий день последовало то же самое и с Адини.

Тетя Мария так близко приняла это к сердцу, что захворала и даже слегла. Кузен же Веймарский сделал вид, что ему ничего не известно, и оставался веселым и непринужденным, вероятно, понимая, что ему более к лицу роль товарища, чем вздыхающего поклонника…»

В конце концов, Мария Павловна все-таки женила сына на своей родной племяннице! Только не на русской великой княжне, а на принцессе Софии-Вильгельмине Оранской – дочери Анны Павловны, королевы Нидерландов. Кстати, брак оказался весьма удачным. И стал поводом для сестер вновь тесно общаться: Анна теперь часто приезжала в Веймар навестить дочь и сестру.

* * *

26 июня 1853 года, в возрасте семидесяти лет, после сорока девяти лет супружеской жизни, скончался муж Марии Павловны: великий герцог Саксен-Веймар-Эйзенах Карл-Фридрих. Вдовствующая герцогиня мужественно продолжала прежний курс, занимаясь благотворительной и просветительской деятельностью.

«Великая княгиня Мария Павловна живет в Бельведере. Ее отличают одухотворенность, достоинство, утонченность и особая прямота. Теперь, овдовев, она не берет денег из казны, а довольствуется тем, что получает из России, – примерно 130 000 талеров в год; излишки она отдает дочерям и в особенности беднякам, раздает и помогает повсюду», – писал К. А. Варнгаген фон Энзе.

Появление Марии Павловны в Веймаре было отмечено стихами Шиллера. Когда пятьдесят лет спустя, в 1854 году, в том же, только заново отстроенном ею после пожара, театре торжественно отмечался полувековой юбилей этого события, в городе, да и во всей Германии, не было поэта такого ранга. Поэтому снова переиздали «Пролог» Шиллера, эпилог к которому дописал А. Шолль:

Тебя благословляет жизнь, что вокруг тебя шумитТам лес и шахта пользу создают,Где острый смысл исследует пытливо,Где учит мудрость и кипит отвага,Там помнят с благодарностью тебяКак ангела-хранителя страны,Опору слабым, образец достойнымИ материнских чаяний оплот.

Хотели устроить иллюминацию, но Мария Павловна запретила этот расход, приказав пожертвовать эти средства в фонд призрения пожилых людей.

Свой последний дар Веймару она сделала, пригласив великого композитора Ференца Листа на должность придворного капельмейстера. Окруженный всяческой заботой, чувствуя постоянную поддержку Марии Павловны, Лист пережил в Веймаре свой лучший творческий период. Он надеялся организовать в Веймаре музыкальную академию. Но при жизни Марии Павловны сделать это не успел. А сын ее, принц Карл-Александр, предпочитал изобразительные искусства музыке и организовал Академию художеств.

* * *

В начале марта 1855 года в Веймар пришло известие о смерти младшего брата Марии Павловны – императора Николая I. Мария Павловна снова – в последний раз! – посетила Россию, прибыв на коронацию племянника, императора Александра II.

В 1857 году Мария в последний раз повидалась с Анной. Из десяти детей императора Павла I в живых остались только они. Семьдесят один год Марии, шестьдесят два – Анне. Для них пришло уже время задуматься о том, что ждет их за гранью бытия. Прощаясь, эти две русские великие княжны, две европейские правительницы, были уверены, что прощаются навеки. Огромным утешением для сестер стало то, что дети их соединены священным союзом брака и уже подарили им внучек, Марию и Анну, названных в их честь.

Но рок навис над этой семьей. Весной 1859 года ее постигло очередное несчастье: маленькая принцесса Анна скончалась от мучительной мозговой горячки. Здоровье Марии Павловны после этого серьезно пошатнулось. Видимо, смерть малышки стала той последней каплей, которая переполнила чашу жизненных горестей великой княгини.

