Влюбленный халиф - Шахразада

— Да, — Касым несколько раз кивнул. — Теперь, о мудрый юноша, я чуть спокойнее могу описать будущее.

Даже визирь, погруженный в размышления, уже готов был вырвать расчеты из рук мудреца. А потому упер взгляд в лицо сына и спросил:

— Звезды закрывают вам путь?

— Нет, — Мераб улыбнулся отцу. — Звезды вовсе не против, чтобы мы отправились в путь. Более того, отец, думаю, им это совершенно все равно, чем бы ни пугал нас мудрый Касым. Однако, думаю, нам следует двинуться в путь в отлив, лучше завтра или через два дня.

— Так завтра или через два дня? — Это подал голос Максимус, который готов был и не завтра, и не при отливе, а прямо сейчас по воде пешком отправиться в странствие.

— И завтра, и через два дня…

— Но почему так, сын?

— Ибо сегодня с полуночи до шестого рассветного часа нас будет ждать Луна «без курса».

Касым кивал, готовый согласиться со всем на свете, ибо не на нем теперь лежала ответственность.

— А это что за дьявольщина такая? — пробормотал Максимус.

— О нет, почтеннейший. Иблис Проклятый к этому никакого касательства не имеет. Это просто небесное явление, замеченное многие сотни лет назад и столь же давно объясненное. Это происходит каждые несколько дней и продолжается от нескольких минут до двух суток.

Лунные периоды «без курса» неблагоприятны для любых начинаний, и их надо по возможности избегать. Начатое дело редко осуществляется так, как было задумано, если вообще доводится до конца. А любые начинания, скорее всего, ни к чему не приведут.

Купленные в этот период товары оказываются испорченными, даже одежда не будет сидеть как следует. Начатый курс лечения будет долгим, а болезнь будет чревата осложнениями, появившиеся идеи окажутся бесплодными. Странствие, в которое вы собираетесь отправиться во время Луны «без курса», продлится долго, но успеха не принесет, а судьбы тех, кто рискнет окунуться в неведомое, и вовсе сотрутся из книги будущего.

— Да, невесело…

— О да, уважаемый, невесело. Однако всего этого избежать более чем просто: надо лишь переждать несколько часов. Вот поэтому лучше будет дождаться окончания этого периода, а произойдет это завтра, сразу после полудня. А отлив поможет нам быстрее выйти в глубокие воды и лечь на курс.

— Пусть так и будет, малыш! — Максимус хлопнул себя по коленям и встал. — Итак, завтра на закате мы отправляемся.

— И да поможет вам Аллах всесильный и всевидящий, — прошептал Касым, обрадованный, что ответственность за принятие решений лежит на чужих плечах, и несколько обиженный тем, что простой и мудрый выход нашел мальчишка, пусть и достаточно разумный, а не он, уважаемый мудрец, в славе которого теперь будут сомневаться все, от мала до велика.

Свиток пятнадцатый

И вот наступил час отлива. Шумно упали вниз паруса, в тот же миг наполнившись ветром, втянулись через клюзы канаты, какими был закреплен у причальной стенки прекрасный «Странник ветров». И Мераб впервые в своей жизни увидел, как уменьшается фигура почтенного визиря, как теряется в дымке берег и как неспешно опускается солнце в бескрайний океан.

Вот юноша перестал различать черты лица отца, вот и сама фигура Анвара слилась с сотней других фигур… Впереди ждала неизвестность, а рука сжимала отцовские четки, те самые, которые уважаемый визирь не выпускал из рук весь день, да и всю ночь.

И лишь когда Мераб припал в прощальном поцелуе к руке отца, заговорил Анвар:

— Возьми мои четки, сын мой. Некогда вот так же их передал мне мой отец, а ему, по преданию, его отец. Они собраны из камня, который некогда был самой душой земли. Думаю, тебе не раз понадобится в будущем мой совет. Увы, странствовать с тобой я уже не могу, но, надеюсь, мои четки помогут тебе найти решение мудрое или просто честное. Для этого возьми в руки четки, мой мальчик, и найди пальцами камень, который заговорит с тобой в этот миг… Ну, вот и все, друг мой. Осталось сказать лишь, что душа моя ноет, не принимая нашего расставания, а разум ликует, ибо начало нового пути всегда прекрасно. Помни о том, что мы с матушкой ждем от тебя вестей. Пусть твое странствие продлится весьма долго, для нас оно не станет таким бесконечно тягостным, если ты найдешь возможность посылать нам известия о себе.

— Благодарю тебя, мой добрый батюшка. И за то, что отпускаешь меня, и за четки, легенда о которых мне известна с младенчества. Обещаю, что буду сообщать об успехах нашего странствия столь часто, сколь это будет возможно, ибо живем мы в просвещенные времена, а письмоносцы могут доставить депешу даже с туманного Альбиона в поистине смехотворные три десятка дней. Не удивлюсь, если вскоре весь мир можно будет обогнуть меньше чем за сотню дней. Быть может, всего за восемь десятков…

Визирь расхохотался:

— Да ты фантазер, мальчик…

И Мераб улыбнулся отцу, ибо расставание со смехом нравилось ему значительно больше, чем потоки слез, готовые затопить весь пирс.

Ветер и отлив делали свое дело, и берег прекрасной Джетрейи исчез столь быстро, сколь это только было возможно. Путешествие во имя глупой славы началось…

Довольный Максимус ушел в каюту, чтобы «отдохнуть от этой бесконечной гонки». Вскоре весьма громкие звуки его отдыха сообщили Мерабу, что для уважаемого друга визиря суета и в самом деле осталась позади.

Юноша же не покидал палубы. Хотя правильнее было бы сказать, что он попросту не мог сделать и шагу, завороженный торжественностью небесного гимна всесильному творцу всего на свете. Звезды рассказывали ему удивительные истории, ибо он слышал их речи, а ветерок и волны толковали эти истории на свой лад. Говоря же простыми словами, юный странник, понимающий, что происходит вокруг него, готов был кричать от восторга.

Мудрый Алим видел, что происходит с его юным освободителем. А потому — воистину, в этом иногда куда больше мудрости — просто молчал, давая юноше время насладиться всем увиденным и слегка привыкнуть к окружающему миру. Скажем по секрету: Алим прекрасно знал, что Мераб все ждет того мига, когда он, неспящий и неведомый маг, покинет его. Но это вовсе не обижало бестелесного мудреца, ибо мы опасаемся потерять только то, что нам по-настоящему дорого, со страхом ждем расставания с тем, без чего не можем обходиться.

Огромная Луна освещала все вокруг. Мераб почувствовал, как затекла его шея, и решил, что пора присоединиться к отчетливо различимому отдыху Максимуса в просторной каюте.

— Мальчик мой, — услышал он голос Алима, — что за четки столь твердо сжимаешь ты в руках?

Мераб чуть разжал руку. Он и не заметил, что сжимал их до мраморной белизны пальцев с самого мига расставания с отцом.