6 июня 1859 года Мария Павловна, и без того недомогавшая, еще и простудилась. Она не придала болезни особого значения и даже запретила выпускать традиционные бюллетени о своем здоровье, чтобы не волновать зря своих любимых веймарцев. Своему духовнику она написала, будто чувствует себя неплохо. Но простуда стремительно перешла в воспаление легких…

Кончина Марии Павловны, случившаяся вечером 11 июня, стала для страны настоящим потрясением, тем более что явилась еще и полной неожиданностью! Этой вести вначале не хотел верить никто, даже сын покойной, великий герцог Карл-Александр, совсем недавно попрощавшийся с захворавшей, но бодрой и уверенной в себе матерью и спокойно оставивший ее, чтобы вернуться в замок Эттерсбург, где он жил с семьей. В дороге герцога нагнал верховой с известием о ее смерти. Герцог спешно вернулся, надеясь, что это какая-то нелепая ошибка. Но Марию Павловну уже готовили к бальзамированию. Карлу-Александру пришлось распорядиться относительно похорон: «По высочайшему повелению светлейшие останки Ее Императорского Высочества сиятельнейшей почившей Великой герцогини и Великой княгини будут выставлены (по настоятельному распоряжению усопшей – в закрытом гробу) в греческой церкви, расположенной в веймарском парке, в воскресенье 26 сего месяца с четырех часов дня до полуночи. Торжественное погребение состоится в понедельник 27 сего месяца в 8 утра».

Марфа Сабинина вспоминала: «23 июня в половине пятого я выехала в придворном экипаже из Эттерсбурга, где давала урок принцессе Марии (старшей внучке). По дороге меня перегнала великогерцогская чета, ехавшая по направлению к городу. Это меня очень удивило, так как час их обеда был в пять часов, и это было накануне дня рождения Великого герцога. Но едва я доехала до дома, как к моему отцу из Бельведера прискакал офицер с грустной вестью, что Великая княгиня Мария Павловна неожиданно скончалась от приступа в 5 часов 15 минут пополудни… Хотя отец был еще очень слаб, мы с ним тотчас же поехали в Бельведер, где скончалась Великая княгиня. Войдя в опочивальню, мы нашли ее лежащей на постели с выражением удивительного спокойствия. Стали искать образ, чтобы вложить ей в руки, но его нигде не оказалось: она не дозволяла вешать их у себя, не желая давать повод неуместным толкам в протестантской земле».

Возможно, истинной причиной отсутствия иконы в комнате Марии Павловны было то, что к концу жизни она прониклась духом протестантизма и разлюбила религиозные изображения. Разумеется, озвучить это она не могла, так же как не могла и нарушить обещание хранить верность православию.

На следующий день в Веймар приехала младшая дочь покойной, принцесса Августа Прусская, с мужем Вильгельмом и дочерью. Старшая дочь, принцесса Мария Прусская, была на сносях и не могла путешествовать. Ночью приехала из России племянница, великая княгиня Мария Николаевна, с дочерью Марией Максимилиановной Лейхтенбергской.

Закрытый гроб стоял в домовой церкви Сабининых, там веймарцы могли попрощаться со своей герцогиней.

Похоронили ее в великогерцогской усыпальнице на протестантском кладбище. Но, исполняя последнюю волю Марии Павловны, начали строительство православного храма над ее могилой. В 1862 году храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины был освящен.

В своем завещании Мария Павловна написала: «Я благословляю полюбившуюся страну, в которой прожила. Я также благословляю мою русскую родину, которая мне так дорога, и особенно мою тамошнюю семью. Я благодарю Бога за то, что здесь и там Он направил все к лучшему, способствовал расцвету добра и взял под свое могущественное покровительство как мою здешнюю, так и мою русскую семью».

Память о цесаревне и великой герцогине Марии Павловне сохраняется в Веймаре до сих пор. В 2004 году в Веймаре прошла выставка «Их императорское высочество Мария Павловна – царская дочь при веймарском дворе», приуроченная к 200-летию бракосочетания Марии Павловны и ее приезда в Тюрингию; были организованы многочисленные концерты, доклады, презентации фильмов.